Сергей Малицкий - Треба
Она взметнула короткий, выполненный из какого-то странного дерева лук, натянула тетиву так, что наконечник длинной, в два локтя, стрелы коснулся стиснувшей ложе ладони, и отпустила. Удар был хлестким. Стрела вошла точно в лицо среднего воина в первом ряду, прошла его насквозь, до оперения, качнула назад и пришпилила к воину, стоявшему во втором ряду.
— Ну как? — усмехнулась Илалиджа.
— И ни звука, — прошептал Шалигай.
Мертвые шевельнулись, первый ряд сделал шаг вперед, задние ряды отступили, увеличивая расстояние. Насаженный на стрелу воин из второго ряда уперся в спину переднего и толчком снял его со стрелы. Из глаза раненого поползло что-то черное, но он безмолвно занял место в строю.
— Я иду первым, — сказал Кай, вытаскивая из ножен серый меч. — Иду по правому краю тропы. За мной Вериджа. Десять шагов сзади, два — левее. За ним на таком же расстоянии Тиджа. Судя по всему, с копьем ты управляешься как с мечом, придется потрудиться. За тобой Шалигай. Не жмурься, хиланец, я видел, как ты ставишь ноги, справишься. Тоже десять шагов назад, два шага левее. Вот и вся тропа. Вторым рядом, — Кай посмотрел на Арму, — ты.
— А у нее-то где меч? — нахмурился Тару.
— Есть у нее меч, — ответил Кай. — За Армой Лилай, потом Течима, за ним Шувай.
— У меня молот, — прогудел мейкк.
— Бей сверху, не ошибешься, — посоветовал Кай. — Эша, Тару, Теша, Илалиджа, Усанува — сзади.
— Зачем это все? — покачал головой Тару.
— Проверка, — объяснил Кай. — Правитель вот этих молодцов просто решил размяться, думаю. Посмотреть, кто чего стоит.
— А ведь хороший мужик был, стоящий, — пробормотал Шалигай. — Да что толку, сказала ушлая хиланская торговка, вынося во двор пьяного гвардейца.
— Ну, начали, — сказал Кай.
Зеленоглазый пошел к рядам мертвых обычным шагом, перебрасывая меч из руки в руку, словно прогуливался по рыночной площади, через десять шагов за ним двинулся Вериджа, так, как должен идти настоящий воин — не слишком быстро, не отталкиваясь от полотна дороги, а словно прирастая к нему с каждым шагом. Затем Тиджа. Затем Шалигай. А зеленоглазый тем временем почти уже дошел до первого ряда мертвых воинов, и их ржавые мечи взметнулись одновременно вверх, как будто всех их держала одна рука. Но там, где только что был Кай, вдруг словно взметнулся вихрь, закрутился смерч, и в сторону от этого смерча сначала отлетела отрубленная рука с мечом, потом покатилась чья-то голова, и уже через секунду Арма поняла, что Кай рубится уже со вторым рядом мертвых, услышала странный рев, который начал издавать Вериджа, поняла, почему лица убитых в мугайской деревне наполнял ужас, и уже сама выдернула, извлекла из внутренностей посоха желтый клинок и пошла вперед, где закручивался смертоносный круговорот.
Все-таки они были довольно быстры — эти мертвые воины оракула Наршама. Вот уже в их ряды врезались и Кай, и Вериджа, и Тиджа, который орудовал копьем как косой, и Шалигай, что старательно рубил руки и головы, словно упражнялся на хиланской площади на соломенных чучелах. Вот уже и раны появились на теле пустотников, вот и Шалигай схватился за запястье, и мертвые уже оказались прямо перед Армой и Лилаем, и она вдруг с упоением вспомнила затверженную науку и подсекла одного, снесла голову второму, а потом поймала жест Лилая, встала с ним в пару и пошла исполнять парный смертоносный танец клана Смерти, удивляясь только хрусту, который раздавался позади, словно старательный селянин дробил колотушкой скотине на корм капустные кочаны.
— Вот вам, вот вам, вот вам! — утробно повторял, работая молотом, Шувай.
— Все! — наконец захрипел за спиной Армы Тару, и она опустила меч, оглянулась и с удивлением увидела, что нет больше ни одного мертвого воина, все лежат грудой, но не плоти, а бесформенной, издающий запах разложения мерзости, и из отряда все, кажется, живы, но все точно так же перемазаны черной слизью, а Шалигай и Теша сотрясаются тут же в приступах тошноты.
— Самая мерзкая битва, в которой мне приходилось участвовать, — закашлялся Эша, наклоняясь, чтобы отыскать клок ветхой ткани — протереть вымазанный в той же черноте кинжал.
— Быстрее! — поторопил, перешагивая через теперь уже ставшие неподвижными трупы, Кай. — Важное впереди. Очень важное. Важнее этой схватки. Раненые есть?
— Шалигай — запястье, Шувай — бедро, кусатара — бок. Но всё царапины, — поморщилась Теша, сплевывая. — И на пустотниках все заживает на глазах. Мне бы толику их здоровья. Только если и перевязывать, то не здесь. Дышать нечем.
