Дуглас Орджилл - Волки севера (сборник)
— Правительство хотело, чтобы эскимосы ели оленей, а не китов. Но мой отец купил несколько штук и приспособил их для езды вместо собак. Потом он научил меня и еще некоторых эскимосов. Так что я кое-что знаю об оленях.
Волков подошел к ним, протирая глаза. Стовин прошел к Дайане, сидящей там, где она спала.
— О, Боже, Стовин. Как мне хочется принять ванну. А здесь есть… удобства?
Он показал на дверь.
— На улице.
— Ты шутишь?
— Нет. И будь осторожна. На улице холодно, очень холодно. Надень на себя все, когда выйдешь.
Она колебалась.
— Этот человек… он все еще?.. О, какая я дура. Конечно, он там.
— Он там. Но его замело снегом. Ты не увидишь его.
Один за другим Дайана и Солдатов сходили на улицу. Когда все собрались снова в комнате, Волков собрал небольшое совещание, пока Валентина резала хлеб и мясо. Она даже нашла чай, и сейчас на печке весело булькал чайник.
— Я думаю, — сказал Волков, — что нам остается только одно. Мой друг, — он кивнул в сторону Бисби, — сказал, что в сарае есть олени. Сани мы тоже найдем здесь. Мы поедем на оленях до Уэлена. Поль, — он назвал Бисби по имени, — Поль уверен, что с одной упряжкой он справится. Но нас пятеро и нам нужно двое саней.
— Шестеро, если считать солдата, — заметил Солдатов.
— Чукчу можно не считать, — сказал Бисби. — Он не останется с нами. Он присоединится к другим чукчам при первой возможности. Поэтому мы должны взять оленей и уезжать скорее. Оставаться опасно.
— Почему? — спросил Солдатов. — Если мы останемся, то наверняка через день или два здесь пройдет машина. Пища есть. Так что лучше остаться.
Волков хотел что-то сказать, но Бисби перебил его.
— Чукча не останется, — снова сказал он. — Он уйдет, как только выйдет из дома.
Он кивнул в сторону спальни.
— И он приведет своих друзей. Здесь есть кое-что, что они хотели бы взять. Я не хочу пугать вас. Дайана и Валентина, но я говорю о вас.
Валентина схватила руку мужа. Солдатов гневно заговорил.
— Что вы имеете в виду? Это же советский солдат.
— Он больше уже не советский солдат. Он чукча-оленевод, одно из самых свирепых существ в тундре. И этот чукча имеет в руках автомат. Он вернется сюда со своими друзьями. Так что нам лучше убраться отсюда, и поскорее.
— Что же это такое? — спросил Стовин. Он был в замешательстве, но Волков медленно кивнул, как бы соглашаясь с Бисби.
— На оленях, закутанные в меха, мы будем похожи на чукчей. Нас никто не примет за эскимосов, так как эскимосы ездят на собаках. И это хорошо, так как я думаю, что чукчи охотятся за эскимосами. Так что вопрос в том, кто будет управлять вторыми санями.
Он задумчиво осмотрел всех. Волков заговорил первым.
— Я попытаюсь, — сказал он. — Чиновник из Министерства иностранных дел должен уметь делать все.
Бисби покачал головой.
— Нет, Григорий. Тут нужны чувствительные руки. Я думаю, Валентина. Она понимает животных.
— Почему не я? — спросила Дайана. — Я тоже понимаю животных.
— Нет, — сказал Бисби, — Валентина понимает их душой, а вы — умом.
Он повернулся к Волкову.
— Далеко до Уэлена?
— Сорок пять миль.
— Прекрасно. Теперь слушайте. Пара оленей может на хорошей дороге делать шесть-семь миль в час. Но потребуется остановка для отдыха. Каждые два часа. И еда. Но снег сейчас слишком глубокий.
В спальне послышался скрип кровати, затем толчок в дверь и ругательство. Чукча грубо окликнул их и забарабанил в дверь.
— Можно оставить его здесь, — прошептала Дайана. — Дверь заперта.
Бисби покачал головой.
— Нет. Он откроет стрельбу, чтобы вышибить засов. И тогда кто-нибудь из нас пострадает. Нет, лучше выпустить его, чтобы он был у нас на глазах.
