Андрей Левицкий - Змееныш
Заточка подошел к телам вместе с капитаном. Власов бесцветными глазами разглядывал мертвецов и опушку.
— Стреляли метров с двух, — сказал он, нагнулся, достал нож и равнодушно поковырялся в ране на груди
Антона. — Крупный калибр. Эти двое могли наткнуться на объект?
Заточку очень раздражала эта манера капитана не смотреть на собеседника. Правда, вспомнив взгляд Власова, порученец подумал, что, может, оно и к лучшему.
— Нет, у мутанта «узи». Это просто... — он пожевал губами, вспоминая подходящее слово, — конкуренция ожесточается.
Власов обратил рыбьи глаза к Заточке, с едва заметным раздражением сказал:
— У меня приказ быть первым.
И повернулся к Ваньку, который, тихо выйдя из леса, остановился у капитана за спиной:
— Свяжись с Лапшой, пусть скажет, что слышно о передвижении объекта. Надо скорректировать маршрут.
Ванёк Кастет перекинул через голову ремень «ка-лаша», поставил на землю рюкзак, открыл — там была компактная радиостанция.
— Если будет связь, — сказал он, включая аппарат.
— Она будет, — равнодушно бросил капитан.
И Заточка понял, что связь будет, даже если станция откажет или все радиоволны вдруг исчезнут из земной атмосферы. Если Власов приказал... Ох и мужик! Заточка и сам был человеком недобрым, сочувствием да жалостью к людям не страдал, и убивать ему в жизни доводилось не только мутантов да всякое зверье, но он вдруг ощутил себя в сравнении с Власовым школьницей-второклашкой с белым бантом в волосах. Ну и подонок, язвить его в душу. Порученец криво ухмыльнулся. Тем лучше для дела. Этот точно найдет Змееныша быстрее всех и сам голову ему откусит. Именно откусит — разинет пасть, как хищная щука, глотающая мелкую беспечную рыбешку, проплывающую мимо, да и хапнет.
— Прием, прием... — бормотал Ванёк. Шустрый уже исследовал поляну, Кабан — мощный великан, легко несущий громоздкий «Печенег», — с Волей и Миронычем уселись на холмик земли посреди поляны. Последние двое закурили.
— Ага, есть, — пробормотал наконец Кастет. Капитан встал над ним, сцепив руки за спиной.
— Что там?
Заточка подобрался, прислушиваясь, поправил лямки рюкзака. Давно он не ходил в Зону! Поход оказался утомительным, но порученец не замечал трудностей. Усталость, мозоли, ломота в плечах и спине — все это мелочи жизни, не стоящие внимания, по сравнению с возможностью вонзить нож в горло Змееныша.
— Лапша сообщает, что говорил с корешом своим, Цыганом. Тот видел Змееныша к востоку от Янтаря, за болотом.
— И не убил? — вяло удивился капитан.
— Пощадил. — Ванёк развел руками. — Лапша тоже удивлен был, но, говорит, Цыган такой... широкая душа.
Власов повернулся к Заточке.
— Идем правильно. Полдня на север — и мы там.
— Только его там уже не будет, — проворчал порученец.
— Значит, надо двигаться быстрее, чтобы догнать.
— Как-то далеко он ушел, — заметил Шустрый и хохотнул: — Чё он, двужильный? Совсем не спит?
— И мы не будем спать, если надо, — отрезан Власов.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ БОЛЬШАЯ ОХОТА. ТРАВЛЯ
1
Слух разошелся быстро, как лесной пожар: Змееныш идет на север, в глубь Зоны. Теперь все знали, где его искать.
Но у Кирзы со Стопкой было преимущество, они вышли в путь первыми. Не успели снарядиться как следует — зато раньше прочих пустились по следу. Говорят, Цыган видел Змееныша возле болота у Янтаря, значит, теперь мутант прошел мимо Дикой территории, и если не свернул... а чего ему сворачивать?
Тогда дорога у него лишь одна.
Стопка многозначительно кивнул напарнику, и они вошли в рощу, за которой тянулся канал.
— Ему придется пройти по мосту, — сказал Стопка. — Он мутант, но не рыба же.
— Никуда не денется, — подтвердил Кирза.
— Засядем там. — Стопка потер потеющие ладони. Нос у него раскраснелся — сталкер успел пару раз приложиться к фляжке. Осиновая роща шелестела листьями, в пролеске собирались тени — солнце клонилось к закату.
— Не, не засядем, — вдруг упавшим голосом сказал Кирза, покачивая винтовкой.
— Чего это? — удивился напарник. — Возле моста будка есть, то есть развалины уже, там и заныкаемся, мимо не пройдет. Да вон же видно их, глянь...
Стопка махнул рукой туда, где за редкими деревьями показался полуразрушенный плоский мост... и заткнулся. На остатках осыпавшейся бетонной тумбы возле будки сидел спиной к ним Змееныш.