— Непиш должен ждать через пару сотен шагов, там будет ручей, смоем грязь и идем дальше. Через четыре лиги небольшой перевал, думаю, спуск будет не короче. А разбивать стоянку в этих горах мне совсем не хочется. Так что отдых только под вечер. Наверное.
Арма развернулась, с благодарностью кивнула Лилаю, усмехнулась ревнивому взгляду Теши и побежала за посохом-ножнами.
— Хитра! — погрозил пальцем девчонке Тару.
— Хорошо сражалась, — бросил через плечо Вериджа.
— Кай лучше, — ответила Арма.
— Лучше, — кивнул Вериджа и почему-то зло добавил: — Лучше всех. А мог бы и еще лучше. А вот будь мы не в долине, то еще бы потягались, кто лучше.
— Словно сквозь паутину приходится продираться, — добавил Тиджа.
Арма почувствовала злой взгляд Илалиджи, но не подняла глаз, наклонилась за посохом, выудила из-за пояса тряпицу, протерла и спрятала клинок.
— Меч матери? — спросил подошедший Кай.
— Да, — закинула за спину мешок Арма.
— Сохранила, — удовлетворенно заметил зеленоглазый.
— И ты тоже сохранил, — напомнила Арма.
— Береги его, — кивнул Кай.
— Береги меня, — ответила Арма, — и меч сбережется.
— И ты, — усмехнулся зеленоглазый и махнул рукой: — Уходим.
Непиш ждал их у грязноватого ручейка, брызгающегося струйками над завалом из камней. Тропа огибала камни и начинала круто забираться в горы, превращаясь в вырубленную в скалах нишу не шире пары шагов. Проводник словно пересчитал про себя спутников, кивнул и, не дожидаясь омовения, двинулся дальше.
— Минуту! — предупредил Кай и снял с плеча Тару приготовленную веревку. — Всем обвязаться. Последним пойдет Шувай. Затягивай на поясе. Следующий через пять шагов. Смотрите, кто за кем. Я иду первым, за мной Арма, за ней Илалиджа, Тиджа и Вериджа. Всем обвязаться.
— На скалы, что ли, полезем? — не понял Шалигай.
— Куда скажу, туда и полезете, — ответил Кай. — Быстрее! Шувай! Тропа забирает вверх круто, но везде не уже двух шагов, везде ровная. В трех местах ступени. Слева стена в твой рост, справа пропасть. Как скажу — «глаза», — закрывай глаза и дальше иди на ощупь.
— А чего мне закрывать-то? — не понял мейкк. — Я ж высоты не боюсь, да и рана у меня — царапина. Может, я…
— Глаза! — повысил голос Кай, прихватывая конец веревки на поясе. — Закрыть глаза по команде, понял?
— Закрою, — пожал плечами великан. — А чего тогда проводника на веревку не посадили?
— Нельзя, — ответил Кай. — Он должен быть свободен, как…
— Как… — начал было Тару, но осекся под взглядом зеленоглазого.
— Вперед, — поторопил отряд Кай. — Четыре лиги до перевала.
Четыре лиги до перевала оказались нелегкими. И не потому, что с самого утра, начавшегося гибелью Мекиша, отряд шел без передышки, и не потому, что схватка, которая уложилась в несколько минут, отняла так уж много сил. Усталость накатывала откуда-то извне. Томила плечи, забиралась в грудь, хватала за колени. Тропа была вырублена так, словно над ней трудились тысячи камнетесов долгие годы. Ни одной лишней выбоины не было на дорожном полотне, высокие ступени во всех трех местах, о которых говорил Кай, блестели глянцем отшлифованного камня, даже насечка на гранях имелась, чтобы незадачливый путник не поскользнулся и не слетел в пропасть, которая тянулась по правую руку спутников в двух шагах от противоположного края тропы. Сначала она напоминала усыпанный осколками ров, потом раздалась до четверти лиги, углубилась и продолжала углубляться с каждым шагом вверх к перевалу, пока Арма вовсе перестала различать ее дно, хотя и тянула, тянула в сторону шею. Усталость таилась не в пропасти, а на тропе. В пропасти жила легкость. А уж когда закончилась третья порция ступеней, и скалы на противоположной стороне пропасти вовсе рассеялись, открывая затянутое дымкой пространство до горизонта, новый мир, высоту, воздух, чуть подернутые желтым облака, легкость начала долбить Арме в виски. Разговоры за спиной стихли, только покашливание Эша доносилось издали да чуть слышные ругательства Илалиджи на каком-то незнакомом, чужом языке. А когда нависающая порода исчезла и над головой и отряд оказался не в вырубленном тоннеле, а на узком карнизе, скальном уступе, Кай и крикнул, обернувшись, «глаза», и прошептал чуть слышно только для Армы — «держись». Она кивнула, словно он мог увидеть ее кивок, бросила короткий взгляд вправо, едва удержалась, чтобы не прыгнуть вниз, в эту легкость, ухватилась за веревку, подрагивающую между ней и зеленоглазым, закрыла глаза и вдруг почувствовала облегчение и поняла, что легкость за гранью уступа не в высоте и просторе, а только во взгляде.
