Илья Слобожанский - Груз 209-А
– Беззубый с брательниками, – заключил Семен, поглаживая мертвеца по бритому затылку. – Как же так? Пол-Заречья в страхе держали, а тут…
– Вот тебе и трусоватые. – Вахалий ткнул носком сапога тело в кожаной куртке. – Рэволюционэры, мать твою. Товарищ Феликс и… – Призрак склонился над вторым телом в кожанке. – Ехансон, чтоб ему… идейные голодранцы. А мы их рыбкой подкармливали. Мясцом баловали.
– Пистолет с глушаком, кайский лук. Странновато. – Колода перевернул на спину лысого. – Глотку от уха до уха распахали. У дикарей научились?
– Похоже на то. Сколько лет с кайцами бок о бок прожили, в рот заглядывали, суки. – Вахалий заскрипел зубами. – Подставить хотели.
– Зачем? Какой прок? Воевать нам не с руки. Охотничьи угодья потеряем, да и порежут нас. Куда нам против кайцев?
– Порежут. – Вахалий закурил. – Ты говорил… Тофик где-то рядом?
– Рядом. – Семен осмотрелся. – А может, и его?..
– Может. – Призрак плюнул за борт. – Слышь, Колода. А давай-ка мы с тобой лурайды в плавни заведем. Может, «товарищи» и не одни были? Где-то еще рэволюционэры прячутся? Тихо. – Вахалий поднял руку. – Что за…
– Ай мама шитутон, шитутон… – послышалось негромкое пение.
– Тофик, – прошептал Семен, а потом выкрикнул: – Эй!
– Заткнись, – прошипел Вахалий. – Забыл про «товарищей»?
– А если…
– И что? Чем поможешь? – Призрак перелез на свою лурайду. – Хватай шест и правь к берегу. Тофик… хухушок, чтоб его… снова глаза залил, вот и горланит. Ори не ори, все одно не докричишься. Ты греби к плавням, я за тобой.
– Ладно, догоняй. – Семен взялся за шест, а песня как-то резко оборвалась. – Вот черт. – Колода замер, слушая тишину. – Тофик, ты где?
– Отчаливай. – Призрак ногой оттолкнул лурайду Беззубого. – Заткнись и греби к плавням. Да гляди в оба.
Как Семен Колода ни глядел – и в оба, и с прищуром, но ничего не увидел. Разве что туман, холодный и мокрый. Лурайда с ходу ударилась носом во что-то твердое и остановилась.
– Что за?.. – Семен сбросил плащ, взялся за тесак. Точно такой же, как у Вахалия.
– Ну… и кто тут? – прозвучал осипший голос. – Кому по кумполу настучать?
– Цыц! – Семен перемахнул через борт.
– Что значит цыц? – лежа на палубе с бутылкой в руке, возмутился мужичок лет сорока пяти. – Я щас кому-то цыцну! Вот только встану.
– Лучше лежи, не вставай. – Семен придавил Тофика к палубе, прислушался.
– Ты кто такой? – возмутился Тофик. – Мужик, ты откуда взялся?
– Замолчи, – прошипел Семен. – Что же ты, носатый, делаешь, зачем глаза залил? Тут такое творится!
– А-а-а, это ты, Сема. Молодец, как ты меня придавил – коленкой да в спину. А я не обижаюсь, давай выпьем. У меня… – Тофик принялся шарить рукой. – Где-то было. Вот тут. – Полупустая бутылка покатилась к борту, разливая на палубу остатки хмельного зелья. – Что-то руки ослабели. Ты, Сема, не стесняйся, там, в рундуке, еще что-то есть. Угощайся, а я… я немного отдохну.
Отдыхал Тофик уже на берегу – храпел и постанывал до самого рассвета. Мертвых зарыли: Беззубого с братьями – под невысоким деревцем в глубокой могиле, а «товарищей» – у звериной тропы в ямке. Забросали землей и накрыли ветками.
– И так сойдет, – заключил Вахалий, вытирая травой походную лопатку. – Человечина – тоже мясо. Пусть краканы порадуются.
– Не по-христиански это. – Семен искоса взглянул на могилку революционеров. – Они тоже люди.
– Люди?! – Вахалий одарил друга суровым взглядом. – А глотки резать по-людски, по-христиански?
– Сам сказал… – Семен закурил. – Застрелили Беззубого, а уже потом.
– Конечно, потом. Беззубый не из робкого десятка, да и братья у него еще те… сорвиголовы. Эту семейку голыми руками не возьмешь. – Вахалий отложил лопату и взял длинную кайскую стрелу. – Буди Тофика, к дикарям пойдем.
– Ты что, спятил? – Семен раскрыл рот, самокрутка упала в траву.
– Не хочешь – оставайся. А мне… мне к вождю нужно. Разговор есть.
– А разве нас звали? Сам знаешь, что за такое бывает. Непрошеный гость хуже…
– Не ной. – Вахалий поднял большой кайский лук. – Уж больно интересно – как эта хрень к «товарищам» попала? Надеюсь, ты не думаешь, что кайцы сами лук отдали?
– Эти отдадут, как же! – Семен поскреб затылок. – Вот черт! Что же это выходит?
