Андрей Левицкий - Змееныш
— Аргх... хры-ы храу хру, — откликнулся тот.
— Да нет, то другой, — возразил Гроб. Карась услужливо подсказал:
— Змееныш — тот, что спасает сталкеров от мутантов, в Зоне живет, сам навроде мутанта. Артефакты не продает, как все нормальные люди, а так отдает или меняет на соль, консервы, на патроны.
— Корыто! — позвал Гроб, не оборачиваясь.
Под землей что-то заворочалось, оттуда понеслись ругательства, затем из люка выскочил коренастый кривоногий мужичок с намыленным подбородком. Крепкий торс в тельняшке крест-накрест перехватывали патронные ленты, на поясе висели две кобуры и солдатский нож, в одной руке коротышка держал измазанный пеной одноразовый станок.
— Ну, чё надо? Без меня шлепнуть перца не можете? Я вам что, крайний...
— Змееныш — слыхал про такого? — оборвал его Гроб. Коротышка заткнулся, почесал в затылке, натужно заводя глаза кверху.
— Да вроде ходила молва, — сказал он.
— Найти сможешь?
— А чего нет, смогу, пожалуй, если за него платят, — согласился Корыто, покосившись на Карася. Тот все еще стоял на коленях. — Совсем зеленый, неужто у него бабки есть клиента заказывать?
— Так, Медведь, кончай его, — сказал Гроб. Здоровяк поднял пулемет и вжал спусковой крючок.
Карась вскинул руки, машинально закрывая голову, и рухнул в траву с пробитой грудью.
— Чего это вы его? — удивился Корыто.
— Собираемся, — велел Гроб. — Шкет наводку дал. За этого Змееныша сто кусков платят.
— Ух, ё! — Корыто рукавом отер пену с подбородка и прыгнул в землянку. Вскоре выскочил обратно, держа в одной руке «калаш», в другой «Грозу». — Я готов! А кто платит-то? Может, лажа?
Гроб наклонился над Карасем, который неподвижными растерянными глазами смотрел в низкое небо Зоны, вырвал из холодеющих пальцев ТТ, обыскал карманы и сунул Медведю еще два рожка.
— Слон платит, — сказал он, поворачиваясь. — Вооружайся, Медведь.
Здоровяк зарычал, подвигал челюстью и с трудом выговорил:
— А-ы... Блин-н... разучился балакать... готовый я! — Он потряс пулеметом.
— Значит, идем, — решил Гроб.
* * *
Одноглазому повезло. Он заметил Змееныша, едва вошел под кроны старой буковой рощи за Янтарем.
— Я ж говорю, — потирая ладони, довольно пробормотал он, — что одним своим лучше вижу, чем вы двумя... Ай!!!
Под правой ногой было что-то мягкое. Одноглазый глянул вниз — ботинок медленно погружался в землю. Да это же «зыбь»! Он и не заметил, как вступил в нее!
Сталкер не успел выдернуть ботинок — аномалия выключилась, серое месиво, в которое превратились трава и земля, застыло, схватилось, как бетон.
Разбуженный отчаянным воплем Змееныш пошевелился, моргая, привстал и осмотрелся. На другой стороне поляны стоял человек и целился в него из АКМ-74. Змееныш вскочил, на миг став прежним — собранным, чутким, готовым в любой момент скрыться в чаще...
Одноглазый заставил себя опустить «калаш».
— Эх, мать твою, «зыбь»! — пробормотал он и крикнул: — Эй, Змееныш! Помоги, я тут застрял!
Змееныш настороженно приблизился, глаза у него были красные со сна, опухшие, движения замедленные — он спал мало и плохо отдохнул. Как только выпрямился — заломило спину и стали ныть мышцы ног.
— Помоги, — протягивая руку, повторил Одноглазый. «Калаш» висел на шее. Другой рукой сталкер осторожно нащупывал в кобуре пистолет. Пусть только приблизится и наклонится...
Змееныш остановился в двух шагах от пожилого сталкера, ближе не стал подходить: какой-то темный, гнилой дух исходил от этого человека, раньше Змееныш ничего такого не ощущал. Хотя нет, когда-то давно, в Лесном Доме... Ну конечно — так разило от Заточки и Слона, когда Змееныш слез по стене водокачки, а они выскочили наружу.
— Я не могу тебе помочь, — хрипло сказал он и закашлялся.
— Э, парень! — забеспокоился Одноглазый. — Так я что, так тут и останусь? — Только сейчас до него дошел ужас ситуации. Даже если убьет Змееныша, все равно останется торчать с ногой в «зыби»! — Ты же Змееныш, ты всех спасаешь! Ты амулет... не, этот... талисман! Так о тебе говорят. Помоги мне!
Одноглазый покрылся холодным потом, капли поползли по вискам. Шедший от него гнилой дух почти перешибло волнами страха.
