Максим Хорсун - Темный дом
– Что-что… – проворчал Кучерявый, открывая ворота еще шире. – Простая кабинка – двенадцать «штук», а с минимальными наворотами – все двадцать. Представляешь, ну? Курс доллара упал, как мокрые штаны с ног, но ни один торгаш почему-то не сказал, мол, а давайте, друзья, снизим цены на четверть!
Садовников заглянул в свободную смотровую яму. На дне тускло отсвечивала «пустышка». Хабар не самый бросовый и дорогостоящий, но верный. За него всегда можно получить копейку. В Институте на основе технологии «пустышек» «калоши», что ли, новые разрабатывали.
Хлопнула дверь особняка. Да так громко, что могло показаться, будто это грянул выстрел. Во дворе зашумело. Десятки подошв зашаркали по бетону.
Кучерявый глухо ругнулся, а потом схватился за створку ворот и с места рванул вверх – был и нет. Садовников услышал, как берцы коллеги-сталкера загрохотали по металлочерепице. Сам он, недолго думая, спрыгнул в яму с «пустышкой». Задетый артефакт вскружился, словно юла, цепляя стены ямы и высекая из бетона искры.
Перед воротами гаража загудело. Этот протяжный «ом-м-м» наводил на тревожные мысли о рое рассерженных шершней или о суровых буддийских монахах, владеющих кунг-фу. Садовников приготовил к бою ПМ и забился, затаив дыхание, в дальнюю торцевую часть ямы. Внезапно стало припекать, причем – не по-детски. Сталкер поднял взгляд: над ямой колыхалось горячее марево. Садовников мгновенно покрылся испариной.
Это походило на бродячую «жарку», только было чем-то другим – новым, неизвестным. И от этого – еще более пугающим и опасным.
Тревожный гул у ворот неожиданно утонул в другом пугающем звуке: у «мерседеса» и джипа одновременно завелись двигатели. Вспыхнули фары, затопив гараж обжигающе-ярким сиянием. Над ямой поплыли клубы удушливого дыма.
Следом стало что-то происходить с «пустышкой». Оба ее диска принялись вращаться в разные стороны, а пустота между ними – заполняться синим неоновым светом.
Садовников уловил рядом движение и едва не пальнул от неожиданности. Что-то прокатилось, гремя железом, по «мерседесу», затем грузно упало на пол. В тот же момент сталкера накрыла волна столь невыносимой вони, что он едва не потерял сознание. Хлынули слезы, дыхание сперло.
Над головой жалобно замычали. Что-то протащили по полу, а затем створки ворот протяжно заскрипели.
Сталкер выглянул из ямы и наткнулся на ошалевший и даже напуганный взгляд ожившего мертвеца, которого некто волок из гаража за ноги. Мертвец тщетно, ломая ногти, пытался зацепиться почерневшими пальцами за бетон. За ним оставался темный и зловонный след из лоскутов одежды и кусков отвалившейся плоти.
Кто взял мертвяка на буксир – Садовников так и не разглядел. Он успел увидеть лишь стену из плотного горячего марева, текущего к особняку.
Через какое-то время Садовников услышал, как снова хлопнула дверь. Двигатели автомобилей зачихали, а потом заглохли. Выждав для верности еще немного, сталкер выбрался из ямы, а потом – выскользнул за ворота. После насыщенной трупным запахом и выхлопными газами атмосферы вечерний воздух казался сладким и пьянящим.
– Руку давай! – просипел громким шепотом Кучерявый.
Но Садовников сначала передал ему на крышу трость, а уже потом потянулся рукой.
– Я вот что подумал, – сказал Кучерявый, помогая Садовникову взобраться. – Куплю-ка кабинку за двадцать тысяч – с подсветкой и радио, – зачем экономить на себе?
– А я бы все-таки взял за двенадцать, – возразил Садовников. – Какого, спрашивается, платить целых восемь тысяч за диодную подсветку и радио?
Кучерявый насупился.
– Там же еще будет смеситель… и боковые панели будут… В общем, это моя кабинка, и мне решать. А ты бери себе за двенадцать, если так хочешь.
– Ладно, – не стал спорить Садовников. – А ты видел, кто на нас напал?
– Нет. – Кучерявый пожал плечами. – Я лег на пузо и постарался стать тараканом – плоским и незаметным. Голову не поднимал, считал овец.
– Кого-кого считал? – удивился Садовников.
– Овец. – Кучерявый покраснел. – Я всегда так делаю в Зоне, когда нужно переждать что-то леденящее душу.
– М-да, – произнес Садовников и лег на спину. Над ним было вечернее пепельно-синее небо Зоны. Хотелось курить, но «чуйка» подсказывала, что это было бы небезопасно. То, что утащило мертвяка, – рядом. И, возможно, оно все еще голодно.
