Владимир Василенко - Экспедиция в ад
Паскудство…
– Где эта хреновина? – крикнул Бао.
– Там, дальше по коридору! – встрепенулся Головастик. – По левую сторону. Выпирает из стены где-то на уровне пояса…
Бао, извиваясь ужом, пополз вперед. Спустя какое-то время из туннеля донеслись звуки выстрелов. Один, второй… пятый… десятый… Ему пришлось выпустить всю обойму, прежде чем в работе машины наметился какой-то сдвиг. Гул вроде бы стал потише, а затем стало заметно, что движение лопастей несколько замедлилось. Потом мы, казалось, целую вечность ждали, пока они остановятся совсем…
Бао лежал, прислонившись спиной к стене, рядом с выступающей из стены штуковиной, которую Головастик принял – и, видимо, правильно – за часть энергосистемы. Обрубок ноги он зажимал обеими руками, но крови все равно натекла уже целая лужа. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять – двигаться дальше вместе с нами он не сможет, даже если скормить ему все имеющиеся у нас транквилизаторы.
Тысяча черепогрызов! Мало нам забот?!
– Что делать будем? – негромко спросил Зотов, остановившись рядом со мной.
– Первым делом надо жгут наложить, – буркнул я. Сам присел рядом с коротышкой, перетянул ему ногу повыше колена обрывками одежды. Кровь вроде бы течь перестала – уж не знаю, от жгута ли или оттого, что Бао и так уже потерял ее порядком. Лицо коротышки посерело так, что выделяется в полумраке ярким пятном.
– Ну как ты? – спросил я, отправляя ему в рот пилюлю с обезболивающим.
– Кранты мне, – скривился он в подобии усмешки. – Не рассчитал.
– Брось. Если б не ты, мы бы так и торчали по ту сторону.
Бао снова усмехнулся. Я хотел было подняться, но он неожиданно быстро и цепко ухватил меня за рукав. Притянул чуть поближе к себе.
– Я… – он судорожно сглотнул, восстанавливая дыхание.
Я успокаивающе положил руку ему на плечо.
– Не горячись. Силы побереги.
– Да на кой они мне…
Свободной рукой он полез за пазуху и вынул плоскую металлическую коробочку – что-то вроде портсигара.
– Не сочти за слюнтяя… Но, если все-таки выберетесь… Передашь это…
Силы он теряет прямо на глазах. Еще немного – и свалится без сознания. Я поспешно кивнул, забрал у него вещицу.
– Ты… отдохни немного, – пробормотал я. Когда кто-то медленно умирает у тебя на глазах, чертовски трудно смириться с тем, что помочь ему ничем не можешь. Все, что у тебя есть, – это слова, но, тысяча черепогрызов, как же трудно найти среди них те, что имели бы сейчас хоть какой-то смысл!
– Там, внутри… – снова собравшись с силами, выдавил Бао. – Все записано. Кому, куда… Если он еще жив, конечно…
– Я передам.
Бао кивнул, потухшим взглядом обвел всю компанию и прикрыл глаза. Я все еще держал руку на его плече и потому почувствовал, как он обмяк.
Добрые пару минут все молчали.
– Он… умер? – пискнула, наконец, девица, прижимаясь к Зотову.
– Думаю, нет, – буркнул я, поднимаясь. – Вырубился. Крови много потерял.
– Все равно он уже не жилец, – хрипло проговорил Джамал. – Ну что, двинули дальше?
Я вздрогнул.
– Мы что, его так и бросим здесь?!
Девчонка почему-то смотрела на меня, будто это я виноват, что коротышке отрубило ногу.
– Может, на себе потащишь? – осклабился Джамал и, сплюнув на пол, добавил: – Да и какая разница? Говорю же – не жилец он! Хотите, добью, чтоб не мучился?
Он подался вперед, на ходу доставая клинок, но я, не задумываясь, перехватил его, так заломив руку, что явственно послышался хруст костей. Джамалу, скрючившемуся от болевого захвата в три погибели, оставалось только рычать и брызгать слюной на пол. Выпускать его у меня не было ни малейшего желания, хотя я уже понял, что поступаю глупо. Может, уродец и прав…
Я, наконец, разжал пальцы, и Джамал рухнул на пол.
– Озверел, что ли?! Какого хрена?! – прошипел он, бережно ощупывая помятую руку.
– Ничего, потерпишь, – рявкнул я и, взглянув напоследок на Бао, зашагал вперед.
На остальных мне смотреть не хотелось. Впрочем, я знал, что рано или поздно они последуют за мной. Выбирать им, как и мне, не приходилось.
28
– Ну и что дальше? – спросил Джамал и сплюнул вниз, в бездонную дыру, зияющую перед нами.
Колодец – идеально круглый, метров пяти в диаметре, – ведет вертикально вниз. Как глубоко – не разберешь, лучи наших фонарей не достигают дна. Стенки колодца неровные и больше всего похожи на человеческую трахею – ребристые, красновато-белые, поросшие одной из разновидностей местного «мха».
