Николай Андреев - Воины Света
И это лишь один из эпизодов ужасающего зрелища. Часть граждан, отбросив прочь моральные принципы, решила умереть в грехе. Прямо на улицах устраивались безудержные пьяные оргии. Унимийцы больше никого не стеснялись. Сотни обнаженных мужчин и женщин прелюбодействовали на глазах у остальных. Один из офицеров базы узнал среди потерявших стыд людей свою невесту. Бедняга застрелился в собственном кабинете. Надо отдать должное журналистам, они работали до конца. Мы видели, как в последние секунды перед взрывом несчастные выбрасывались из окон высотных зданий. Мои соотечественники предпочитали умереть раньше, чем огненная вспышка превратит их в пепел.
Немногие мужественно и достойно приняли удар судьбы. Мне отчетливо врезался в память высокий седовласый мужчина лет пятидесяти, стоящий посреди проспекта. Заложив руки на спину, он спокойно и невозмутимо ждал приближения смерти. Вот поведение, достойное уважения. Хотя признаюсь честно, я не знаю, как сам бы повел бы себя в подобной ситуации. В гроте базы, на окраине материка, нам ничего не угрожает.
Все кончено! Мы наблюдали по меньшей мере десять взрывов. Голографические камеры гасли одна за другой. После диких криков, плача и стонов наступила мертвая тишина. Пожалуй, это наиболее точное сравнение. Даже здесь, в глуби каменного плато, солдаты почувствовали многократное колебание почвы. Таскона содрогнулась от свершившегося злодейства. Тысячи городов, миллиарды людей исчезли в адском пламени. Их будто и не было никогда.
Через несколько секунд прекратилась подача электрической энергии, пришлось включить автономное питание. Его хватит на полгода, но это уже не имеет значение. Экраны голографов черны, как ночь. Они больше никогда не вспыхнут. Передающих станций просто не осталось. Мир, который мы так любили, ушел в небытие, бросив уцелевших людей на развилке времени. Наше одиночество ни с чем не сравнимо. Даже в пустыне путник надеется выйти к оазису или встретить караван. На что могут рассчитывать последние представители уничтоженной цивилизации? Среди офицеров разгорелись бурные споры. Как командир базы, я в них не участвовал. Не хочу навязывать свое мнение. Пусть каждый сделает выбор.
Через три дня после катастрофы в фарватер вошел сторожевик „В-117“. Матросы и солдаты радостно его приветствовали. Ведь это первые люди, появившиеся здесь после начала войны. Приятно осознавать, что ты не последний выживший человек на несчастной планете. Увиденное зрелище привело гарнизон в шоковое состояние. Оплавленные борта, поврежденные башни, экипаж похож на привидение. От корабля исходил сумасшедший радиоактивный фон. Потребовалась срочная и тщательная дезактивация. Работа хоть как-то отвлекла моих подчиненных от мрачных мыслей. Но ненадолго…
После того, как прибывшие моряки помылись, поменяли одежду и приняли изрядную дозу спиртного, они разговорились. Им невероятно повезло. Когда ядерные заряды обрушились на Униму, сторожевик находился между двумя городами. Световое излучение изрядно поджарило судно, три матроса погибли от ожогов. Затем подошла ударная волна. Она уже значительно ослабла и лишь швырнула корабль на отмель. Десять часов экипаж потратил, пытаясь выбраться в русло. В конце концов, их усилия увенчались успехом. Но главные испытания еще были впереди.
Судно подплыло к Чиндаго. Шестимиллионный город перестал существовать. Ровная, серая обожженная поверхность. Краса и гордость страны — церковь святого Крола, возвышавшаяся над равниной две тысячи лет, исчезла без следа. Впрочем, как и ее прихожане. Немногие уцелевшие бродили вдоль берега, однако, людей они мало напоминали. Безумные глаза, разорванная грязная одежда, глубокие гнойные раны. Некоторые ненастные имели ожоги более двадцати процентов кожи и умирали прямо на глазах у моряков. Еще страшнее оказались симптомы лучевой болезни. Бедняги истекали кровью. Она лилась из носа, ушей, рта, на теле появлялись гигантские гематомы. Часть экипажа не выдержала и лишилась рассудка.
Представить, что пережили матросы „В-117“ невозможно. Помочь несчастным воины были не в состоянии. Понимая опасность сложившегося положения, командир судна повел корабль на юг. Радиоактивное заражение превышало все разумные пределы. Скитальцы пытались найти надежное убежище и потому приплыли к нам. По пути они видели несколько сохранившихся деревень и поселков, но высаживаться не рискнули.
Слушать дальнейшие подробности кошмара от людей, находящихся на грани сумасшествия, я не стал. О том, что сейчас творится на Тасконе, легко догадаться и без лишних описаний. Цивилизации больше нет. Лидеры государств и их помощники, наверняка, спаслись. В распоряжении властителей всегда есть надежные укрытия. Однако, вряд ли они довольны и счастливы. Ведь управлять уже некем. Когда мерзавцы выберутся наружу, то увидят груды развалин и миллионы обезображенных трупов. Им самим придется добывать себе пропитание: копать землю, сажать зерно, бороться за урожай с природной стихией. И это единственное, чему я рад.
