Михаил Николаев - Телохранители
Теперь надо закрепить успех. Подхожу к обвалившейся на одну сторону куче сухих иголок, так и кишащих крупными рыжими муравьями, перешагивая через ручейки из таких же муравьев, покрывающие почти все пространство вокруг муравейника, и подношу к ней зажигалку. Огонек быстро разгорается, превращаясь в чадящее пламя.
Отступаю назад и получаю ментальный удар. Направленный. Ослабленный, конечно, Иннокентий уменьшил его, даже отразил, похоже, большую часть обратно, но все равно мощно приложило. А пламя разгорается все сильнее. Отступаю подальше. А муравьи назад повернули. Прямо в пламя лезут. Ну и поделом вам. Нечего геноцид всей окружающей фауне устраивать. Стряхиваю с ног тех, что успели вскарабкаться по ботинкам. Один кусает за руку и прыскает кислотой. Ничего себе! Как слепень долбанул. На ходу высасываю ранку. Этак если толпой накинутся — долго не продержишься.
Возвращаюсь к Радживу и привожу его в сознание. Ничего не помнит. В памяти осталось, что шел рядом со мной, дальше пусто.
Расспросил остальных. Оказалось, что картина у всех практически аналогичная. Но есть небольшое отличие. Когда мы ушли, они расставили оборудование, By даже начал проводить измерения, но потом вдруг забеспокоился, что мы долго не возвращаемся. И позвал всех идти на выручку.
— А долго, это сколько примерно? — уточняю.
— Минут пять, наверно, не больше.
— И никому это странным не показалось?
— Нет, — отвечают.
Все восприняли это как само собой разумеющееся. Очень хотелось идти, и первое же предложение было воспринято как толчок. Все побросали и двинулись в лес. И все. С этого момента больше ничего не помнят.
Значит, эта дрянь по меньшей мере на километр добивает. Веселенькая перспектива. Как хорошо, что мы возле первых двух увиденных муравейников посадку не совершили. С двумя мы с Иннокентием не справились бы.
Пока шли назад, предупредил всех, что больше к гигантским муравейникам приближаться не будем. Ни под каким видом. А в дальнейшем нужно будет уничтожать их с воздуха.
— Как можно уничтожать? — возмутился Ганс. — А если это разум?
— Разум, который, не задавая вопросов, уничтожает всю окружающую фауну? Вы считаете, что это разум? Псевдоразум — возможно. Но, скорее всего, это просто надсистема, получившая благодаря своей величине новые возможности, но действующая по большей части, инстинктивно.
Сошлись на том, что это все-таки нельзя назвать разумом. По крайней мере, в том смысле, в каком мы его понимаем. Разум — это свойство особи, а не общества. А тут мы имеем дело именно с сообществом, некоторые действия которого напоминают разумные. Но не более того.
При увеличении размеров муравейника сверх определенного предела, возникло скачкообразное изменение. Количество перешло в качество — образовалась сигнальная система нового типа. Но разумнее муравейник от этого не стал. Просто резко усилились его возможности. Теперь он способен расправляться с любыми врагами, вне зависимости от их размера, неожиданно переместившись на вершину пищевой цепочки. И вот тут как раз и проявляется отличие разума от коллективного псевдоразума. Разум, на основании опыта и многофакторного анализа, проводит селекцию всего, с чем встречается, на враждебное, нейтральное и полезное. Псевдоразум же не отягощен никакими морально-этическими заморочками. Он тупо, на инстинктивном уровне борется со всем, что даже гипотетически может представлять для него опасность, убивает все, что пригодно в пищу. Пожалуй, даже волчья стая является более разумным сообществом, чем этот гигантский муравейник. Но, скорее всего, проиграет ему при встрече.
Вернувшись на сопку, пообедали, наскоро приготовив похлебку из консервов. Задерживаться в этом лесу еще хоть на полчаса ни у кого желания не возникло, как и углубляться в него дальше. Поэтому, стартовав с небольшого обрыва, мы сразу набрали полукилометровую высоту и взяли курс на северо-запад. Ветер был попутный и достаточно сильный, поэтому летели мы быстро.
Тайга расстилалась внизу еще больше двух часов. И еще не однажды мы видели характерные конусы. Да, чистить в дальнейшем этот лес придется основательно.
Ближе к вечеру лес стал редеть, сначала появились отдельные проплешины, потом их стало больше, и вот уже под нами от одного горизонта до другого раскинулась лесостепь.
Немного снизились. Потом спустились еще ниже. Вот тут жизнь била ключом. Паслись стада копытных, издали напоминающих антилоп или сайгаков. Чуть в стороне чью-то тушку терзала стая койотов. Вот выкатились из рощи несколько серых комочков, скорее всего зайцы, и скачками помчались через луг, преследуемые рыжей плутовкой.