— Вот свезло так свезло, — пробормотан Стопка, схватившись за «калаш». — А, Кирзеночек? Ты чё бледный такой? Мы его нашли!
— Да тихо ты, — шикнул на него напарник. — Забыл, какой у него слух?
Передвинув оружие на грудь, они прокрались между деревьями к кустам на краю рощи. Дальше начиналось открытое пространство, ограниченное с другой стороны бетонным скосом. Мост — просто длинная плита, концами лежащая на берегах канала. В середине она осыпалась, остались лишь несколько ржавых арматурных прутьев, протянувшихся над грязной радиоактивной водой.
— Говорят, он людей и мутантов чует этим... шестым чуйством, — сказал Стопка.
— Не пойдем ближе, — решил Кирза.
— Хотя врут небось. — Стопка поднял «калаш» и тут обнаружил, что руки у него трясутся сильнее обычного. После нескольких попыток прицелиться сталкер опустил ствол.
— Стреляй ты. Кирза вздрогнул.
— Ты чего? Сам стреляй. — В отличие от Стопки, он еще не забыл, кто спас их от слепой собаки.
— Нет, ты стреляй, не могу я.
Растопырив пальцы, Стопка сунул под нос напарнику дрожащую руку. Кирза заморгал.
— Сто тыщ, — напомнил ему напарник.
— Ну, блин... Тогда дай выпить.
— Да ты чё, ты же завязал? Кирза уперся:
— Вытаскивай свое пойло или сам стреляй!
— Да у меня и нету, — соврал Стопка. Коньяка ему было жалко даже для напарника. Захватил бы из бара побольше водяры — да за ради бога, хоть весь пузырь пусть хлебает. А коньяк из фляжки пьяница сам пил, не бог весть какой коньяк, но Стопка его берег.
— Жлоб ты. Я ж видел, ты у Бармена перед выходом наполнил канистру свою, — сказал Кирза брюзгливо.
Стопка нехотя вытащил из-за пазухи любимую фляжку, пригретую у живота, протянул.
— Три глотка! — предупредил он.
Кирза отвинтил пробку и припал к горлышку. Стопка осторожно развел ветви акации, разглядывая беглеца. Змееныш сидел в той же позе, ссутулившись, поставив локти на колени, и глядел на воду. А чего на ту воду пялиться? В канале она мутная, зеленоватая, ряска всякая плавает, да еще мусор, трупы — короче, не на что там смотреть.
Кирза вернул фляжку. Стопка не глядя взял — и поднял глаза на напарника, ощутив, насколько легче та стала.
— Блин, да ты чё?! — пробормотал он. — Ты ж больше половины вылакал!
Напарник, не слушая, глубоко вдохнул, вытер губы тыльной стороной ладони и вдруг привалился плечом к дереву.
— Кирза, — позвал Стопка. Тот махнул рукой, сплюнул, потер ладонями раскрасневшиеся щеки и поднял винтовку. Глаза Кирзы пьяно заблестели. Он выпрямился, расставил ноги, упер приклад в плечо, прицелился и нажал спусковой крючок. Прогремел выстрел.
— Ага! — Сжав пальцы в кулак, Стопка радостно взмахнул рукой, но тут же изумленно выкрикнул: — Не попал!
Пуля пронеслась возле уха Змееныша, тот обернулся. Замершим в кустах сталкерам показалось, будто сердце в груди, ёкнув, провалилось куда-то в брюхо.
— Дави гада! — заорал Стопка, выскакивая на опушку перед мостом с автоматом наперевес. Кирза, замешкавшись, побежал за ним.
Выстрелить не успел ни тот, ни другой. Змееныш выпрямился на бетонной тумбе, развернулся, глаза его раздраженно сверкнули — и сталкеров накрыло темной волной. Поток гнева толкнул их в грудь, повалил. Стопка рухнул на спину, выпучив глаза и выкатив язык, рядом боком упал Кирза, стал кататься по траве, обхватив голову.
— Уйдет, уйдет, гад! — хрипел Стопка. Преодолевая дрожь в ногах, он кое-как встал, покачиваясь, и увидел уходящую по мосту тонкую фигуру. Змееныш шел, раскинув руки, балансируя на арматуре, соединяющей целые части моста. Он был уже далеко. Стопка открыл огонь, пули зазвенели по железу, глухо застучали по бетону, а Змееныш соскочил с ржавой балки, сделал несколько быстрых шагов — и исчез в кустах по ту сторону канала.
— Алкоголик! — взревел Стопка и ногой заехал по ребрам все еще не пришедшего в себя Кирзы. — Ну, пьянь подзаборная! Промазал!
Уже второй раз Змееныша пытались убить. Уходя все дальше на север, беглец чувствовал, как опутывает его душная сеть преследования. Он еще толком не понимал, что происходит, ощущал погоню на бессознательном уровне. Фон Зоны изменился. В серо-желтом, как старая бумага, ментальном пространстве проявились лиловые пузыри: следующие за ним сознания с жаждой убийства.
