Михаил Николаев - Телохранители
Ночь прошла относительно спокойно. Потихоньку жгли костер. Пока мы спали, к костру один раз пытались незаметно подобраться койоты — мелкие луговые волки размером с дворняжку, не представляющие опасности даже для человека, вооруженного обыкновенной палкой. Очень уж они трусливые. Тросточка Ганса обыкновенной палкой не являлась, скорее проходя по категории холодного оружия скрытого ношения. Самый неосторожный из койотов убедился в ее опасности на собственной шкуре, а остальные были настолько впечатлены его обиженными воплями, что больше подкрадываться к костру не пытались.
А в наше с напарником дежурство приходила рысь. Молодая наглая кошка, чуть крупнее меня по размерам. Ни играть, ни заняться более тесным общением она не пожелала. В ответ на мое предложение только фыркнула. Ну и дура. Впрочем, это ее проблемы. Мне не больно-то и хотелось.
Потом Сергей разбудил By и Раджива, мы передали им дежурство и даванули еще пару часиков.
Сергей
Как только над горизонтом появилось Н-Солнце, я подхватил Иннокентия, уложил его себе на плечи и пошел в рощу. Надо было выбрать деревья для плота. Мне требовалось что-нибудь прочное и одновременно легкое. Стволы должны были иметь достаточную длину и быть не слишком толстыми (иначе мы просто не сможем их доставить к берегу). Всего четыре требования, вот только обычно они вступают в противоречие друг с другом. Но в этот раз мне повезло. Это был кедр. Совсем не такой, как наш сибирский. Нечто среднее между ливанским и канадским. Длинные, ровные, уходящие ввысь стволы полуметрового диаметра, увенчанные широкими кронами. Древесина слегка красноватая.
То, что надо. В высушенном состоянии эта древесина имела бы плотность около трехсот пятидесяти килограммов на кубический метр. Сейчас она потяжелее, конечно, да еще и в воде намокнет дополнительно. Будет около шестисот. Ну и нормально.
После завтрака я повел всех на лесоповал. Первым делом вырубил тесаком длинную жердь с рогатиной на конце и вручил ее Дианте. Потом распределил роли: мы с Диантой валим и разделываем деревья; мужчины доставляют бревна на берег реки; Иннокентий присматривает за хищниками.
Подошли к первому кедру в обхват толщиной. Я достал из кармана раскладной телескопический спиннинг с безынерционной катушкой, на которую намотана тончайшая нить, свитая из трех однослойных нанотрубок. Сама нить была абсолютно невидимой — слишком тонкая (примерно в 25 тысяч раз тоньше человеческого волоса). Казалось, что я в одной руке держу спиннинг, а в другой не связанную с ним блесну. Но связь не просто существовала, а была и достаточно прочной. И чрезвычайно, фантастически острой.
Я присел на корточки перед комлем дерева, выставил перед своим лицом руки и сделал ими плавное движение вперед и вниз, опустив их на уровень груди. Потом, не меняя высоту, подтянул их назад к своему лицу. По сути, нить не резала древесину. Она просто раздвигала молекулы в стороны. Совсем чуть-чуть, буквально на пару нанометров. Но этого было вполне достаточно. Поднялся на ноги и смотал нить обратно на катушку. Попросил Дианту встать на мое место, упереть рогатину в ствол дерева как можно выше и слегка нажать. Когда она выполнила мою просьбу, и дерево чуть-чуть отклонилось в противоположную сторону, я резко ударил каблуком в то место, над которым ранее манипулировал. Из ствола выскочил клиновидный фрагмент, составляющий чуть меньше половины от поперечного сечения древесного ствола. Выскочил и упал на траву.
Я встал с противоположной вырезу стороны дерева и попросил всех пройти мне за спину и отойти на несколько шагов. Когда все оказались в безопасной зоне, я опять присел на корточки и попросил Дианту встать за моей спиной, упереть рогатину в ствол как можно выше над моей головой и подержать так некоторое время. Когда она проделала требуемые манипуляции, вершина дерева немного отклонилась в противоположную от нас сторону. Я опять достал спиннинг, поднял разведенные в стороны руки немного выше головы и медленно повел их с двух сторон от ствола от себя и вниз. Параллельно с нисходящим движением моих рук двигалась и верхушка дерева. Доведя линию разреза почти до середины древесного ствола примерно на 10 сантиметров выше конического выреза с противоположной стороны, я отклонялся назад, освобождая нить из разреза, встал на ноги и отступил в сторону. Под нажимом рогатины дерево отклонялось в противоположную от нас сторону все дальше и дальше. Раздался резкий треск. Тонкая перемычка, оставшаяся недорезанной, лопнула, и дерево, ломая свои и чужие ветки, тяжело обрушилось на землю всей своей массой.
