Андрей Уланов - Никакой магии
– Как скажете, – вздохнула теперь уже я, глядя вниз, на щедро вымазанные ржавой глиной полковничьи сапоги. Не знаю, где полковник умудрялся находить ее, да еще в таких количествах. Я в Клавдиуме видела только светло-желтый лесс, да белую глину с побережья, причем последнюю – исключительно на прилавках, по два шелла за фунт.
Отогревался Кард долго. Минута утекала за минутой, а уютную теплую тишину нарушало лишь потрескивание в печурке. Я даже начала опасаться, что полковник, насмотревшись на пылающие угли, впал в гипнотический транс – потому что мои представления о человеческой анатомии дружно твердили, что поза горгульи не очень благоприятствует нормальному кровотоку, да и просто зверски неудобна. Кард же шевелился не чаще кошмарных «украшений» Большой Колокольни.
– Умен и не любит повторяться. – Я, затаив дыхание, ждала продолжения, и оно последовало – еще через пару минут. – Музыкант… – полковник резко, зло мотнул подбородком, – пусть так, сейчас мы и впрямь танцуем под его музыку. И набиваем синяки, увы. Бездарные актеры, которых закидывает гнилыми яблоками невидимая публика, и следующей, если лорд Рич не ошибся, прилетит целая дыня. Бум! – Кард взмахнул растопыренной пятерней. – Музыкант вряд ли удовлетворится сгоревшей будкой сапожника, он уже сыграл нам увертюру на одиночных трупах.
Мне вдруг живо представилось, что мы с полковником сидим не в комнатке на верхнем этаже «Четырех Банков», а посреди огромной пустой сцены Королевской Оперы – и справа-сверху, из директорской ложи, кто-то невидимый буравит нас холодным недобрым взглядом. Занятно… что-то в этой сцене было, какое-то смутное ощущение, что вижу я больше, чем осознаю – но почти сразу оно пропало, сменившись досадой.
– А пожар…
– Этот пожар, – Кард кивнул на дверь, – не более чем освещение для сцены. И приманка для глупых и торопливых ловцов. О настоящем ударе мы услышим в ближайшие минуты, – уверенно закончил он.
– Чтобы ловцы успели слететься на пожар, но еще не начали возвращаться? – догадалась я.
– Инспе-е-ектор Грин, – протянул полковник, – вам в детстве не говорили, что вы умная девочка?
Уверена, Кард и не подозревал о том, насколько был близок… ну, скорее всего-таки к «шипу» во лбу, чем удару – даже очень разъяренные эльфы предпочитают дистанционный бой ближнему. Спокойно, Фейри, спокойно… он лишь человек и, разумеется, имеет весьма отдаленное представление о нашей культуре. Просто глупый и неуклюжий медведь, запросто способный ради одной-единственной земляничной ягодки растоптать цветочную поляну.
– Полко-овник Кард… вам во взрослости не говорили, что вы бываете непозволительно фамильярны?
Ответить полковник не успел – из коридора донесся тревожно-резкий звонок телеграфа.
– Тэк-с, – Кард нарочито не торопясь, поднялся, вытянул над головой сцепленные руки, звучно хрустнув костяшками. – Инспектор, ваша ставка: еще один отвлекающий удар или основной?
– Пять таннеров на отвлекающий, сэр, – после секундного колебания решилась я. – Как вы только что сказали, Музыкант умен.
– Верно, – Кард распахнул дверь, пропуская меня в коридор, – но я не сказал, что считаю его эльфом… или гномом. А представители других рас не склонны усложнять планы в ущерб надежности.
– Странное и примитивное представление, – резко заявила я, но полковник уже не слушал меня. Он просматривал ленту, мрачнея с каждым проползшим сквозь пальцы дюймом.
– Что там, сэр?!
– Захвачен сталелитейный завод Олдрина в Нижнем Альтбурге…
Примерно сорок миль к северу от столицы, припомнила я. А поскольку сэр Уильям Олдрин считается одним из «первой сотни» аранийских промышленников, я только что лишилась хорошего завтрака.
– Захвачен? Кем?
– Да уж не демонами с красной луны! – раздраженно буркнул Кард.
Словно уловив его мысли, медноглазый паук снова застрекотал, сплевывая на пол белую полоску ленты.
– Ага, вот… численность мятежников точно неизвестна, угрожают взрывом. Командующий округом выслал войска, – дочитал полковник, и, смяв ленту, отбросил ее прочь.
– Все так плохо, сэр?
– Ну как вам сказать, инспектор, – пожал плечами Кард, – скажем, если бы Музыкант взорвал Садингем вместе с Ее Величеством или Хайгейтский дворец во время большого тинвальда, было бы хуже. Но – не намного. Я достаточно ясно обрисовал ситуацию?
