Виктор Глумов - Дети сектора
Лицо у него было, как у покойника, будто он не людей приговорил только что – себя.
– Где бинты и дезсредства? – спросила Яна.
– У входа, в мешках. Катенька, – он ухватил за руку пробегающую мимо медсестру с лотком, – покажи, где у нас что. Девушка, милая, помощь в первую очередь оказывай тем, что справа от входа, они условно неинфицированные.
Свои обязанности Яна выполняла механически: поила раненых, обрабатывала их раны, перевязывала. Вскоре она перестала различать лица людей, перестала внимать их одинаково трагическим историям. Искоса она поглядывала на темную половину ангара.
Женщин, детей и стариков – довольных, враз успокоившихся – повели на улицу. Наверное, сказали им, что сделают прививку. На самом же деле их запрут в соседнем ангаре без окон, с прочными воротами. К обеду они перестанут быть людьми, и тогда их будет не жалко пустить в расход. Но разве есть другой выход? Отпустить их – получить нож в спину. Она не осуждала – жалела полковника, у которого хватило мужества принять правильное решение.
Бинтуя плечо очередного раненого, она слушала мерный гул голосов и роняла слезы. Мыслей в голове не было, только выматывающая тоска, серая, как осенний ливень.
Когда Яна склонилась над мешком, чтобы достать новую порцию бинтов, кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась: Росс. Позади него сутулился профессор.
– Идем, – проговорил Росс. – Не хочу, чтобы ты оставалась на форпосте, который примет на себя первый удар. В Питере безопаснее. Где мелкий?
Яна заозиралась, выскочила на улицу и позвала:
– Димка! Ты где?
Ответили из-за спины:
– Тут я, – Димка встал, отряхивая землю со штанов. – Уже все, летим?
Росс кивнул и направился к вертолету, говоря на ходу:
– Здесь никто не в курсе, что творится в мире, а мне хотелось бы разобраться и чем-то помочь, хотя в сложившейся ситуации это вряд ли возможно.
Яна окинула взглядом плацдарм, военных и гражданских, растягивающих по периметру колючую проволоку, и мысленно пожелала им удачи.
Глава 6
Данила перехватил молот, когда тот опустился на прозрачные трубки-капилляры, и уже приготовился умирать в корчах, но рукоять едва не вырвалась из влажных ладоней: молот отскочил, а трубки остались невредимыми.
Ошарашенный, Астрахан повернулся: Марина присела, закрыв ладонями лицо, Рэмбо округлил глаза, раскрасневшийся, потный Маугли сидел, откинувшись назад и упершись руками в пол. Ни раскаянья, ни страха на его злобной мордочке не было.
– Вот видишь! Видишь!!! А ты хотел, чтоб мы ушли! – бросал он, отползая к выходу, откуда тянуло прохладой.
Астрахан размахнулся и снова ударил молотом по трубкам – никакого результата. Даже звона не было!
– Дай-ка мне.
Рэмбо взял молот обеими руками, расставил ноги и с громким «х-ха!» обрушил металл на стекло. Еще и еще раз.
– Без толку, – заключил он, вытирая пот. – Надо сваливать. Чую, у меня уже ожог лица, тут градусов пятьдесят. Будем надеяться, что нет радиации.
Данила подпрыгнул, ухватился за одну из черных труб, обжегся, но рук не разжал, подтянулся и оседлал ее.
– Рэмбо, дай мне молот, попробую разбить это.
Размахнуться Данила не мог – терял равновесие и рисковал упасть, и потому просто долбил трубу под ногами. Сдался, спрыгнул и скомандовал:
– Уходим!
Возле лаза в коридор он хотел поднять доспехи с пола и надеть, но, прикоснувшись к бронзе, ожегся и выпинал их в узкий лаз коридора, где прислонился к стене и вытер пот.
Следом вышла Марина: красная, как из бани, влажные кольца волос прилипли ко лбу. Глянула на доспехи и подняла излучатель.
– Ой, а ты это не пробовал? Вдруг генератор сломается. Роботы ж ломались.
Рэмбо сгреб ее в медвежьи объятья:
– Умница! Точно!
Данила молча забрал черную «дудку» излучателя устало и сказал:
– Прощайтесь с жизнью, вдруг оно сработает? Хотя лучше убирайтесь с корабля, все равно мы бессильны что-либо здесь изменить. Удачи мне.
Марина окликнула его – Астрахан обернулся. Она подошла, стала на цыпочки и поцеловала его в губы, потом отстранилась и, потупившись, отступила.
Очередное прощальное рукопожатие, подумал Данила, сжимая лапищу Рэмбо. Снова неубедительная маска скорби на его посеченной шрамами физиономии. Если Маугли передавал эмоции жестами, то наемник – голосом. Мог еще смоляными бровями пошевелить, лицо же оставалось безучастным.
