Владимир Васильев - Прятки на осевой
— Я понял, — кивнул Псих. — Похоже, Покатилова в первую очередь интересовали никакие не бумаги, а как раз всякие неожиданные жвачки в сейфе. Что ж, лишнее подтверждение моим догадкам…
— Я рассказал, что мне известно, — мрачно заметил Кекс. — Теперь твоя очередь колоться, Саня. Выкладывай свои догадки, раз уж помянул!
— Да тут все тривиально. — Псих пожал плечами. — Я думаю, Покатилов рассчитывал, что вы найдете в сейфе какой-то артефакт. Который вряд ли будет просто лежать в уголке верхнего отделения, а вполне может обнаружиться на стенке или, как ты выразился, потолке, — потому Покатилов и акцентировал внимание на соре и жвачке. Вы могли самое главное попросту не заметить. А бумаги — скорее всего они в сейфе лишь для отвода глаз.
— Херня какая-то, — вставил долго молчавший Батон. — Я думаю…
— До хрена думаешь, — оборвал его Кекс, причем достаточно жестко. — Шо-то ты оборзел в последнее время, Батон! Забылся. Напомнить, кто ты есть? А?
Отмычка набычился и опустил взгляд.
— Вода закипела, — сменил тему Псих. По крайней мере попытался это сделать. — А вот чайку сейчас горяченького! Батон, тащи стремянку, стульчиков, сам видишь, всего два. На ступеньку сядешь.
Батон, согнувшись в три погибели, покорно побрел в угол под люком, приволок стремянку к столу и уселся на нижнюю ступеньку.
Псих тем временем накрыл огонек железным полусферическим колпачком, затем выудил из очередной коробочки три пакетика чаю, да не ботву какую-нибудь вроде «Майского» или «Брук-Бонда», а «Млесну».
— Ишь ты. — Кекс поджал губы и покачал головой. — Не хух-ры-мухры! И почем пачка? Гривен семьдесят небось?
— Сто двадцать, — сказал Кекс. — Зато вкусный.
Кекс вздохнул:
— Вкусный-то вкусный… Только я бы лучше чего-нибудь съел.
— Съедим, не боись. Ночь длинная, а мы выспались. Вот прополощем кишку чайком для начала, а потом и по рациончику употребим.
— А не лучше ли рациончики поберечь? — спросил Кекс. — Или тут с едой туго?
— Кое-что найдется. — Псих ритмично окунал пакетики в кружку с кипятком. Кипяток быстро окрашивался в темно-янтарный цвет, в свете фонаря кажущийся скорее темно-коричневым. — Только наши рационы лучше тут употребить, потому как кипяток есть. А консервы мы в случае чего и на ходу холодными приговорим. С сухарями.
— Понятно, — кивнул Кекс. — Консервы тоже из старых запасов?
— Ага. Сом в томатном соусе.
— Не протухли за столько лет?
— А что им сделается? Тут, сам видишь, прохладно. Да и делали в совке на совесть, хотя сейчас совок принято только ругать.
— Не скажи, — пробурчал Кекс с сомнением. — Сорок, блин, лет, какая тушенка или, там, сом в томате такое выдержит? У них срок годности года три, если правильно помню.
— Это стратегическая серия, специально под длительное хранение производилась. Особая обработка, специальная жесть под банки. Этот сом и сто лет благополучно пролежит.
Псих налил чаю в маленькие кружки, наполнив каждую примерно на три четверти. Себе оставил литровую, предварительно выудив и отжав при помощи ложки и ниточки каждый пакетик.
— Сахара, извиняйте, нету. Зато вот сухари, они сладкие.
— Переживем, — вздохнул Кекс и отхлебнул из своей кружки. — Черт! И правда отличный чай!
Некоторое время в схроне слышалось только прихлебывание да хруст сухарей на зубах. Потом Псих вновь поджег спирт, добавив свежий кубик, и водрузил вторично наполненную водой кружку над огоньком. Кружку он прикрыл сверху перевернутой миской, чтоб быстрее закипало.
— А и правда, приятственно так, — заметил Кекс. — Жрать по-прежнему охота, но самочувствие явно улучшилось. Неужели от чая?
— А от чего еще? — переспросил Псих. — Ты никогда в тайге не бывал?
— Как-то не довелось.
— Тамошние аборигены — эвенки всякие, якуты, — когда кочуют, на любой стоянке первым делом чай пьют. А уж потом юрты ставят, еду готовят и все такое. И правильно, по-моему.
— Жаль, в Зоне этого трудно придерживаться, — буркнул Кекс. — То и дело отвлекают.
— Иногда можно. Как сейчас.
Псих полез в карман комбинезона и достал один рацион.
— Давайте, сбросились по дозе. Между прочим, голодного человека легче усыпить или взять под контроль, чем сытого. В свете нашего противостояния с псиониками об этом надо все время помнить.
— Разве? — усомнился Кекс. — По-моему, сытого проще — как налопаешься, вечно в сон клонит. Без всяких псиоников.