Отвечать уродцу никто не торопился. Все мы слишком измучены двухчасовым блужданием по этим проклятым подземельям и просто-напросто выбились из сил – до отупения, до дрожи в коленях, до полного безразличия к происходящему. Непонятно как, кем и когда проплавленные в скале червоточины, кажется, не имеют конца. Мы прошли по ним уже несколько километров, но за все это время нам попалось лишь две развилки. Мы надолго там останавливались, споря, куда пойти. Но не думаю, что от нашего выбора многое зависело. Одно хорошо – больше нам не попалось ни одного работающего вентилятора. Те, что мы миновали, похоже, не включались столетиями и были сплошь затянуты бахромой мха.
К колодцу мы вышли неожиданно. Туннель оборвался в огромном зале – похоже, центральном узле всей этой сети. Отсюда, как из центра паутины, разбегались во все стороны десятки червоточин. И одна из них вела вниз.
– У нас ведь нет веревок, чтобы спуститься… – по-детски шмыгнув носом, сказала Диана. У нее вообще последние полчаса под носом не просыхало – видно, начало доходить, в какой переплет она попала.
– Да какие, на хрен, веревки?! – огрызнулся Джамал. – Если этот лаз такой же длиннющий, как и остальные… Да и вообще, какой смысл туда лезть?
– Ну, смысла-то больше, чем лезть в другие, – сказал Головастик.
Толстяк, уставший, пожалуй, больше остальных, уселся прямо на пол, свесив ноги в дыру.
– Это еще почему?
– Куда выходят остальные туннели – непонятно. Скорее всего, рано или поздно по ним можно выйти на поверхность – это же воздухозаборники. Но сколько мы будем плутать, пока найдем этот выход… А вдруг еще на что-нибудь этакое напоремся – типа того вентилятора?
– Ну а внизу что хорошего?
– А там, я думаю, то место, куда закачивается воздух. – Головастик, следуя заразительному примеру, тоже сплюнул вниз.
– Думаю, он прав, – сказал Зотов.
– А как ты собрался спускаться без снаряжения? – устало спросил я. От мысли о том, что придется лезть в очередную дыру, меня наизнанку выворачивало. И так уже забрались черт знает куда.
– Мох этот довольно крепко держится. Думаю, выдержит даже нас с тобой. К тому же колодец только метров десять отвесный, а потом постепенно изгибается. Уклон крутой, но лежа удержаться на нем можно. Можно будет устраивать передышки.
Я даже не стал спрашивать, откуда он все это знает.
– Может, скажешь еще, куда эта нора ведет? – съязвил Джамал.
– Мы чуем там большие пустоты. Несколько огромных пещер.
Муха кивнул. Малыш, и так-то весьма субтильный, за время наших скитаний вовсе превратился в ходячий скелет – одни глаза остались. В чем только душа держится… Хотя не исключено, что ему как раз приходится гораздо легче, чем всем нам. Кто знает, на что способны такие, как он. Я, например, так и не припомнил, видел ли я раньше представителей его расы.
– Ладно. Сделаем привал, – решил я. – Там у нас вроде бы пожрать немного осталось.
– Ага. По полпайка, – проворчал Джамал.
Да уж. Но все же лучше, чем ничего. И часок промедления, думаю, нам особой погоды не сделает. Какой смысл торопиться, когда не уверен, что двигаешься в правильном направлении? Мысль о том, что нам уже не выбраться вовремя из этого подземелья, настойчиво лезет в голову, и я уже устал от нее отмахиваться. Еще чуть-чуть – и мне станет совсем все равно.
– Мы никогда отсюда не выберемся, – всхлипнула девчонка.
Успокаивать ее никто не спешил. Хотя, впрочем, она и не собиралась устраивать полновесную истерику. Видимо, за то время, что она здесь, ее уже успели от этого отучить. Она воспрянула было духом, увидев Зотова, но постепенно сообразила, что и он не особенно-то расположен с ней нянчиться. В итоге весь ее маленький сусальный мирок окончательно разлетелся вдребезги. С тех пор она притихла и лишь изредка напоминала о себе такими вот причитаниями. Хотя, может, она просто вымоталась. Мы и сами-то с ног валимся от усталости, чего уж говорить о ней.
В течение следующего часа никто не произнес ни слова. Мы молча сжевали свои скупые пайки, после чего улеглись кто как прямо на каменный пол. Здесь, на развилке, он большей частью был именно таким – обычная скальная порода, а не черное стекло, как в туннелях. Похоже, древние строители приспособили для этой развязки естественную пещеру. Да и ход, ведущий вниз, тоже не проплавлен в скале, а скорее выдолблен. Во всяком случае, в горизонтальных ходах мох не растет. На этих гладких, поблескивающих в свете фонарей стенах вообще вряд ли что приживется еще сотни лет.
