Василий Головачев - Возвращение джинна
— Идем!
Они подлетели к слепо глядящему на пещеру «бельму глаза», выбрали момент и прыгнули в прозрачно-светящуюся «слезу Мраг-Маххура»…
* * *Несмотря на теоретическое знание предмета, Игнат никогда не был в мире Червей Угаага, поэтому потратил немало времени, чтобы осмотреться и пообвыкнуть, почувствовать себя не гостем непрошеным, а посетителем гигантского музея планетарного масштаба.
Правда, планетой мир Червей назвать было нельзя. На самом деле это был колоссального объема воздушный шарик, застрявший в толще «твердого» здешнего вакуума. Черви Угаага селились в приповерхностном слое этого шарика размерами с земное Солнце, создавая там своеобразные «тоннельные города». На внутренней же поверхности шара, наполненного воздухом, близким по плотности к земному, встречались лишь редкие сооружения Червей, вынесенные ими в «космос»: антенны контроля метрики пространства, бункера с отходами неведомых производств, станции приема энергии; все эти сведения Игнат знал еще по рассказам Артема.
Вышли они из одной такой станции, с виду напоминающей пучок гигантских стрекозиных крыльев, вырастающий из натуральной «стрекозиной головы» с фасетчатыми глазами; высота всего сооружения достигала не менее полукилометра.
Конечно, встряска организма при «нелинейном броске на струну» мгновенного перемещения была достаточно сильной, и путешественники не сразу пришли в себя, оказавшись в странном месте, напоминающем внутренности арбуза, в котором они играли роль «семечек», равно как и повисшие неподалеку фигуры непонятного назначения. Однако спецкостюмы с честью выдержали перенос, и земляне не захлебнулись полупрозрачной розовой мякотью «арбуза». Огляделись. Поняли, что могут передвигаться, и потихоньку выползли из «арбуза» в сухой коридор, который вывел их наружу.
Шоммера с «мустангом» они увидели одновременно.
Ксенолог не запаниковал, оказавшись в незнакомом мире. Он увлеченно исследовал «стрекозиные крылья» с помощью кибера. Увидев спутников, ксенолог ничуть не удивился их появлению и радостно заорал:
— Знаете, какова размерность этого шарика? Три и тридцать три сотых! Это мир Червей, честное слово! «Червивый» таймфаг забросил нас в их вселенную!
— Гилберт!
— Я сейчас…
— Гилберт! Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Мы не должны были лететь в мир Червей!
— А что мы должны были делать?
— Установить контакт с «джинном» и попросить его найти Лам-ку.
— Во-первых, ты мне этого не говорил. Во-вторых, еще ничего не потеряно, мы в любой момент можем вернуться обратно.
— Каким образом?
— Контур таймфага должен работать в обе стороны, найдем стартовую зону и махнем на Полюс.
— Ты уверен?
— Конечно. Только побудем здесь какое-то время, уж очень много интересного! Я же себе никогда не прощу, если не запишу все на флэшку и не замерю характеристики здешнего континуума. Не волнуйтесь, со мной не пропадете.
Игнат и Зари-ма переглянулись.
— Настоящий ученый, — слабо улыбнулась девушка.
— По этому поводу есть другое выражение, — усмехнулся в ответ Ромашин. — Настоящий друг познается в беде, до которой он нас довел.
Зари-ма прыснула:
— Смешно…
— К сожалению, не очень смешно. Я не знаю, чем закончится наш неплановый визит к Червям. Лам-ку чуешь?
— Нет… не отзывается… его здесь нет.
— Плохо.
— Я не виноватая…
— Да я тебя и не виню. Это я во всем виноват. Надо было не спускать с этого… ученого глаз.
Игнат огляделся.
Пустыня.
Мелкая рябь барханов, груды камней, редкие скалы.
Некоторые из скал имеют необычную форму: вылитые коровьи соски, разве что торчащие вверх и в сто-двести раз больше. Один «сосок» рядом, розовый, сморщенный, блестящий, именно из него и вышли путешественники. Другой, поодаль, расколот трещиной, скособоченный, серый, погасший. Еще два торчат у горизонта, загибающегося вверх краями гигантской чаши. Небо над головой сиренево-белесое, глубокое, равномерно светящееся, хотя солнца не видно. Да и нет его, солнца, поскольку мир Червей и в самом деле представляет собой гигантский пузырь в толще вещества, представляющего среду обитания Червей Угаага.
— Здесь можно дышать, — несмело произнесла Зари-ма.
— Знаю. — Игнат разгерметизировал «кокос», осторожно вдохнул, задерживая дыхание, кивнул. — Дышится легко… и запахи знакомые. А сила тяжести здесь чуть больше, чем на Земле.
— Мы быстро привыкнем, — заявил Шоммер, услышав слова Ромашина. — Хорошо, что радиационный фон тут слабенький, хотя и повыше земного. Кстати, я готов к походу.
— Еще надо решить, куда мы отправимся и стоит ли это делать.