* * *Человека, выбиравшего место для штабной палатки, наверняка признал бы невиновным любой суд. Во-первых, у него имелась уйма оправданий: была ночь, ветер, по небу плыли тучи, а палатку требовалось поставить как можно быстрее. Во-вторых, любой, кто проводил в обществе лорда Стеггинса хотя бы пять минут, начинал испытывать к нему чувства, весьма далекие от приязни. Что уж говорить о несчастных, кому выпало быть подчиненными лорда «я-купил-себе-генеральский-чин!». Тому из них, кто не испытывал острейшего желания вонзить в обтянутый лосинами командирский зад хотя бы пару иголок, следовало бы перевестись из гусар в «бичующихся» монахов. Ну а в-третьих, если бы лорд Стеггинс не демонстрировал упрямство мифического зверя ишака, не желая озвучить «неблагородную» проблему, он мог бы просто приказать передвинуть палатку на десяток футов. Нет, план мести был хорош, и лично меня не устраивало лишь одно – к сожалению, нет, к моему глубочайшему, с Великий Каньон размером, сожалению, «аромат» овечьего навоза не обладал избирательностью действия. Им «наслаждались» все семеро находившихся в палатке людей – а эльфийка, как несложно догадаться, страдала за троих.
– Вы болван пустоголовый, Никлаф! Полный, законченный пустоголовый болван! О чем вы только думали… если вы вообще умеете думать!
– Я выполнял ваш приказ, сэр! – дрожащим от обиды голосом возразил Никлаф. – Ничего более.
Совсем недавно блестящий во всех смыслах – серебряного шитья на роскошном доломане имелось едва не больше, чем обычных ниток – а сейчас живо напоминавший бродягу из-под Аркского моста, юный корнет чуть не плакал. Даже столь далекому от военного дела существу, как я, было ясно, что бедный Никлаф говорит чистую правду. Но столь же очевидным казался и тот факт, что в нынешнем положении ему стоило бы молча сносить весь поток начальственной брани.
– Мой приказ?! – лорд Стеггинс картинно воздел руки к палаточному куполу. – Святой Тоц, дай мне толику терпения! Мой приказ гласил: «Выдвинуться и рассеять бунтовщиков!» Не «взять неприятельскую батарею» или «разбить пехотное каре», а разогнать горсть мятежников! А что сделали вы, Никлаф?! Я числил вас перспективным, я дал вам задание в надежде, что вы воспользуетесь им, как трамплином, что я получу основание продвинуть вас наверх, заменив некоторых… гхм.
На мой взгляд, сама идея ночной атаки в конном строю на засевших за баррикадами мятежников отчетливо воняла столь почитаемым аранийцами навозом… ой, то есть благородным безумием. «Один идиот отдал приказ, а второй – попытался выполнить», – подумала я и, видимо, довольно громко – слева от меня тихо хмыкнул заводской инженер. До этого я была уверена, что он просто дремлет на раскладном табурете, сдвинув почти на нос мятый и пропыленный котелок. Оказывается, нет…
– Как, скажите мне, – продолжал наседать на корнета Стеггинс, – как вы сумели вырвать поражение из пасти победы? Пятнадцать убитых и пропавших, два десятка раненых… тридцать восемь лошадей! Моих лошадей, моего полка! И эти наглецы еще орали вам вслед: «Захватите побольше конины в следующий раз!» По-вашему, я выкладываю из своего кармана двадцать тысяч броудов каждый год, чтобы разнообразить меню взбунтовавшейся черни?!
– Но сэр, у меня была одна манипула, бунтовщиков же оказалось не меньше тысячи.
– Вздор! – презрительно бросил генерал. – Как вы смогли посчитать их в темноте?! Да и будь там в самом деле тысяча… хоть пять! Врагов не считают, врагов бьют! В Захребетных войнах бывало, что неполный эскадрон обращал в бегство целую орду орков, а эти дикари были прирожденными воинами, не ровня здешнему сброду.
– У них нашлись даже пушки, сэр, клянусь вам! Как только мы прорвались через ворота, как по нам ударили картечью, а потом принялись закидывать ручными бомбами!
– Еще большая чушь!
– Ну почему же, – Кард наконец выбрал момент, чтобы выйти из сумрака в облюбованном нами углу палатки, – ведь завод сэра Уильяма делает как раз пушки, не так ли?
– Корабельные пушки, сэр! – проскрипел заводчик из-под надушенного платка. – Не думаю, что по манипуле корнета стреляла пневматическая 14-дюймовка. В противном случае мы бы вряд ли получили возможность вновь лицезреть его, даже в столь прискорбном виде.
– О, благодарю вас за столь компетентное разъяснение, сэр. – Кард изобразил намек на поклон и развернулся к стоящему рядом с ним офицеру в черно-коричневом мундире. – У меня больше не осталось вопросов… а у вас, майор?
