Руслан Мельников - Муранча
Пока Метрострой и Илья вылезали из машины, с полдесятка вооруженных бойцов, освещая себе путь фонариками, вошли в нору и вскоре вытащили оттуда… Можно было бы, конечно, назвать «это» человеком. Но язык как-то не поворачивался.
Согнутая спина, сутулые плечи. Какие-то вонючие заплесневелые лохмотья вместо одежды. Босые, грязные до черноты ноги, такие же черные от въевшейся грязи длинные жилистые руки с обгрызенными ногтями. Косматые волосы. Заросшее до бровей и покрытое заскорузлой коростой лицо. Гнилые зубы…
Простреленное плечо туго замотано тряпкой — набухшей от крови и тоже грязной настолько, что заражение чужаку было обеспечено почти со стопроцентной гарантией. Впрочем, вряд ли ему суждено было помереть от заражения. Ослабевшее от потери крови существо еле-еле шевелилось. Судя по всему, грохот комбайна распугал его сородичей, поэтому никто не попытался ни спасти, ни добить раненого.
Обитатель подземелья сидел привалившись костлявой — почти как у Мосла — спиной к холодной стене подземного хода и озирался затравленным взглядом загнанного зверя. Скрючившись и придерживая простреленную руку здоровой, он тихонько поскуливал от боли и страха. В самом деле, чем-то это жалкое подобие человека напоминало сейчас суслика. Больного и умирающего.
— Байбак он и есть байбак, — скривившись, пробормотал Метрострой. И незамедлительно приступил к допросу: — Эй, байбак, слышишь меня?
Незнакомец продолжал скулить, ничего не отвечая. Метрострой легонько наподдал ногой под выступающие сквозь лохмотья ребра.
«Байбак» взвизгнул, вжался в стену.
— Я спра-ши-ва-ю, ты ме-ня слы-шишь? — по слогам повторил вопрос Метрострой.
Скулеж не прекратился, однако пленник часто-часто закивал.
— Ага, стало быть, и слышишь, и понимаешь, — удовлетворенно кивнул Метрострой. И повысил голос: — А? Понимаешь? Отвечай!
— Да-да-да, — в такт судорожным кивкам «задакал» пленник. — Понимаю, понимаю, понимаю. Только не бейте, не бейте, не бейте. Не надо, не надо, не надо.
— Говорящий байбак! — хихикнул стоявший поблизости Мосол. — Супермутант!
— Я сейчас буду задавать тебе вопросы. Ты будешь отвечать, — снова обратился к пленнику Метрострой. — Все ясно?
— Ясно, ясно, ясно…
— Ну, тогда начнем. И начнем мы с самого начала. Итак…
Они начали. Разведчики притихли. Метрострой спрашивал. «Байбак» отвечал на вопросы.
Илья внимательно слушал…
* * *Война загнала под землю не только добропорядочных горожан. И спасением стало не только метро.
Теплотрассы, канализация, старые подвалы и забытые всеми, не обозначенные ни на одной городской карте полузаваленые ростовские катакомбы давно были заселены бездомными бродягами. Здесь бурлила своя жизнь, незаметная на поверхности. И здесь норой случались свои открытия.
Именно бомжи отыскали подземные провалы, ведущие в неисследованные лабиринты. И именно они использовали их в качестве убежища, углубляясь все дальше. И они же укрылись в обнаруженных подземельях, когда началась Война.
Выходы на поверхность завалило взрывами. Десятки, сотни бомжей оказались замурованными заживо после первого же ракетного удара. Многие в тот момент были пьяны, и похмелье их было тяжелым.
Но жить хочется всем. Ростовским бомжам жить хотелось тоже. И неприхотливые отбросы общества смогли приспособиться к новой жизни.
Воздух в подземелья попадал. Смерть от жажды бродягам тоже не угрожала: в нижних ярусах подземелий имелись подземные источники, сверху просачивались грунтовые воды, более-менее очищенные естественной фильтрацией. Даже проблема голода оказалась решаемой: крысы, мох, плесень, насекомые, которых тут, правда, не разводили, как на синей ветке, а просто собирали.
Было и кое-что еще.
— Живность… там… внизу… — Раненый «байбак» указал грязным крючковатым пальцем куда-то себе под ноги. — В воде… в колодцах…
Лучше объяснить он то ли не умел, то ли не хотел. Судя по всему, «живностью» пленник называл обитателей подземных водоемов, которых бомжи ловили через какие-то специально пробитые колодцы.
Добиваться от него вразумительных ответов с каждой минутой становилось труднее. «Байбак» говорил все тише и все менее внятно. Рассказ становился отрывистым и сбивчивым. Пленник начинал отключаться. Что, впрочем, неудивительно: кровопотеря у него была просто катастрофической.
