Игорь Марченко - Доминион. Операция «Феникс»
– Подождите! Не делайте этого! – запротестовал грузовладелец, испуганно прячась за спины охранников. – Вы что, сумасшедший?! Капитаны торговых судов так себя не ведут!
– В данном случае я не вольный капитан, а наемник! А наемникам принято платить деньги. Железяк, для наглядности дай залп по их корыту…
– Хорошо! – в диком испуге заверещал грузовладелец, подбегая ко мне с маленьким, серебристым чемоданчиком. – Ваша взяла! Вы не оставляете мне выбора. Я вынужден под давлением подчиниться! Отзовите свой приказ, и мы снова поговорим…
– Отставить последний приказ! – быстро сказал я в микрофон. – Не нужно со мной так разговаривать дружок, я это не люблю. Плати за свой проклятый груз, и убирайся отсюда!
Грузовладелец поспешно подал мне чемоданчик. На его галоэкране был выведен электронный чек с конечной суммой. Нужно было только ввести номер счета и переслать сумму.
– Хорошо. Вы меня несказанно обрадовали, и я резко подобрел. – Благосклонно улыбнулся я, постепенно остывая от внезапной вспышки гнева. – С вами чертовски приятно вести дела.
– Вы… бесчестный вымогатель и негодяй! – гневно выкрикнул ликан. – Клянусь многорукой богиней дедров, вам никогда больше не доверят ни единого фрахта! Так и знайте!
Когда расстроенный клиент ушел, ко мне подошли члены экипажа не решавшиеся вмешаться в наш разговор. На их лицах читалась угрюмое порицание. – Отличное представление нечего сказать. – Мрачно сказал Малек. – Что с тобой, Ин? Ты напугал беднягу до полусмерти. Какого черта ты придумал эту историю с процентами гибели? Мы действительно согласно договору несем ответственность за каждого потерянного в полете эмбриона. Это в порядке вещей.
– Черта с два! Никогда не уступай в сделке и умей подкреплять свои аргументы силой. Не будьте идиотами, нас примитивно хотели кинуть, а у нас каждая единица на счету! Плевать я хотел на его расстроенные чувства и нашу слегка подмоченную репутацию. Переживет!
Я ступил на трап, но, чуть подумав, направился к побережью, взбираясь на каменистый мыс. Шумели волны, разбиваясь о берег изрезанный крутыми заливами и ледяными фьордами. Ветер, словно парус, раздувал капюшон моей куртки, швыряя в лицо холодные брызги. Свинцовые тучи быстро неслись по небосводу, скручиваясь в небольшие спирали торнадо. Свист ветра перешел в невыносимый вой, и с неба стал падать мокрый снег, закрывая горизонт сплошной пеленой. Со стороны корабля ко мне направилась одинокая фигура, закутанная в теплую куртку с меховым воротником. Когда человек приблизился на дюжину метров, я узнал за низко надвинутым на глаза капюшоном изможденное болезнью, осунувшееся лицо Молчуна.
– Тебе разве разрешили выходить из лазарета? Лучше вернись на борт, мы скоро взлетаем. – Вместо приветствия проворчал я, всматриваясь в снежную завесу над неспокойным океаном.
– Не каждый день узнаешь, что твоя жизнь может окончиться в любой момент.
– На Ярости было иначе? Там опасность поджидала на каждом шагу.
– Никогда не любил докторов. Как только начнут обследование, непременно что-то обнаружат. Одним словом – врачи убийцы.
– Ты… уже знаешь об этом? Мне очень жаль. – Сказал я. – Кто проговорился?
Немного помолчав, я достал из просторных карманов куртки две жестяные банки с пивом и предложил одну Молчуну. Тот не стал отказываться. Жадно припав губами к банке, словно умирающий от жажды, высосал содержимое за десять секунд.
– Смит. – Скривился Молчун, присаживаясь на камень. – Всем очень жаль… тебе жаль… мне жаль… фиолетовая лихорадка в запущенной форме. Разрушение легких невозможно остановить даже с помощью творящих чудеса Имперских капсул восстановления. Ты счастливчик, Грин. Сколько ты провел времени на Ярости? Год? Полтора?
– Два неполных месяца. Наверное.
– Ха! Всего-то? А я семь лет. Это более чем достаточно чтобы навсегда привязаться к планете и ее фиолетовым испарениям. Я до самого конца не верил в эти сказки, а вот теперь вынужден убедиться на собственной шкуре. Проклятая Фиорелла, что за демоны тебя создали?!
– Ты теперь один из моего экипажа. Мы найдем тебе лекарство и выиграем время…
В бессильной ярости, Молчун поднял с земли камень и швырнул в воду.
– А какой в этом смысл и для чего? Боже, это всего несколько недель! Это даже хуже, чем было на Ярости, где всегда был шанс уцелеть! Это … это… – не находя слов, он замолчал, подбирая слова, а потом горько усмехнулся. – Мне не давало покоя загадка, отчего Элита на вопрос о моей смерти показала горсть земли, а теперь знаю. Не надо было лететь с тобой друг, сейчас бы я был в своей вонючей камере, но мог рассчитывать прожить еще пару лет.