– Плохо, Сема, выходит, очень плохо. Теперь-то понятно, кто у меня в избушке похозяйничал.
– Ты думаешь…
– Уверен. – Вахалий присел ближе к другу, воткнул в землю стрелу. – Вот и разгадка – зачем пешню стащили!
– Так я и раньше знал. – Семен поскреб щеку. – Хорошая пешня всегда пригодится.
– Это точно. К примеру – дикарю брюхо проткнуть.
– Зачем?
– Да чтобы лук и стрелы забрать. Разве не понятно?
– Выбросил бы ты в реку и лук, и стрелы. От греха подальше.
– Выброшу, – пообещал Вахалий.
– А зачем «товарищам» лук? На кой он им?
– Нас с тобой грохнуть.
– С какой радости? – Семен уставился на друга. – Что мы им плохого сделали?
– А Беззубый с братьями? За что их убили?
– А то не знаешь? Беззубый давно нарывался.
– Что значит нарывался? В Заречье у него много врагов, но чтобы здесь…
– Так ты что, не в курсе? Еще не слыхал?
– Нет, не слыхал.
– Ну да. Ты же больше месяца на островах рыбачил. – Семен криво улыбнулся. – Тут такое было…
– Не томи. Выкладывай.
– Да и выкладывать особо нечего. – Колода разгладил усы. – Беззубый с брательниками за коститцами на вторую заставу отправились. А там «товарищи», агитбригада, за новую жизнь байки травили. Мы с Тофиком сети у Мичмана в лавке покупали. Выпили пивка, по рюмочке горькой хряпнули. Поздно уже было, ночь. А тут Беззубый в устель пьяный завалился. Как всегда, не один, с брательниками.
– А покороче? – Вахалий сломал стрелу. – Ближе к делу.
– Ближе, так ближе. – Семен глянул на Тофика. Тот перевалился на спину и громко захрапел. – Потасовка у них с революционерами вышла. Слово за слово, вот Беззубый и накостылял Феликсу. Тот прилюдно пообещал отомстить. Вот так.
– Отомстить, говоришь? – В руках Вахалия появился пистолет. – Хороша месть – глотку от уха до уха. Но чует мое сердце, что-то здесь не так. – Призрак свинтил глушитель. – А ствол-то совсем новенький.
– Да-а-а, похоже на то, – поддержал Семен. – Знать бы откуда?
– Кто-то нас убрать хочет. Да так, чтобы не запачкаться и кайцев подставить.
– Да ладно… зачем нас убирать? Мы люди мирные, да и хлопотно это.
– Вот и я о том же. Знают, что хлопотно, но хотят, очень хотят. – Призрак привинтил на место глушитель. – Грохнули кайца, забрали лук, стрелы… и на твоей, Сема, лурайде – к Беззубому. В тумане-то не видно, кто на корме. Пристрелили Беззубого с брательниками, а чтобы тень пала на дикарей, перерезали глотки. Кто станет разбираться, чем их к праотцам отправили? Кто бы ни нашел, долго думать не станет. Горло перерезано, значит, аборигены. А дальше как получится: или мы их, или они нас.
– А с чего ты взял, что это революционеры мою… ну, лурайду стащили?
– Больше некому. Зареченские побоятся. Да и не нужна она им.
– Ну да… лурайда – не катер, без навыков далеко не уйдешь.
– Вот и выходит, кроме рэволюционэров, некому. Кайцы отыщут своего покойничка, а вот вам и моя пешня. Мы находим Беззубого с перерезанной глоткой. На кого подумаем?
– А чего думать? Нас тоже хотели… ну это… грохнуть. Покойникам не до раздумий.
– Хотели бы, грохнули. На кой черт из лука стреляли? Включай мозги…
– Уж больно мудрено. Тихие они, «товарищи», сами всего боятся, а тут нате вам. Дикаря пырнули, мою… – Семен заглянул Вахалию в глаза. – Лурайду-то мы не нашли. Может, и не они, кто-то другой стащил?
– Там она, течением снесло. Да и черт с ней. Не о том думаешь. Как бы на ней мертвого кайца не оказалось.
– Упаси, Господи. – Семен перекрестился.
– Ладно, хватит гадать. Буди Тофика. – Вахалий побрел к реке.
– Ты куда?
– Лопату брошу, орешки заберу. Не с пустыми же руками к кайсал-вождю топать. Ружье Беззубого тоже подарим. Не пропадать же добру!
– Да, уж… – выдохнул Семен. – Попали так попали!
4
Рассвет медленно, осторожно выползал от реки. Туман отступил к низинам, скрывая под тяжелым молочным покрывалом ямы и овраги. Холодная роса скатывалась по листьям деревьев, кустов, падала на траву, обильно пропитывая и без того мокрую землю. Окружающий мир наполнялся птичьими трелями, где-то в лесу что-то постукивало, свистело, потрескивало.
– Как думаешь, кто это? – кутаясь в армейский бушлат, спросил караульный. – Что трещит?
– Хороший ты товарищ, Юрец, но, жаль, туповатый. Мне-то откуда знать? Может, зверь шастает, ветки ломает. А может…