Я отсчитал десять больших шагов и уселся верхом на поверженное дерево. Лег на грудь и опустил руки вниз. Соединил их под стволом, перехватив блесну левой рукой, развел в стороны и начал медленно подниматься. Подняв руки над бревном, смотал нить и спрыгнул на землю. Аналогичным способом обрезал две толстые ветки и несколько тонких. Оттащил их в сторону. Подошел сбоку к комлю, уперся руками и грудью в него, а ногами в землю. Поднатужился. Секунду ничего не происходило, а потом бревно сдвинулось в сторону, отделившись от верхней части ствола.
— Все, — обратился я к мужчинам, — забирайте и транспортируйте к берегу.
By не торопясь подошел к бревну. Взялся за торец. Поднатужившись, приподнял его сантиметров на десять и сразу опустил обратно.
— Великовато бревнышко получилось. Больше полутонны весит. При перетаскивании его на себе можно и спину надорвать. А то и пупок развяжется.
— А разве я употреблял слово переноска, — удивился я, — круглое надо катать!
— Через лес? Как вы это себе представляете?
— Да элементарно. Сейчас катков вам нарежу, и катите себе потихоньку. Подсовываете под бревно три-четыре катка и толкаете его. Сзади освободившиеся катки забираете и переносите вперед.
Прошел к кроне и вырезал из наиболее толстых веток пять метровых бревнышек диаметром около двадцати сантиметров.
— Вперед, с песнями. А мы пошли следующее дерево валить.
Свалили еще пять деревьев. Потом срезали два более тонких, диаметром в комле сантиметров в двадцать, и отрезали от каждого из них по два трехметровых бревнышка. Отнесли их на берег.
Я выдал Гансу моток тонкого углеродного шнура диаметром в пару миллиметров для увязывания плота и занялся веслами и уключинами. Резал нитью из нанотрубок чрезвычайно осторожно, чтобы не обрезаться самому. Трудно работать с инструментом, которого не видишь. Два весла сделал обычными, а третье, кормовое, вырезал более широкое. Собирали плот на тоненьком песчаном пляже под откосом, расположив его так, чтобы треть длины бревен находилась в воде. Иначе у нас просто не хватило бы сил, чтобы столкнуть его в воду.
Шесть бревен были уложены одно рядом с другим таким образом, чтобы комли чередовались с вершинами. Сверху под прямым углом положили четыре тонких трехметровых бревна. Стянули все это шнуром из углеродных волокон. Отверстия под уключины я вырубил тесаком на стыках бревен. Среднюю часть плота устлали толстым слоем лапника. Погрузили рюкзаки. Перекусили на скорую руку. С помощью жердей столкнули плот в воду, попрыгали на него и, отталкиваясь жердями, вытолкали плот на глубину. By стал к кормовому веслу, а мы с Радживом взялись за боковые. Надо было как можно скорее вывести плот на стремнину. Н-Солнце уже приближалось к зениту.
Скорость течения в средней части реки почти всегда больше, чем у берегов. Почти, так как на поворотах стремнина перемещается ближе к приглубому берегу. Мы в этом убедились на собственном опыте. Сначала, когда мы только отошли от берега, скорость течения нас, мягко говоря, разочаровала. Четыре-пять километров в час. Даже пешком можно идти быстрее. На середине реки она была заметно выше, но все равно меньше, чем мы рассчитывали. И только после того, как мы преодолели почти две трети ширины реки, нас наконец подхватило действительно быстрое течение. Точно измерить скорость течения реки в процессе сплавления по ней практически невозможно. Даже при наличии на борту физика-прикладника с целой кучей разнообразного оборудования. Разумеется, By попытался это сделать. Потом еще раз. И еще. Через полчаса сдался, заявив, что она явно больше семи километров в час, но, скорее всего, менее двенадцати.
У меня имелся некоторый опыт сплавления по рекам. На его основании, после долгого наблюдения за берегом, я заявил, что наша скорость десять, максимум одиннадцать километров в час.
Иннокентий не имел ни опыта, ни приборов. Тем не менее, немножко повертев головой из стороны в сторону, он недвусмысленно дал мне понять, что мы двигаемся со скоростью три метра в секунду (10,8 километра в час).
Честно сказать, я был удивлен и поинтересовался — как он это установил. На что котяра продемонстрировал свои усы. Эти антенны, мол, и не на такое способны. Мы ведь движемся не только относительно берегов, но и окружающего воздуха.