Бисби прошел к двери и открыл ее. Чукча вышел, подозрительно осмотрел всех. Трансформация, происшедшая с ним, была поразительна. Всего два дня назад он был примерный советский солдат, в чистой форме, побритый, умытый. Сейчас он уже зарос щетиной, китель был запачкан жиром. Он выглядел настоящим дикарем. Он подошел к столу, схватил кусок мяса и сунул его в рот. Проглотив его, он снова посмотрел на всех исподлобья, подошел к двери. Автомат висел на его левой руке. Но было ясно, что он готов пустить его в ход. Он открыл дверь, встал на пороге и издал гортанный вопль. Откуда-то донесся ответный вопль, причем расстояние до кричавшего было не более четверти мили. Чукча лениво пнул ногой труп человека, занесенный снегом. Все молча смотрели на него. Но вот на дороге поднялся снежный вихрь. И когда снег рассеялся, все увидели оленью упряжку, а на санях трех чукчей. Они спрыгнули с саней и подошли к солдату. Он поговорил о чем-то, затем один из приехавших рассмеялся и хлопнул солдата по плечу. Солдат ухмыльнулся и повернулся к дому, где стояли русские и американцы. Он бесстрастно смотрел на них, как бы выбирая. Наконец он ткнул пальцем в сторону Валентины и закинул автомат на плечо. Он произнес что-то гортанным голосом и показал ей на дверь. Валентина прижалась к побледневшему Солдатову. Нетерпеливо рыча, чукча опустил автомат на руку, схватил Валентину за волосы и оттащил к двери. Она закричала. Чукча рассмеялся и потащил ее, держа автомат дулом к остальным. Солдатов двинулся к нему, но Бисби был быстрее. Дайана, с ужасом смотревшая на происходящее, позже вспомнила, что даже она не заметила движения Бисби. Каким-то неуловимым движением он оказался рядом с солдатом. Лезвие ножа, которым Валентина резала мясо, прижалось к горлу чукчи так, что из разреза показалась струйка крови и потекла за ворот шинели. Глаза чукчи закатились. Бисби крепче прижал нож, и чукча выпустил волосы Валентины. Она бросилась к Солдатову.
Теперь Бисби стоял, тесно прижавшись к чукче. Руки солдата с автоматом были за спиной Бисби, но он не мог стрелять, так как Бисби успел бы перерезать ему горло. Бисби сказал:
— Возьми автомат, Стовин. А когда я отойду, сразу дай его мне.
Стовин вытащил ружье из рук солдата. В то же мгновение Бисби оттолкнул чукчу и взял оружие у Стовина. Дуло автомата было направлено в живот чукчи. Трое чукчей стояли в отдалении и не двигались с места. Бисби показал на упряжку и что-то сказал. Все четверо, переваливаясь в снегу, медленно побрели к саням. Где-то на полпути они отчаянно заспорили, и солдат с одним из чукчей повернул к дому. Тут же раздалась очередь из автомата и снег брызнул вверх у ног солдата. Тогда они все четверо побежали к саням, прыгнули в них и исчезли через несколько секунд в снежной пыли. Бисби рассмеялся и любовно похлопал автомат.
— Прекрасная вещь, — сказал он.
Волков протянул руку.
— Я думаю… это советский автомат…
Бисби посмотрел на него бесстрастным взглядом.
— Нет, Григорий. Я взял его, и он будет у меня. Пока.
Валентина, бледная, со слезами на глазах, подошла
и поцеловала Бисби. Он уже улыбался. Напряжение спало.
— За поцелуй я готов вас спасать тысячу раз. Все рассмеялись, включая и Волкова, но Стовин заметил, что Бисби крепко держит автомат и что Волков исподтишка наблюдает за ним.
Волков смотрел на приготовления к отъезду с чувством нереальности. Он умел подавить сомнения и страхи как в себе, так и в остальных, но только когда он был во главе группы. Но теперь ситуация изменилась. Теперь лидерство перешло к Бисби, потому что всем стало ясно, что только Бисби имеет понятие о мире, в котором им приходилось находиться. И он, Волков, чувствовал себя в какой-то изоляции от всех, он оказался один среди американцев. Правда, Солдатовы — советские граждане, но сам Солдатов, несмотря на свой интеллект, был слишком наивен во всем, кроме своей науки. А Валентина… Валентина его жена. Впервые в жизни Волков очутился в ситуации, когда не мог посоветоваться с вышестоящими товарищами. Он знал, что теперь все, что он ни сделает, будет только его решением, и за все будет нести ответственность он один. Но задача его оставалась прежней. Никто не снимал с него ответственности за выполнение приказа. Он должен был доставить этих людей в США, причем не подвергая их жизни риску больше, чем это требуют обстоятельства. Это неожиданное восстание чукчей, которого не должны были видеть американцы, нужно представить в Москве как стихийное бедствие, подобное той снежной буре, которая заставила их приземлиться в Анадыре. И он действовал в соответствии с теми возможностями, которые у него были.
Бисби осматривал сани. Он нашел трое саней и теперь выбирал самые лучшие. Сани имели в длину четырнадцать футов и в ширину три фута. Деревянная рама была посажена на стальные полозья и сани поднимались над снегом на один фут. Бисби методично проверил полозья на предмет наличия трещин, изгибов. Удовлетворившись, он вернулся в дом. Там Валентина, брезгливо сморщив нос, разогревала в котле какую-то смерзшуюся грязь, которую принес Бисби. Усмехнувшись, Бисби взял котел и пошел к саням. Там он начал натирать этой жижей полозья. Валентина с любопытством смотрела на него.
