Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

А копьё при этом древком сбило шелом с Осипова и, вырвавшись из раны брянца, упало вновь к ногам Емели. Куда-то боль и усталость отступили, сотник смог нагнуться, поднял оружие и наметил очередную цель. Но и дружинники теперь его заметили. Один из них метнул в Емелю копьё, но промахнулся, лишь скользнуло оно вдоль руки, прошло мимо.

— Держи и ты ответку, — скривил губы в усмешке сотник и, разбежавшись, всей силой налёг на копьё, погружая его в ногу брянца. Выше-то поднять не получилось. Второй дружинник по копью мечом сверху ударил.

Бамс. Удар мечом прошёл вскользь. Рука правая при этом всё одно отдалась болью и её преизрядно отсушило. Ноги не слушаются, грудь болит, а теперь и руки лишился. Сотник затравленно оглянулся. Того всадника он копьём всё же ссадил с коня и теперь брянец, что его мечом приголубил один остался. Но и Емеля один. Все возчики убитыми или ранеными на земле валяются. Вот и ему край пришёл.

В руке у ворога меч в чьей-то крови. И он, подталкивая коня ногами в бока, приближается этим мечом кровавым в руке поигрывая. Видит гадёныш, что Емеля безоружен и ранен. Сотник потянулся за засапожником. А брянец не спешит, приближается, продолжая играть мечом, приноравливаясь, как бы удар сподручней нанести. Засопожник надёжно лёг в ладонь сотнику. И вдруг остановился ворог, и обмяк, а потом и сполз коню своему под ноги. Из глаза стрела торчит.

— Батя, ты как? Живой⁈ — подскочил к нему Данило.

— Всё в порядке сынок, вернись на место… — и сотник рухнул в траву.

Событие шестидесятое

Ну вот, поели, теперь можно и поспать!.. Ну вот, поспали, теперь можно и поесть!..

Всё точно, как в мультике про Дюймовочку. Разве с одним исключение. Поели — это в восемь, а то и в девять вечера, а второй раз поели после того, как поспали — это семь часов утра. А вот остальные четырнадцать часов профессор Виноградов занимался изготовлением башенных часов. Колёса зубчатые уже давно отлили. Они чуть не месяц лежали на складе. Искусственное старение. Ну, и что, что оно вынужденное. Токарный станок то шлифовкой линз для подзорной трубы был занят, то изготовлением стволов для пушек из морёного дуба, то потом обработкой мортир. Всё никак руки не доходили до обработки колёс. Тем более не очень и понятно было, как это делать.

Ну, с пушками справились почти, но теперь это уже не имело значения. Рядом с первым станком теперь расположился второй, и он почти в два раза больше предыдущего, так как колёса вполне себе большие. Главное колесо диаметром почти полтора метра. Его на первом станке даже не обработать. Андрей Юрьевич уже подумывал вместо второго токарного сделать карусельный станок, но потом эту мысль отбросил. Токарный нужен всегда, а вот больших деталей для карусельного теперь долго не будет. Сначала нужно эти — первые часы изготовить и отладить. Понять, где что не так, выявить все детские болезни и проблемы, и только потом начать их тиражировать. Вот тогда карусельный станок и надо будет делать.

С обработкой всё плохо. Как-то в детстве смотрел Андрей Виноградов передачу «Очевидное невероятное» и там ведущий Капица представил стране токаря, который выточил на токарном станке цепь из прямоугольных звеньев. Замкнутую цепь. Ну, и Капица говорит на весь Союз, что вот это седьмой разряд токаря. Теперь профессору Виноградову нужно было решить не менее сложную задачу. И на совершенно другом оборудовании.

Легче всего взять на токарном станке и торценуть колёса. Круглое точить легко, припуск на обработку приличный и главное — от того, что пару миллиметров ошибка будет, ничего не изменится. Ну, будет колесо чуть шире или чуть тоньше — ерунда.

Диаметр, вот тут размер важнее, но если чуть и уйдут в минус, то не смертельно.

Главное — это сами зубья. Их профиль. Попробовали хреновенькими напильниками и поняли они с Ерохой, что дурни. Да, латунь мягкий материал и напильнику чугунному поддаётся, но припуск оставили слишком большой. Пришлось даже часть колёс переливать. Эти тоже не выбросили. Татаровей пленных полно, пусть по долям миллиметра сдирают до нужного размера.