Метрострой торопился узнать побольше, то и дело приводя пленного в чувство при помощи болезненных тычков. Он узнавал…
Своих мертвых бомжи не хоронили. Умерших они отправляли в последний путь через желудки живых. Правда, убийств в целях каннибализма вроде бы не практиковалось. Опять-таки — если верить «байбаку»… А что там было на самом деле — кто знает. Удалось выяснить также, что группы, семьи и кланы бомжей образовали в изолированных подземельях единый закрытый социум, членам которого вообще не требовалось выходить на поверхность. Потому, собственно, обитатели подметро ни разу не попадались на глаза остальным выжившим ростовчанам. Ни на земле, ни под землей.
Так продолжалось до тех пор, пока метро не соединилось с подметро.
Рассказ пленника оборвался. «Байбак» умер.
Окончательно убедившись в том, что бродяга больше не подает признаков жизни, Метрострой повернулся к своему отряду.
— Идем дальше, — распорядился он. — Дорогу помечаем. Держимся вместе. Смотрим в оба. «Байбаки» могут напасть откуда угодно.
Прозвище это как-то сразу и легко приклеилось к жителям подземелья.
* * *Бомжи-«байбаки» действительно устроили незваным гостям горячий прием, развязав в подметро настоящую партизанскую войну. Илья начал понимать, как и почему пропадали предыдущие разведгруппы.
В одном туннеле неожиданно разошедшийся под ногами пол поглотил сразу двух бойцов. В другом в похожую ловушку чуть не угодил комбайн. Однако машина оказалась слишком велика для разверзшейся под гусеницами ямы. В следующем туннеле несколько одновременных и явно рукотворных обвалов расчленили группу. Если бы не туннелепроходческий комбайн, рассеянный по запутанным ходам и пещерам, отряд был бы перебит по частям. Но Метрострой быстро пробил дорогу через завалы и вновь собрал разведчиков в единый кулак.
Несколько раз из боковых ответвлений людей и комбайн забрасывали камнями и обстреливали из стволов, добытых, по всей видимости, у ранее пропавших разведгрупп.
Потери, конечно, были, однако не очень большие. Зато ответный огонь разведчиков всякий раз обращал «байбаков» в бегство. Противник отступал, оставляя убитых и раненых.
В целом операция по зачистке подметро проходила успешно. Во-первых, отряд Метростроя был многочисленней предыдущих разведывательных групп. Во-вторых, туннелепроходческий комбайн позволял быстро пробиваться сквозь любые преграды, возводимые противником. В-третьих, людьми Метростроя двигал страх перед муранчой. Ну и самое главное: разведчики уже знали, что в подземельях они имеют дело не с призраками и не с ходячими мертвецами, а с врагом, которого можно убивать.
Преследуя «байбаков», а может быть, просто гоня их перед собой, побеждая в скоротечных стычках и перестрелках, сметая хлипкие заслоны и прорываясь сквозь засады, разведчики спускались все глубже в земные недра.
Пару раз они попадали в туннели, по стенам и полу которых откуда-то сверху — вероятно, из полузатопленной красной ветки — струилась вода. Однажды — где-то уже в нижних ярусах подземных лабиринтов — наткнулись на небольшое отверстие в полу, неплотно прикрытое тяжелой каменной плитой. Под плиту тоже затекала вода и низвергалась вниз. Это не было очередной ловушкой: в такую узкую дыру не провалился бы даже ребенок. Скорее всего, нехитрое сооружение являлось частью дренажной системы или было одним из предназначенных для подземной рыбалки «колодцев», о которых упоминал пленный «байбак». А может быть, и тем, и другим сразу.
Вскоре отряд добрался до широкого входа в большую пещеру. Именно здесь и состоялась последняя и самая яростная битва.
Фары высветили сложенную из камней баррикаду, за которой укрывались обитатели подметро. Большая их часть была безоружна. Тем не менее, на этот раз они не ограничились обычными наскоками из темноты боковых туннелей, а выступили в открытую. Похоже, бомжи вознамерились остановить чужаков перед пещерой.
«К чему такая безрассудная самоотверженность? — гадал Илья. — Что у них там спрятано? Гномьи сокровища, что ли?»
С террас, нависавших над входом в пещеру, на разведчиков обрушился град камней. Из-за баррикады загремели выстрелы. Пули и булыжники звякали о борта, гусеницы и передок комбайна. Правая фара погасла.
В ударопрочном, но, увы, не пуленепробиваемом стекле кабины появилось сквозное отверстие с паутинкой трещин.