— Змееныш! — повторил он свистящим шепотом. — Спаси меня, я не буду тебя убивать, клянусь здоровьем мамы! Только вытащи, слышишь? Хочешь, все оружие отдам? Сделай что-нибудь, ты же мута... феномен! — И наконец нервы пожилого сталкера не выдержали, он заорал в голос: — Спаси меня, твою мать, я застрял!!!
Змееныш побледнел, присел на траву, одной рукой упираясь в землю, другую положил на холодный лоб.
— Я" ничего не могу для тебя сделать, — прикрыв глаза, сказал он. — У меня нет сил влиять на аномалию. У тебя есть еда? Я не ел два дня. Если поем, может, что-то получится.
Одноглазый торопливо сбросил рюкзак, расстегнул и откинул клапан, распустил шнур.
— Бери, конечно! Вот тушенка, хлеб, паек открытый, там шоколад остался, — зачастил он.
Спустя минуту сталкер тоскливо наблюдал, как Змееныш вскрыл своим ножом жестяную банку, пальцами подцепил кусок тушенки и отправил в рот, разломал хлеб. Еды жалко — Одноглазый был жаден, над каждой крошкой трясся. Чтоб не видеть, как гадский мутант расправляется с его жратвой, сталкер опустил взгляд на «зыбь». Коварная аномалия была совсем небольшой, притаилась под кустом, незаметная — и, конечно же, Одноглазый в нее вляпался. Не туда смотрел, болван, своим единственным глазом! А было бы у него два — заметил бы!
Сталкер глянул на Змееныша. Тот присел на корточки — хрупкого вида пацан, явно очень уставший. И выражение лица потерянное какое-то. Одноглазый исподтишка нащупал рукоять пистолета, повернувшись к Змеенышу другим боком, чтобы скрыть движение. Вот же несправедливость, и не застрелить, а счастье так близко... Сто штук, сто штук, СТО ШТУК! Но без Змееныша он из «зыби» не выберется, застрял крепко, вон как давит... Одноглазый в отчаянии подергал ногой — и вдруг понял, что не так уж крепко застрял. Прихватило только ботинок, сдавило порядком, конечно, но если вытащить ногу... отпрыгнуть от коварной «зыби»... Он будет свободен!
— Приятного аппетита, — ухмыльнулся Одноглазый, поднимая пистолет и нажимая спусковой крючок.
Пули взрыли землю, взлетели черные комочки. Змееныша не было на прежнем месте.
— Ты где?!! — взревел Одноглазый, рывком высвобождая ногу. В стопе что-то хрустнуло, он не обратил внимания. Развернулся, вытянув руку с пистолетом, поводил стволом из стороны в сторону. Змееныш исчез незаметно и бесшумно, пропала и банка тушенки, осталась только неровно отломанная половина черного хлеба. Хорошо, в рюкзаке еще много хавки, и боеприпасы, и пара артефактов в контейнере на боку, да и денежки в подкладку под карманом вшиты...
— Я с тобой еще разделаюсь! — заорал Одноглазый и несколько раз вдавил спусковой крючок, паля в белый свет.
От грохота и сотрясения воздуха «зыбь» снова включилась, с чмоканьем расширилась и поглотила рюкзак, Одноглазый едва успел отскочить. Ботинок медленно тонул в сером месиве аномалии.
* * *
Отряд капитана Власова состоял из шести рядовых и Заточки. Первым на поляну, где лежали тела, вышел Воля, осмотрелся — и двинулся к мертвецам, держа автомат наизготовку.
— Что там? — окликнул его капитан, раздвигая кусты.
— Два жмурика, — невозмутимо произнес Воля, перевернув ногой Карася. — Окоченели уже.
Мироныч — полноватый мужик возрастом под пятьдесят, — подойдя к телам, размашисто перекрестился.
— Пусть земля им будет пухом, — сказал он.
— Это вряд ли, — отозвался Воля. — Куда дальше, капитан?
— Жмурики, а не жмурятся, — сострил Шустрый, маленький щуплый подрывник с круглой лысиной в окружении густых черных волос. Он любил пошутить, что это у него аномальная лысина, которая становится чуть больше с каждым выбросом. На поясе Шустрого висели тротиловые шашки, обвязанные запальным шнуром, на груди болтался «калаш», пистолета не было.
Петля с Кабаном выбрались из леса, отряхивая со штанов обрывки «ржавых волос» — за их спинами рухнуло подгнившее дерево, увитое аномальным растением, идущих сзади зацепило, впрочем, никто не пострадал.
— Не смешно, — сказал Петля. Он был жилистый, со скупыми, выверенными движениями, без рюкзака, лишь в разгрузочном жилете.
— Да у тебя чувство юмора, как у псевдогиганта, — хохотнул Шустрый.
Заточка подошел к телам вместе с капитаном. Власов бесцветными глазами разглядывал мертвецов и опушку.
— Стреляли метров с двух, — сказал он, нагнулся, достал нож и равнодушно поковырялся в ране на груди
Антона. — Крупный калибр. Эти двое могли наткнуться на объект?
