Василий Головачев - Возвращение джинна
Рог больше всего напоминал изогнутый раздвоенный бивень мамонта, а также заднюю часть насекомого, известного на Земле как двухвостка. Однако, судя по расстоянию, отделявшему «двухвостку» от людей, она была в сотни, если не тысячи, раз больше земного аналога.
— Гилберт.
— Подожди…
— Гилберт, посмотри туда. Что-нибудь видишь?
Шоммер приложил руку ко лбу козырьком, помолчал.
— Змеиный язык…
— Что?
— Эта штуковина похожа на раздвоенный змеиный язык.
Игнат хмыкнул:
— Ну у тебя и воображение! Мне она больше напоминает одно противное насекомое.
— А давай слетаем? — загорелся ксенолог. — Уж больно велик этот «змеиный язык», трудно представить, для чего Червям такое мощное сооружение.
— Времени жалко. А вообще мне тоже…
— Вижу! — раздался громкий шепот Зари-мы.
Мужчины оглянулись.
Полюсидка стояла с закрытыми глазами и показывала пальцем в ту сторону, где сквозь атмосферу воздушного пузыря Червей проглядывал таинственный «рог-бивень-змеиный язык».
— Там… очень большое… много ям… очень глубоко!
— Кажется, наши мнения совпадают, — хмыкнул Шоммер. — Не удивлюсь, если это и в самом деле терминал местного метро.
— Артем не упоминал в отчете ни о чем подобном.
— Сколько времени он тут был, твой Артем? Этот шарик гораздо больше Земли, можно всю жизнь потратить, чтобы его весь обследовать, да и то не хватит.
Игнат подошел к Зари-ме:
— Сильно устала?
Девушка открыла глаза, большие, влажные, с огромными зрачками.
— Не-а, не очень… но тот углар-гаах… та башня такая огромная есть… внутри большой огонь, только тлеющий. На Полюсе я видела примерно такую, Артем говорил — это маяк.
— Что ж, посмотрим, что это такое в натуре. Гилберт, сворачивай лавочку, выступаем.
— Без проблем, — согласился ксенолог. — Правильные решения надо принимать быстро, чтобы не пришли неправильные.
Игнат усмехнулся, но отвечать не стал.
Они уселись на «мустанг», взялись за рога эффекторов поля, и кибер понес путешественников к горизонту, плавно и быстро, не оправдывая свое «дикое» название — «мустанг».
За время пути пейзаж под аппаратом практически не менялся. Лишь изредка мелькали по сторонам конусовидные холмы, похожие на вулканические кратеры, скопления кристаллически-прозрачных скал, «коровьи соски», «стрекозиные крылья» и геометрически правильные дыры в песчаной ряби.
Шоммер порывался заглянуть в эти дыры, остановиться у конусов, но Игнат не позволял ему отвлекаться, твердо предупредив, чтобы он унял свой исследовательский пыл.
«Змеиный язык» (он же «рог», «бивень мамонта» и «хвост двухвостки») оказался дальше, чем рассчитывали земляне. Он начал вырастать в размерах, приобретая материальную плотность и цвет, только после того, как «мустанг» оставил позади около четырехсот километров пустыни.
— Бог ты мой! — пробормотал Шоммер, глядя круглыми глазами на чудовищное творение Червей Угаага, нависшее над головой. — Я чувствую себя Гулливером в стране великанов!
— Ур-инсон Мраг-Маххур! — прошептала Зари-ма, прижимая кулачок к губам. — Рада-ил ул нал на-рока!
Игнат не стал просить перевести сказанное с полюсидского на русский, и так было понятно, что девушка выражает эмоции, восторгаясь и ужасаясь масштабности объекта.
Вблизи «змеиный язык» вовсе не походил на земной аналог, равно как и на «бивень мамонта». С одной стороны, объект явно имел следы технологической обработки, с другой — создавал впечатление колоссального — высотой не меньше двадцати километров! — организма или части организма, выступающей из песка.
Диаметр «бивня» у основания был равен трем километрам, и уходил он в небо так высоко, что вершина становилась размытой и полупрозрачной, превращаясь в нечто нематериальное, воздушное, эфемерное.
Башня имела синевато-фиолетовый цвет, с белыми и багровыми наростами, опоясывающими ее по спирали до самой вершины, которая и в самом деле раздваивалась, как хвост земной двухвостки. Кроме того, рифленый волнистый ствол сооружения усеивали крупные поры, словно он был изъеден жуком-древоточцем. Впрочем, кто проделал эти дыры, было понятно и без объяснений — сами Черви.
У его подножия виднелся блестящий, металлический на вид обруч высотой около сотни метров. Такие же обручи, только потоньше, опоясывали «бивень-башню» с шагом в полкилометра вплоть до его раздвоенной макушки.
— Колоссально! — проговорил Шоммер с восхищением.
— Ужас! — пробормотала Зари-ма.
— Да! — сказал Игнат с чувством, отвечая обоим одновременно.