Маугли Данилу боялся, бычился, растопырив локти. Астрахан сам подошел к нему, потрепал волосы и с деланным ужасом воскликнул, тыча в грудь, покрытую зеленоватыми «родимыми» пятнами:
– Ой, малой, смотри, что это у тебя?!
Мальчишка дернулся, уставился на выпирающие ребра, а Данила схватил его за нос:
– Шутка. Спасибо тебе, малой. На языке вертелось: «Вспоминайте меня», но, если все получится, вы умрете вместе со мной, и вспоминать будет некому. Ну, что, пошел я жариться?
Данила не умел молиться, он ни о чем не просил бога даже в детстве, зато часть сознания, оккупированная Моментом, вопила: «О, великий Джа, пусть сейчас наконец все кончится!»
И опять возвращение в пекло, узкий коридор, через который можно протиснуться только боком, огромный зал, напоминающий выеденное яйцо, «мирный атом» размером с небольшой дом, вращающий тремя взаимопроникающими сферами. Он висит в воздухе между металлическими «тарелками».
«Приемники, – подумал Астрахан. От “тарелок“ вниз и вверх идут огромные черные трубы наподобие водопроводных. Интересно, на что направлять излучатель?»
Данила решил начать с алого светящегося ядра атома, вытянул руку с излучателем, активировал его и зажмурился, ожидая, что ядро взорвется, и его вместе с кораблем пожрет огонь.
Ничего не случилось. На всякий случай Данила еще постоял так минут пять, потом принялся «облучать» прозрачные трубки с алой субстанцией.
Никакого эффекта. Астрахан стиснул кулаки до боли, скрипнул зубами и пнул стену из трубок. Еще и еще раз пнул – без толку. Проклятое бессилие! Чертов корабль, гигантский летающий саркофаг!
Память Момента выдала исторический факт: в Крыму существовало княжество Феодоро, оно же Готия, осколок Византии. После завоевания Византии турками Готия некоторое время держалась, но все равно пала под натиском мусульман. «Мы – это Готия. Возможно, нет уже людей, вымерли. Ведь время тут течет быстрее, чем там. А мы носимся, спасаем труп…»
– Заткнись, Момент! – пробормотал Данила. – Зануда…
«Если взорвать корабль, человечество осознает себя. Да, это будут потомки наших современников, но все же – люди. Потому надо взять себя за задницу и воевать до последнего. И не с обрыва вниз шагать, поскользнувшись на собственных соплях, а сдыхать, скалясь в рыло смерти».
Вспомнились горынычи без голов. «Ну, или не в рыло…»
Подняли немного остывшие доспехи и двинулись по коридору, прочь от несбывшихся надежд. Шли молча, Данила подозревал, что все, кроме Рэмбо, думают одно: нет выхода. У Рэмбо в голове, возможно, крутится: «No future».
Возле телепорта Рэмбо спросил:
– Куда теперь? Везде, где мы были, одинаково небезопасно. Давайте тут передохнем, здесь за нами, по крайней, мере, никто не гонится.
Будто отвечая на его слова, телепорт ожил, хотя ни Марина, ни ихтиандр не дотрагивались до панели. Маугли попятился, и, казалось, слипшиеся волосы его встали дыбом.
– Восславим вентиляцию, – Данила бросился к прорезям шахт, прикидывая, протиснется ли туда. – Железяки бросаем. Живо!
Маугли и Марина уже без труда пролезли в прорези, а Рэмбо, похоже, застрял: накачанная задница не пролезла. Данила глянул на телепорт, наливающийся багрянцем, на «берцы» Рэмбо, упершиеся в пол, метнулся к наемнику и изо всех сил ударил его в бедра. Рэмбо заматерился, но так и торчал из вентиляции. Данила разогнался и повторил попытку.
Получилось! В вентиляции завозился наемник, зашуршал прочь.
«Ну, если у такого здоровяка получилось, у меня – и подавно», – подумал Данила и, помогая себе руками, просочился в вентиляцию и на четвереньках побежал за Рэмбо. Здесь было темно, освещенные участки вентиляции попадались через каждые десять метров. А вон и наемник мелькнул:
– Замереть! – крикнул Данила и застыл.
Свистнул телепорт, и к монотонному рокоту генератора добавилось едва различимое шуршание. Неведомый враг всегда страшнее реального: когда бездействуют органы чувств, просыпается фантазия и воплощаются самые жуткие предположения, но выглянуть в прорезь вентиляции Данила не решался. Да, он понимал, что в коридоре светло, а тут темно и вряд ли его заметят, но вдруг твари ощутят взгляд и примутся обшаривать коридор?
Шуршание оборвалось – видимо, твари замерли над брошенными доспехами. Данила заставил себя превратиться в камень и не дышать, даже сердце его стало биться тише. Невидимые враги «отмерли» и неторопливо двинулись по коридору.
«Мы ушли в телепорт. Куда нам еще деваться? Думайте, что мы успели смыться отсюда!» – мысленно молился Астрахан.