Пусть высокомерные надменные снобы, наконец, почувствуют на себе всю тяжесть физического труда. Мне ничуть не жаль богатых толстосумов. Мир слишком дорого заплатил за ошибки и беспомощность политиков. Я никогда не лебезил перед начальством, потому и торчу на богом забытой базе. И вот судьба дала мне шанс высказаться перед грядущими поколениями. Разве это не счастье? И какая разница, кто вы. Может быть тасконцы, может аланцы или маорцы, а может, существа с неведомых планет. Надо знать историю погибшей культуры и не повторять ее просчетов.
Вчера закончились споры о дальнейших действиях. Абсолютное большинство решило покинуть базу. Я не возражал и не препятствовал. Матросы затопили старые суда, а на четыре оставшихся корабля погрузили продовольствие, оружие и воду. Из гарнизона в двести человек остались лишь тридцать два. Мы стояли на причале и молча провожали боевых друзей. Наши пути больше никогда не пересекутся. Годы совместной службы, радости и неудачи — все осталось в прошлом. Они уходят в новый мир — мы остаемся в старом. Между нами пролегает бездна. Кто сделал правильный выбор, я сказать затрудняюсь.
Отряд поднимется вверх по реке, бросит ненужные суда и двинется в поисках незараженной земли. Сомневаюсь, что такая существует, но пусть им сопутствует удача. В противном случае путников ждет ужасный финал. Часть умрет от лучевой болезни, часть найдет женщин и где-нибудь обоснуется. На свет появятся дети новой Унимы. Я с ужасом думаю, какими они будут. Мутации неизбежны, и, возможно, через несколько столетий планету заселят существа, лишь отдаленно напоминающие людей. Мне больно писать эти строки, но природа беспощадна. Она будет искать наиболее подготовленную и стойкую форму жизни. Хотя и мы были не так уж плохи. В человеке есть особая утонченность, изящество и красота. Жаль, если нас сменят грубые, бесформенные уродцы.
Ранним утром мы в последний раз собрались вместе. Решение принято, и отступать поздно. Каждый сам выберет способ и время сведения счетов с жизнью. Наши корни на Тасконе безжалостно обрублены, а дерево без корней неминуемо погибает. Человек в данном случае не исключение. Родные и близкие оставшихся солдат и офицеров проживали в крупных городах и не имели шансов уцелеть. Какой смысл возвращаться на пепелище? Погибших не вернуть.
Я в последний раз прошелся по базе. Все кончено. Часть солдат покончила самоубийством прямо в казарме. Они вкололи яд, заснули и умерли тихо и спокойно. Такой вариант не устроил лейтенанта Олдриджа. Более остроумного и веселого человека мне встречать еще не приходилось. Я был немало удивлен, когда Кен не сел на корабли. При его темпераменте это казалось странным. Лишь позже я узнал причину. Жена лейтенанта ждала ребенка. Потеря сразу двух близких людей слишком сильный удар. Олдридж больше не видел смысла жить дальше. Но уйти хотел красиво. И ему это удалось.
До подобного абсурда мог додуматься только сумасшедший. Офицеры устроили игру в карты на выбывание. Проигравший стрелялся в сердце. Когда я вошел в Зал, Кен был уже один. Он великолепный игрок и еще более превосходный шулер. В его окончательной победе мало кто сомневался. Мы выпили по бокалу вина, извинились за причиненные друг другу обиды и попрощались. Уже на выходе в зеркале мелькнуло отражение лазерного луча. Оттягивать смерть лейтенант не стал и разрядил бластер себе в грудь. У парня была железная воля.
Теперь я один. Что еще сказать напоследок? Мой народ прогневал бога. Праведники долго говорили о страшном суде. И вот он наступил. Человечество само уничтожило себя. Это и есть главная истина. Мы создали меч, который нас же и покарал. Апокалипсис свершился. Так пусть гибель могущественной цивилизации искупит людские грехи!
Командир четырнадцатой морской базы Унимы майор Билл Веллингтон».Олесь закончил чтение и обессилено сел на стул. В кабинете стояла тягостная тишина. Воины не решались ее нарушать. Письмо произвело очень сильное впечатление. Когда ты слушаешь исповедь человека, то невольно ощущаешь его боль и страдания. Сейчас на путешественников обрушилось горе всей уничтоженной Великим Координатором цивилизации. Люди пытались поставить себя на место майора. На первый взгляд, он проявил слабость и покончил с собой. Не стал бороться, искать уцелевших сограждан, строить новые города. Но разве можно осуждать его за это? С гибелью Унимы для Веллингтона закончилась жизнь. Он посчитал своим долгом разделить судьбу несчастной страны. Рука офицера не дрогнула.