— Ну, и где мы будем искать старт-камеры? — осведомился Шоммер, возвращаясь к реалиям жизни. — Внутри этого левиафана заблудиться можно в два счета.
— Сначала нужно туда попасть.
— Допустим, через эти дырки. А дальше?
— Дальше Зари-ма включит свое внутреннее зрение и найдет стартовую зону терминала.
— Тогда пусть она заодно подскажет, где тут центральный вход. Чего зря ползать по башне в поисках люка?
— Сможешь? — посмотрел Ромашин на девушку.
— Попробую…
Зари-ма зажмурилась, некоторое время вертела головой влево-вправо, открыла глаза.
— Эти дыры… они все ведут внутрь.
— А ты можешь сориентироваться, где в башне находится зал с кабинами метро? Те самые «ямы с огнем».
Зари-ма снова зажмурилась, склонив голову, прикусила губу.
— Вижу… не очень высоко… там такие большие трубы и округлые такие… паренхии-ма… у вас на Земле есть такие большие птицы…
— Страусы?
— Да, вот эти округлости похожи на страусиные яйца, только очень большие.
— Поехали.
«Мустанг» устремился к «бивню мамонта»…
Глава 17
КОВЧЕГ УГААГА
Сердце сжималось, душа корчилась, но ум оставался острым и холодным, как лезвие кинжала. С одной стороны, Артем никогда не бежал с поля боя и не бросал товарищей в беде, с другой — он понимал, что надо во что бы то ни стало выбраться с кладбища моллюскоров живым и сообщить своим о том, что Ульрих Хорст каким-то невероятным способом завладел живым боевым роботом иксоидов и готов заявиться с ним в Солнечную систему.
Шахта энерговода, проделанная Червями, вывела группу из опустевшего изолятора, в котором когда-то сидел моллюскор, в нижнюю пещеру с устройством передачи энергии в мир Червей Угаага. Это устройство Зари-ма и ее сородичи у себя на родине называли «глазом Мраг-Маххура».
Из пещеры беглецы попали в тоннель, по которому и помчались прочь от могильника: впереди Артем, в хвосте отряда — кибер поддержки. Тоннель пересекся с другим таким же ходом, и Артем свернул, помня расположение деталей рельефа наверху и местоположение второго могильника, из которого вылупился моллюскор.
Внезапно стены тоннеля задрожали, заходили из стороны в сторону. Людей накрыла волна низкого гула.
Остановились, прислушиваясь к гулу, приготовив на всякий случай оружие к бою.
— Что это? — прошептал Роман.
Никто ему не ответил.
— Надо вернуться…
— Вперед! — бросил Артем, сжав зубы. — На форсаже! Не отставать!
Снова помчались по тоннелю в неизвестность и мрак, оглядываясь, ожидая, что их вот-вот настигнет моллюскор, свирепый и страшный, и превратит в лягушек. Или в кузнечиков.
Эта мысль пришла в голову Роману, и тот со смешком поделился ею с остальными. На что Филимон резонно заметил:
— Мы не принцессы, чтобы нас в лягушек превращать. И еще пусть попробует догнать.
Артем не стал разубеждать парня в его уверенности насчет «не догонит». Магическому оператору, каким, по сути, был боевой робот иксоидов, не было нужды физически догонять беглецов, ему достаточно было «произнести умерщвляющее заклинание» либо в крайнем случае телепортировать себя в нужную точку пространства для мгновенного перехвата группы. Почему он этого не сделал, можно было только догадываться. Артем склонен был полагать, что расправиться с ними моллюскору помешал Селим фон Хорст. Но как он это сделал, представить было трудно.
Тоннель снова раздвоился. Очевидно, Червям Угаага ничего не стоило прорыть целую систему подземных ходов в горных породах планеты, так как и у себя на родине они делали то же самое.
Мысль мелькнула и исчезла.
Тоннель круто пошел вверх, к поверхности земли.
Артем ожидал, что он выведет их к «глазу Мраг-Маххура», то есть в пещеру с контуром энергоотсоса, но ошибся. Ход расширился громадной воронкой, и земляне вылетели на белый свет, инстинктивно готовясь открыть стрельбу.
По первому впечатлению это был цирк наподобие лунного — след падения гигантского метеорита. Ровная круглая впадина диаметром около десяти километров, центральная горка, вал выброшенной взрывом почвы, хаос горной страны за этим валом. Однако после более внимательного осмотра все поняли, что цирк — искусственное сооружение. Взять хотя бы равномерно располагающиеся ребра на внутренней стороне вала, похожие на деления на старинном часовом циферблате. Потом стал виден и прозрачный купол, накрывший «метеоритный кратер», сквозь который свободно проникали лучи двух высоко стоящих светил. И, наконец, горка в центре «кратера», рядом с которой располагалось устье тоннеля, оказалась носовой частью некоего искусственного монолита, похожего на земной ракетный корабль конца двадцать первого века.
