Александр Зорич - Стальной Лабиринт
Ели молча, но с аппетитом.
Растов понял, что не один он экономит силы. Даже от природы речистый мичман Игневич — и тот помалкивал. А ведь иной раз по три анекдота и две былички за ужином расскажет…
Пока утилизатор превращал одноразовую посуду в пыль, смаковали кофе и стимулирующий витаминный коктейль.
Тут уже не обошлось без разговоров.
— Так что мы дальше делаем, командир? — спросил Кобылин, обстоятельно вымешивая растворимую бурду демократичной марки «Южный Берег Крыма» в картонном стаканчике, чтоб растворился сахар.
— Пока что держим позицию и ждем подкреплений, — устало вздохнул Растов.
— А что с основными силами полка? Ну, с которыми мы высаживались? — хотел знать Кобылин.
— Да, видать, застряли перед разрушенным мостом, у Последней Заставы. Хотя это только мои предположения.
— А клонские силы что?
— Хочется верить, что связаны боем за Дахма-фаруд. То есть мы — формально — их сейчас окружили. Или сами влезли в окружение… Смотря в каком настроении на это дело глядеть, в плохом или в хорошем… Но если они всерьез попробуют прорваться через реку на Гель, то мало нам не покажется.
— Да-a, от перспективы прямо дух захватывает!
— В самом деле захватывает, — серьезно сказал Игневич. — «Золотую Звезду» на грудь можно запросто поймать.
Кобылин с Растовым переглянулись. Оба хотели добавить «посмертно», оба промолчали, и, прочитав мысли друг друга, офицеры обменялись черными улыбками кадровых танкистов.
Наконец-то обнаружив у себя в глубоком тылу русские танки, конкордианские командиры осатанели.
Еще бы! Русские Т-14 оседлали важнейшую развязку на автостраде: прямо перед мостом через реку. Вся конкордианская дивизия, державшая позиции к северу от Птичьей, теперь могла считать себя окруженной! Что, в свою очередь, знаменовало собой коллапс обороны Геля.
Вот поэтому роту Растова клоны контратаковали в лучших бронетанковых традициях: массированно, решительно, внезапно. Да еще и в сумерках.
Реактивные системы залпового огня выставили плотную дымзавесу. Артиллерия провела трехминутный огневой налет кассетными снарядами, а затем перешла на беспокоящий огонь. С низким темпом — зато непрерывно.
Т-14 уже на этом этапе боя рисковали понести потери от рассыпаемых снарядами кумулятивных элементов. Но роту спасла предусмотрительность Растова.
Играя «в перепрятушки», он загнал все танки, кроме двух, под капитальный бетонный мост развязки. А два танка-наблюдателя от первого взвода наоборот, выдвинул подальше на фланги и закопал в полнопрофильные окопы. Благо, плазменные резаки позволяли делать это очень быстро.
Но спасительное сидение под бетонным полотном автострады имело и свои слабые стороны.
Во-первых, принижало честь и достоинство русского воина-танкиста.
И во-вторых, резко ухудшало качество наблюдения за полем боя. Ведь этим занимались экипажи только двух дозорных танков, да еще Лунин, отважно залегший с биноклем под одиноким бульдозером на обочине автострады. У него над головой жужжали осколки, но лейтенант не прекращал прямой трансляции для Растова.
— Пока ничего нового… Противника не наблюдаю… Сплошные дымы…
— Так уж сплошные? — сварливо уточнил Растов.
— Сплошные, товарищ майор… Вот сейчас открылся разрыв… Но ничего не наблюдаю… Похоже, боятся они нас, не идут.
Такую наивность своего заместителя Растов стерпеть не мог.
— Лунин, так быть не может! Дымовая завеса поставлена с единственной целью: прикрыть развертывание и выход в атаку. А поскольку поставлена она на таком широком фронте, значит, и атаковать клоны будут не только через мост, но еще и через реку!
— Как это — через реку?
— Подсказка: с форсированием водной преграды.
— С форсированием?! Так это же на жестянках против кувалды! Что у них там плавать умеет? «Паланг»? Бэтээры?
— Да, «Паланг», — подтвердил Растов. — Я на месте их командира вперед пустил бы именно их. Для разведки и распыления нашего внимания. А уже за ними — «Рахши» с оборудованием подводного вождения.
Но Лунина было не запугать.
— Да мы же их замесим! Вместе с подводным вождением! Воздухозаборные трубы легко пробиваются даже из пулеметов! Мы их просто перетопим!
«Ага, замесим и перетопим, — мысленно проворчал Растов. — Только вот, чтобы выйти на огневую, нам надо выбраться на автостраду. Или хотя бы в поле. Тут-то нас клоны наконец локализуют и прихлопнут с воздуха. Хоть теми же крылатыми ракетами. А можно и артналетом».