– Молчун… – я присел на камень и обнадеживающе хлопнул его по плечу. – Ты сбежал с Проциона. Не каждый может этим похвастаться. Сейчас всем нелегко, но не нужно отчаиваться. Жизнь в клетке – жизнь раба. Иногда ради одного свободного многие готовы отдать рабскую жизнь без остатка. Влияние Фиореллы стало для нас сюрпризом, но мы что нибудь придумаем.
– Тебе легко говорить. Ты ведь сам в полном порядке. К тебе никаких претензий нет. Я не жалуюсь на судьбу и не жду от нее подачек. Пусть я сдохну, но будь я проклят, если буду жалеть о прожитой жизни и плакаться в жилетку. Боль, грызущее мое тело ничто по сравнению с той, что я носил в сердце все эти годы. И я, кажется, придумал отличное лекарство.
– Молчун, не могу сказать, что правильно тебя понял. У тебя есть идеи относительно лечения?
– Да, конечно. – Зло улыбнулся Молчун, вставая с камня. – И сейчас ты это увидишь…
С прытью, которую невозможно ожидать от больного человека стоящего одной ногой в могиле, он спрыгнул со скалы. Вовремя разгадав его маневр, я еще в воздухе успел поймать его за капюшон. Упав на скалу, я крепко держал его тело на весу, в то время как под его ногами тремя десятками метров ниже, с громовыми раскатами разбивались огромные буруны волн.
– Это не выход, а отсутствие такового! Мы поможем тебе! – Стараясь перекричать грохот волн, пытался переубедить я его.
– Отпусти! Ты не можешь отказать мне в последнем желании! Это мой собственный выбор!
Дико дергаясь, Молчун достал из кармана украденный у Дока лазерный скальпель и полосонул им по моей руке. Сжав зубы, я стерпел боль, но так его и не выпустил. Кровь горячей струйкой побежала по моему запястью и стала капать ему за шиворот.
– Не делай этого! У тебя еще есть время… мы что-нибудь придумаем! Молчун!
– Вы ничем не сможете мне помочь,… все кончено…прощай Сержант!
На мгновение, словно лишившись сил, он безвольно обвис в моих руках. Изогнувшись, он одним ударом ножа рассек ремень, на котором держался капюшон и молча упал с утеса, в ледяные воды полярного океана. Его тело мгновенно скрылось в пене прибоя подо льдом.
– Молчун! – выкрикнул я в пустоту, но завывающее эхо штормового ветра было мне единственным ответом. В последний раз, мелькнув среди глыб льда, его тело волны потащили в открытый океан. Свист ветра поутихнув, с новой силой обрушился на утес, чуть не столкнув и меня следом за ним. Хватаясь за мокрые камни, я отполз от края скалы и в бессильной ярости ударил кулаком, по отшлифованным водой камням. Почему все проблемы, люди пытаются решать самым простым путем? Зачем тогда жить и решать тяжелые проблемы, когда есть такой простой выход? Ради чего бороться? Ради кого? Разве не для того дана жизнь, чтобы мы каждую секунду бороться за место под солнцем и счастливое существование? Смерть – это безвозвратный тупик, из которого не существует выхода. Последнее средство дилетантов, как выразился бы Хранитель, если бы был с нами. А уж он то многое в этом понимал. Жаль, что его с нами нет.
Поднятые мною по тревоги члены экипажа, запустили маленький геликоптер и стали кругами летать над местом трагедии. До самого утра три сменные команды на трех лодках сканировали дно и изрезанное фьордами побережье. Дно было неровным, а подводное течение слишком сильным, чтобы рассчитывать на удачу. Сердце не выдерживает поднимающуюся от конечностей холодную кровь. Гипотермия убивает очень быстро и эффективно. В такой ледяной воде никто не выживет больше пяти минут и искали мы скорее только из чувства долга.
Не знаю как остальные, но самоубийство Молчуна легло на меня тяжкой ношей, даже не смотря на тот факт, что моей вины здесь не было. Мне было стыдно, что последние дни я провел в делах и заботах, ни разу даже не поинтересовавшись его здоровьем. Лишь накануне посадки на планету Док Смит заглянул ко мне в каюту и за кружкой вина признался, что бессилен помочь Молчуну. Меня вылечить оказалось не в пример легче, достаточно было совершить переливание крови из синтезированных запасов и провести курс реабилитационной блокады. Я пробыл на планете недостаточно долго, чтобы получить серьезную зависимость. Моему напарнику повезло меньше. Среда Фиореллы была смертельно ядовитой и крепко держала своих жертв с помощью фиолетового конденсата, пропитавшим каждый миллиметр ее грунта. Ежедневно вдыхая в себя невидимые дозы, человек долгие годы не ощущал никаких симптомов поражения, кроме легкого кашля, но стоило ему покинуть планету и легкие постепенно начинали разрушаться, а вместе с ними и ДНК носителя. Никто не мог объяснить этот феномен и дать разумное объяснение. По старым электронным архивам, Смит выяснил, что все заканчивалось либо белковым распадом, либо остановкой сердца. Лечение с помощью антибиотического излучения и мощных стабилизаторов ДНК не давали необходимого результата. Фиолетовая лихорадка еще надолго останется символом человеческого бессилия перед лицом неизведанного явления.