Дальше Андрей Юрьевич придумал такой ход. Изготовили три сверла разных диаметров, и как фрезой ими обработали внутреннюю поверхность зуба. После этого осталось для напильника совсем мало работы.

Вроде всё правильно делали. А когда на оси два колеса надели и попытались провернуть, то зацепление получилось на твёрдую единицу. Где-то видел или слышал Андрей Юрьевич, что намазать нужно графитом зубья и провернуть и тогда понятно будет, где нет полного касания. Вот, только графита нет. Попробовали сажей. И ведь получилось. Сразу стало ясно, где ещё нужно поработать напильником.

Так потихоньку с утра до вечера соскребая доли миллиметра, а то и полсантиметра сразу, добились, чтобы все колеса друг с другом сопрягались, если не на пятёрку, то хоть на четвёрку. Теперь оставалось собрать всю конструкцию.

Башни нет. Под неё только фундамент заводят. Так что наскоро из досок сбили макет. Уже на нём вновь собрали всю конструкцию, навесили цепь с гирей и маятник, и Андрей Юрьевич ночью, разогнав всех, его качнул.

И ведь заработала дьявольская машина. Профессор её остановил и на утро организовал освящение первых в мире маятниковых часов. Присутствовали митрополит Афанасий и три епископа из ближайших крупных городов. Все в золотой парче, на которой солнечные лучи играют. Погода как на заказ.

— Владыко, — после того как часы святой водой обрызгали три раза, и молитва закончилась, предложил Андрей Юрьевич митрополиту всея Руси, — качни маятник, чтобы потом не говорили, что это проделки диавола.

— Качну. Видел, как вы их делали, нет тут ничего от диавола, только тяжёлый труд и мастерство.

Митрополит осенил себя троекратно крестным знамением, потом часы и, с небольшим усилием отведя маятник, отпустил его. Пошли родимые с громким таким тиканьем. Народ собравшийся и дышать перестал, чтобы услышать это тиканье.

Глава 21

Событие шестьдесят первое

Не следуй туда, куда может завести путь. Вместо этого иди туда, где пути нет, и оставляй след.

Ральф Уолдо Эмерсон

— Как думаешь, воевода, успеем? — нобиль Санька Юрьев бросил расхаживать по покоям убиенного тестя и остановился перед Мечеславом.

На того из открытых окон лился поток солнечного света, и богатырь сидел, прикрываясь ладонью, словно высматривая что-то из-под неё.

— Не, — воевода головой не из стороны в сторону помахал, а утвердительно кивнул, Саньку озадачив.

— Чего? — остановился он напротив, солнце собой остановив.

— Если сидеть будем и рассуждать, то знамо дело не успеем. Срочно нужно выдвигаться. А ещё… — Мечеслав поднялся с лавки, на которой сидел, вытянув ноги, переваривал гуся жирного, что на обед подали, — Ещё нужно…

— Чего? — опять придвинулся к нему отошедший уже нобиль.

— Нужно пару десятков диверсантов твоих послать на ту сторону. Пусть они навстречу королю Шароберу срочно выезжают. Надобно на той стороне его встретить. Обстреляют из кустов и назад отойдут. Те встанут. Отряды пошлют имать ворогов. Не найдут. Вернутся. Опять тронутся. И тут их снова твои молодцы обстреляют. Думаю, что так можно прилично время выиграть. Как раз на все твои задумки хватит.

— Мигом я! — эх, молодость. Только тут этот нобиль был и раз, нету его.

Мечеслав назад на лавку плюхнулся. Нужно было идти поднимать воев, давать команду на выдвижение к реке. Нужно было… ну, чего там, много чего нужно, и всё бегом. Так-то план сотника диверсантов Юрьева был хорош. Ничем не хуже тех, что князь Владимирский в последнее время выдаёт. Но четверть часа можно посидеть, дав гусю жирному в животе устаканиться, перестать отрыгиваться. Эх, молодость, всё ей нипочём, а тут тяжесть в пузе, и глаза смыкаются сами.