Все это, конечно, очень интересно, но пора уже место для ночлега выбирать. А ничего подходящего пока не просматривается. Сесть и переночевать тут можно, в принципе, в любом месте. Крупных хищников здесь, по идее, водиться не должно, а рыси, луговые волки и лисицы для нас серьезной опасности не представляют. Но ведь утром взлетать потребуется. Наконец, когда Н-Солнце уже приближалось к линии горизонта, устраивающий нас вариант был обнаружен. Небольшая роща на крутом берегу полноводной реки, окруженная с трех сторон луговинами, сплошь поросшими рыжеватой, выгоревшей на солнце травой.
Десантировались на луг. Вильям с Радживом направились на охоту, а все остальные взялись за заготовку хвороста. Его требовалось много. Живности тут хватает, так что палить костер придется всю ночь. К тому моменту, как мы закончили, подошли и охотники. Приволокли молодого сайгака. Небольшого, килограммов на тридцать. Рога еще желтые с черными концами, гладкие и блестящие. Быстро разделали и перенесли остатки подальше в сторону. Нечего койотов привлекать.
На этот раз готовкой занялся Ганс. Справился он на славу. Мясо было нежным и буквально таяло во рту.
— Ну что, предлагаю выпить по капельке за успешное завершение нашей экспедиции, — сказал Вильям, разливая содержимое небольшой плоской фляжки по маленьким пластиковым стаканчикам. — Это специальный австралийский бальзам, настоянный на целебных травах.
— Положим, экспедиция еще не завершена, — ответил я, проглотив тягучую обжигающую жидкость.
— Завершена, мой русский коллега, теперь уже завершена, — произнес ухмыляющийся австралиец, выливая на землю свою порцию напитка.
Я попытался вскочить, но так и остался сидеть на месте — ноги не слушались. По всем членам неудержимой волной растекалась непонятная слабость. И не вдохнуть. Последним, отчаянным усилием я прижал рукой небольшой карманчик на бедре и прямо сквозь ткань впрыснул себе внутримышечно ударную дозу универсального антидота.
«Успел», — подумал я, заваливаясь на траву.
Иннокентий
Мне сразу не понравилось то, как вел себя австралиец. Нет, действовал он безукоризненно, но его эмоциональный настрой резко контрастировал с тем, что он говорил и делал. Я остро чувствовал опасность, но вовремя привлечь внимание напарника не сумел, а потом было уже поздно. Люди замолкали на полуслове и падали в траву.
Уловив боковым зрением взмах руки Вильяма, я, не раздумывая, прыгнул в сторону с места. Долей секунды позже в траву, где я только что сидел, воткнулся бумеранг. Еще один прыжок со сменой направления — и я уже в кустарнике. Над головой рассекает ветки еще один бумеранг. Метко бросает. Но меня он уже не видит. А ходить я умею бесшумно.
Смещаюсь к краю рощи, ложусь в траву и наблюдаю за его дальнейшими действиями. А они были, по-видимому, продуманы заранее. Убедившись, что потерял меня из виду, он сразу прекратил розыск. Это было его первой ошибкой. Обошел вокруг костра, убедился, что все лежат неподвижно, подхватил свой рюкзак и бегом к дельтапланам. А вот это уже вторая ошибка. Как только Вильям отбежал на достаточное расстояние, Сергей приподнял голову, проводил его взглядом и пополз к Дианте.
Все аппараты, кроме своего, Вильям переложил один на другой, образовав большую кучу, и поджег с помощью какой-то резко пахнущей дряни, горящей ярким белым пламенем.
Озаряемый сполохами гигантского костра, бликующими на внутренней поверхности крыла, дельтаплан канул с обрыва и растаял в ночи. А я вернулся к затухающему костру. Пока напарник ослаблен, вся охрана на мне.
Сергей
Примерно через две минуты я снова мог двигаться и спокойно дышать. Приоткрыл глаза и осмотрелся. Вильям чем-то занят на лугу, где мы оставили дельтапланы. Медленно поворачиваюсь и вытаскиваю из рюкзака аптечку.
Что он нам подмешал? Судя по симптомам, явно что-то нервнопаралитическое. Тогда начнем с будаксима. Подползаю к Дианте и вкалываю ей в шею два миллилитра.
— Потерпи, девочка, скоро вернусь.
Ползу дальше. By лежит вниз лицом. Делаю укол ему. Осторожно выглядываю. Так, Вильям решил сжечь наши дельтапланы. Логично. Пусть жжет. Главное, чтобы он сюда не вернулся.