— Конечно, стоит. Особенно мне хотелось бы посмотреть на «червивые» города.
— Прогулки по городам Червей не входят в наши планы.
— Не будем же мы сидеть на одном месте?
— Не вижу смысла устраивать прогулки по местным буеракам.
— По отчетам твоего внука, которые я читал, здесь есть музей. Черви миллионы лет путешествовали по разным «этажам» Вселенной и привозили из путешествий все, что находили, в том числе машины, созданные другими разумниками. Вполне кондиционные аппараты, между прочим.
— Чедомы, — кивнула Зари-ма. — Это такие летающие лодки, они даже сквозь землю проходят.
— Давайте найдем чедом и полетаем тут, поищем Лам-ку.
— Потеряем время.
Шоммер оторвался от своих приборов.
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю не задерживаться здесь надолго. Лам-ка не отвечает на вызовы Зари-мы, значит, его у Червей нет. Надо возвращаться на Полюс, к «джинну», устанавливать с ним контакт и просить найти Лам-ку.
— И Артема! — добавила Зари-ма.
— У меня есть идея получше. — Шоммер свернул шлем, подставил лицо ветерку. — А дышится здесь хорошо, почти как дома… Кстати, не пора ли перекусить?
— Успеем, что за идея?
Ксенолог оживился.
— По моей теории Черви занимают вторую позицию в иерархии разумогенеза негуман этого вида. Первыми были протеи, вторыми — Черви. Икосиды — третьи, гиперптериды — четвертые…
— Я знаком с твоей теорией, не отвлекайся.
— Я уверен, что Черви имели связь и с теми, и с другими, и с третьими. Возможно даже, что и с ангелоидами. Но это не имеет значения. К чему я клоню? Лам-ку сделали гиперптериды, так?
— Короче.
— Вот он и вернулся к своим создателям, в мир гиперптеридов! Нам только надо найти терминал, соединяющий метавселенную Червей с метавселенной гиперптеридов, перебазироваться туда и позвать Лам-ку.
Игнат посмотрел на Зари-му.
— Что ты об этом думаешь?
— Калимма-хха но-дур…
— Что?
Зари-ма покраснела.
— Ну, у нас есть поговорилка…
— Поговорка?
— Да, поговорка, что гениальность не отличается от сумасшествия…
Игнат улыбнулся:
— Отличная поговорка. Так ты думаешь, что он сумасшедший?
— Нет… я не хотела… но я — за! Надо лететь к гиптера… ну, к тем, кто делал «джиннов»! Лам-ка там!
— Мне бы твою уверенность.
— А что мы теряем? — бесшабашно взъерошил волосы на затылке Шоммер. — Не найдем Лам-ку у хозяев — вернемся.
— Сначала надо найти работающий терминал метро… если он вообще существует. Был бы с нами Селим…
— Пусть она поработает, — кивнул ксенолог на Зари-му. — Кто-то мне говорил, что она неслабый экстрасенс.
Игнат задумчиво посмотрел на девушку.
— Может быть, и в самом деле попробуешь?
Зари-ма беспомощно пожала плечами.
— Я не знаю… не думала… а что надо делать?
— Мы только что вылезли из финиш-камеры «червивого» метро. — Шоммер указал на «коровий сосок». — Она представляет собой некий пространственный и энергетический объем. Ты это ощущаешь?
— Да… он такой… как яма, а внутри огонь…
— Отлично! Ищи другие такие же «ямы с огнем». Только эта камера имеет один выход — на Полюс Недоступности, а та, какая нам нужна, должна иметь выходы в общую сеть «червивого» метро. Понимаешь? Терминал метро должен состоять из многих «огненных ям».
— Поняла… я попробую… только меня нужно сосредоточить.
— Сядь на камешек и медитируй.
— Хорошо.
Игнат шагнул к Зари-ме, поднявшей на него затуманенные глаза, положил руки на плечи.
— Не напрягайся до изнеможения, дочка, тебе вредно перенапрягаться в твоем положении. Получится — хорошо, не получится — найдем другой выход.
— Я постараюсь.
— Вот и прекрасно. Мы отойдем, чтобы не мешать, но будем неподалеку.
Шоммер вернулся к «мустангу», повисшему на высоте двух десятков метров у «стрекозиного крыла».
Игнат с удовольствием прошелся по плотному крупнозернистому песку, отливающему перламутром. Оглянулся на Зари-му. Полюсидка стояла, задумчиво глядя себе под ноги, потом присела на кристаллический полупрозрачный валун. Игнату пришло в голову, что этот валун, камни вокруг и песок вполне могут быть алмазами или модификацией углеродных соединений, но вслух эту мысль высказывать не стал. Еще раз огляделся, более внимательно. И на пределе зрения, там, где горизонт задирался вверх, образуя полусферу, увидел некий стеклянно-прозрачный силуэт, похожий на рог, раздваивающийся на конце. В памяти возникли ассоциации, складываясь в знакомый и одновременно пугающе чужой образ.