— Ты не путай сытого и обожравшегося, — поправил Псих, нетерпеливо заглядывая под миску-крышку. Вода в кружке уже тихонько шумела.
Как вода закипела, неторопливо залили рационы, подождали чуток и так же неторопливо поели. Батон все время молчал и прятал взгляд. Кекс с Психом изредка перебрасывались фразами, однако от важных тем отошли, болтали о всякой чепухе.
Но долго так продолжаться, естественно, не могло. Ситуация, в которой оказались три сталкера (точнее — два сталкера и отмычка), предполагала активные поиски выхода. И Кекс вскоре вернул разговор в актуальное русло.
— Что делать-то будем, а? — спросил он разомлевшего от ужина (хоть сейчас под контроль бери) Психа.
Тот откинулся на спинку стульчика, рискуя опрокинуться.
— По плану мы должны были к научникам неподалеку от периметра выйти. А если их нет на месте — дождаться.
— К научникам? — удивился Кекс. — Зачем?
— Сдать им добычу и вместе с ними выйти из Зоны.
Кекс непонимающе уставился на напарника:
— То есть как это — сдать добычу?
— А вот так. Все сдать, и то, что мы могли найти в сейфе, и вообще все собранные артефакты. Научники, ясен перец, не первые попавшиеся, а те, на которых Покатилов указал. У него везде свои люди есть.
Кекс недоверчиво покачал головой:
— Первый раз такое, уж извини, друг сердечный. Обычно я хабар Покатилову лично приносил. И сдавал прямо в «Вотрубе».
— Обычно ты и за сейфами не охотился, — резонно возразил Псих. — Таскал «золотых рыбок», «светляков» да «грави» какие-нибудь. А сейчас ставки повыше и добыча поинтереснее. Да ещё учти, что за сейфом охотится много кто, и это известно наперед. Покатилов перестраховывается. Использовать ученых в полной мере он не в состоянии, но хотя бы для вывоза добычи и нас из Зоны — почему бы и нет?
Нельзя сказать, что Кекс полностью удовлетворился данным объяснением, но решил больше не спорить. Тем более что это отнюдь не шло вразрез с указаниями босса: тот велел во всем слушаться Психа. Ну а раз велел, надо слушаться, стало быть.
Единственное, что Кекс во всех нынешних раскладах не понимал, зачем Покатилов вообще послал его вместе с Психом. По идее, Псих прекрасно управился бы и сам. Да и в целом текущий выход в Зону разительно отличался от всех предыдущих. Никогда ещё на команду Кекса не охотились целенаправленно. Одно дело отбиваться от обыкновенных монстров Зоны, опасных, но чаще всего тупых и бесхитростных, а значит — предсказуемых. И совсем другое — противостоять кому-то умному, настойчивому и опасному, умеющему вдобавок на расстоянии усыплять и, вероятнее всего, брать под контроль тоже.
Как уберечься от последнего, Кекс не мог даже предположить.
Глава двадцать третья
Полевой исследовательский пост научники промеж собой по-простецки именовали заимкой. Располагалась она к востоку от диких земель и тех самых неистребимых трущоб, в которых какой-то предприимчивый шалопай открыл самый первый бар в Зоне — «100 рентген». Сиверцев краем уха слышал, что нынче баром управляют совершенно другие люди, нежели те, которые его открывали.
Впрочем, это было не важно, потому что группа Тараненко вовсе не собиралась посещать сталкерский бар. У вольных бродяг извечные трения с военными, а в Зоне наука сильно от военных зависит. О баре Сиверцев вспомнил лишь потому, что с брони то и дело докладывали — видим вооруженных людей.
Когда-то давно военные сталкеры, едва завидев вольных, без разговоров открывали стрельбу на поражение. Но примерно с того момента, когда Стрелок отключил выжигатели, ненужная стрельба поутихла. Да и вообще атаковать нелегальные экспедиции в Зону стало небезопасно: многие могущественные люди (в том числе плотно связанные с Зоной высокопоставленные начальники) заимели там немало приватных интересов. В которые зачастую не рисковали впутывать служивых, обходились опять же приватно нанятыми спецами самого высокого уровня. И экипированы эти спецы зачастую были лучше, чем военные. Поэтому, необдуманно саданув из автомата по абстрактному бродяге, вояки вполне могли получить в ответ тепловую ракету. Шарах — и спрашивать некого, зачем, мол, стреляли. Постепенно, но достаточно быстро, отношения между вольными и военными сталкерами свелись к молчаливому нейтралитету. Мы не замечаем вас, вы не замечаете нас. Тем более что сталкивались одни с другими в основном на маршах, ибо вольные все больше лазили за хабаром в такие гиблые места, куда военных не пускали инструкции, и наоборот — туда, куда разрешено было соваться военным, бродягу и калачом не заманишь: нет там для бродяги ничего интересного. Ничего такого, что можно тайком вынести из Зоны и удачно продать. В результате худой мир между военными и вольными сталкерами оказался куда устойчивее и долговечнее короткого периода войны.