— Ценю твой боевой дух, Лунин, — вслух ответил Растов.
Но вместо дежурного «Служу России» его заместитель вдруг хрипло крикнул:
— Есть контакт! Вижу противника! Четыре «Паланга» вышли из дымзавесы! На юго-восток две тысячи! Вы правы были, товарищ майор! Правы! Они форсируют!
— Конечно, прав, — сказал Растов, испытывая чувство законной гордости, плавно переходящее в чувство животного испуга.
Начиналось главное испытание дня. А может, и всей кампании.
Действия вражеских подразделений были отлично скоординированы. Не успели Лунин с Растовым обсудить появление клонской разведки на правом фланге, как плавающие машины показалась и слева. С «Палангов» стекали веселые ручьи — машины только что покинули воды Птичьей.
А сразу вслед за тем из сивых клубов маскировочного дыма вырвался головной «Рахш», несущийся по мосту.
— Рота, к бою! — скомандовал Растов. — Танки дозора бьют с места по «Палангам»! Остальные — делай как я, атакуем правый фланг! На полной скорости! С включенными плазмогенераторами!
По сути, Растов замыслил единственную в своем роде танковую атаку: атаку с «примкнутыми штыками» неотразимых плазменных ножей.
Кто-то из взводных — в горячке Растов не отметил, кто именно — перепросил насчет концентрации усилий на правом фланге. То есть против вражеской роты, идущей сейчас по дну реки под трубами ОПВТ — оборудования подводного вождения танка. Дескать, почему, командир?
— Потому! — рявкнул Растов. — Это единственное, чего от нас не ждут! Останемся на месте — через минуту целеуказание будет у клонов на дивизионном ка-пэ! А через две — по нашим координатам прилетят «чемоданы»! Разве не ясно, что в этом их план?
Бросив роту в атаку, майор немедленно связался с комбатом, доложил обстановку. К его удивлению, связь работала — все-таки в отношении инфоборьбы клоны всегда были слабоваты.
— И я вас очень прошу, товарищ майор! — взмолился Растов. — Сейчас все силы надо бросить на подавление дальнобойных ракет противника! Они выходят из укрытий на огневые, чтобы бить по мне, я это хребтом чую! Если их не разбомбить сейчас, они отстреляются и уйдут!
— Понял тебя, Растов. Передаю наверх, в дивизию.
— И на фрегаты передайте! Пусть сыпанут ломами!
Комбат одобрительно хмыкнул.
— Ты еще ядрен батон попроси, — сказал Зуев и отключился.
Пока Растов призывал на головы далеких клонских ракетчиков кары небесные, его рота покончила с «Палангами» и, как следует разогнавшись, понеслась вдоль берега реки, сквозь дым и огонь.
По идущим по дну, по выбирающимся на берег «Рахшам» русские танки лупили из всех стволов. Били пушки, пулеметы, зенитные установки, заливались подвесные минометы «Антон».
Ошалевшие от неожиданности клонские танкисты стреляли плохо, безнадежно запаздывали с открытием огня.
Расчет Растова сработал: они вошли с клонами в тесный контакт, сошлись с ними практически врукопашную. В мешанине железа невозможно было надежно отличить «Рахши» от Т-14, а значит, ракетного удара прямо здесь и сейчас Растов мог не бояться.
Два «Рахша», взревев моторами на разрыв гусениц, смогли скрыться в густой дымзавесе. Еще пара машин из числа арьергардных — тех, что только вошли в воду на дальнем берегу реки, — наслушавшись панических воплей в эфире, дали задний ход.
Остальные машины клонской роты горели — кто на берегу, кто прямо в воде.
Но праздновать победу было рано.
Растов помнил, что еще две роты — одна по мосту, другая по дну — переправляются сейчас на его берег. Это значило, что теперь надо разворачивать «тэ четырнадцатые» назад, чтобы не получить под хвост кумулятивных пачку. А еще — что пора воспользоваться чудесным правом связаться с Хмуровым и призвать на помощь его ракеты «Березина».
Разговор с Хмуровым он свалил на Лунина, а сам возглавил атаку против десятка «Рахшей», которые, съехав с моста, неуверенно скучились на автостраде.
Расстрелять их огнем с места было нельзя из-за опасности получить на голову серию ракет. Требовалось повторить маневр и на полном ходу врубиться в гущу вражеских танков.
И вновь Т-14, сверкая плазменными резаками, понеслись вдоль реки…
Растов даже не успел толком сообразить, когда в его визир попал этот странный серый танк: судя по тяжелобронированному корпусу, вроде бы «Саласар», но по абрису башни — «Рахш». И на этой башне была нарисована… красная снежинка «Юнион Джека»!