– Я вот что подумал, Костыль. – Кучерявый присел рядом. – Черт с ней – с «пустышкой», не потянем мы ее. Я уже пошуршал по окрестностям, – он потянулся к рюкзаку, – набрал всяко-разно безделушек. Тут у меня и «черные брызги», и «бродячие волдыри», и «заводные ложки». Слушай, а может, мне взять нормальную кабинку – «штук» за тридцать? С дополнительными форсунками и разными режимами душа? Как думаешь?
– Я думаю, убираться надо отсюда, – ответил Садовников. – Я планировал уйти с рассветом, но не лежит у меня душа к этому месту. Давай, пока не совсем стемнело – руки в ноги и валим отсюда.
– Да, но есть «но». – Кучерявый почесал макушку, задумчиво поглядел на приставшие к пальцу волосы. – Если я продам «пустышку» из гаража, то смогу купить еще и новый кафель на пол. Мы с женой выбирали недавно, нам понравился с фактурой в виде морской гальки.
Садовников вздохнул. О том, что «пустышка» стала «полной», а значит – ее цена выросла раз так в десять, он решил пока не говорить: незачем раззадоривать и без того громко квакающую внутреннюю жабу Кучерявого. Кроме того, он, быть может, сам заберет артефакт, если хромая судьба когда-нибудь опять забросит к сенаторскому жилищу.
– Идем уже! – Садовников хлопнул приятеля-сталкера по плечу, покосился на особняк, который как будто замер в тревожном ожидании, затем по ветке перебрался на забор. Кучерявый надел рюкзак – тот на вид был тяжелым – и поплелся за Садовниковым.
Едва они собрались перемахнуть на другую сторону, как во дворе перед особняком что-то грюкнуло. Сталкеры затаились. Почти сразу же раздался громкий шепот.
– Ай, блин! Ну чтоб тебя! Это что? Нет-нет! Да ну на фиг! Нет…
Казалось, что бормотавший был бы рад заорать в голос, но прижитые с годами правила поведения в Зоне не позволяли совсем потерять над собой контроль.
Садовников и Кучерявый переглянулись. Со стороны двора опять донесся шепот:
– Костыль! Костыльчик! Я знаю, ты где-то здесь. Я тебя видел. Помоги, брат! Это я – Горбатый! Я вляпался по уши! Помоги!
– Горбатый! – Кучерявый округлил глаза. – Надо помочь! Он мне полторы тысячи должен!
Садовников вздохнул: Горбатого почти все недолюбливали. Он частенько направлял жаждущую сталкерской романтики молодежь в Зону гиблыми тропами. Перед этим, само собой, Горбатый брал с салаг плату за консультации. Говорят, что он также не гнушался обыскивать карманы и рюкзаки покойников, хотя, возможно, это были лишь наветы.
Вообще, здесь имелось над чем поразмыслить. Садовников предполагал, что к особняку мало кто рискнет сунуть нос. В итоге – в одной точке пространства-времени сошлись три сталкера-одиночки, что было само по себе большой редкостью.
И еще Садовникова напрягало, что Горбатый увидел его, а он – нет. Так можно было и пулю в затылок схлопотать, – говорят, водились за Горбатым и такие грешки.
Но помочь брату-сталкеру, угодившему в переплет, – святое дело. Если они с Кучерявым отвернутся от попавшего в беду, и об этом узнают завсегдатаи «Радианта»… Вряд ли кто-то вздумает укорять их вслух, но никто больше не сядет с ними за один столик, не одолжит денег и не станет отмазывать от ментов, если те вдруг выйдут на след.
Поразмыслив, Садовников невольно произнес фразу, которая подошла бы больше герою голливудского боевика, чем скромному сталкеру из российской глубинки:
– Слишком стар я стал для этого дерьма.
Они двинули по забору, приближаясь к источнику шума. Причем Кучерявый шел в рост по узкому ребру бетонной плиты, а Садовников полз следом на четвереньках, как пес. Наверняка со стороны это выглядело комично, но Горбатому было не до шуток: он по пояс провалился в «зыбучий камень», которым стал двор возле главных ворот.
– Привет, Горбатый, – бросил вполголоса Садовников, садясь на забор. – Как оно? Трещат орешки?
– Вот так встреча! – Кучерявый присел рядом с Садовниковым и зашарил взглядом по бетонке, определяя границу аномалии. – Чего же ты, балда, гайку не бросил?
– Здорово, коли не шутите, – ответил Горбатый, ворочаясь в камне, словно муравей в капле сиропа. – Я кинул… только… вот… – Он потянулся рукой и указал на гайку, которая лежала незыблемо. Очевидно – на самой кромке нормального бетона. – Спрыгнул просто косо. Бывает. Поможете мне, мужики, а?
Кучерявый сиганул, как заправской десантник, – точно к гайке. Угодил одним каблуком в «зыбучку», замахал руками, борясь за равновесие, но удержался.
– Костыль!
Садовников спрыгивать не стал, просто швырнул Кучерявому свою трость, а тот уже выудил Горбатого, словно сома-мутанта из речки.
