Дмитрий Распопов - Ремесленники душ
— «Это вот почему Кукольник пытает жертвы! Ничего себе он зарабатывает на них! Каждая жертва приносит столько денег! Вот почему майор так ревностно говорил о том, что нельзя воровать души, которые получаешь здесь!».
Понимание происходящего и того, кем и для чего служат антианиманты вызвало у меня настоящий ступор, одно дело читать записки и выкладки о пытках и способах получения душ, совершенно другое перевести это в денежный эквивалент. Задумавшись, я снова едва не упустил синхронизацию души и выдал только одиннадцать делений на приборе, заслужив нахмуренный взгляд майора. Поняв, что сейчас времени отвлекаться нет, я отложил книгу и сосредоточился на последнем пленном, душу которого смог перехватить на пятнадцать бар.
Даже мисс Анна, которая все еще видимо дулась на меня, за нежелание пытать, и та задумчиво посмотрела на меня, когда увидела цифру и переглянулась со своим напарником.
— Так все, обед, — приказал майор, — пусть теперь поработают другие. После обеда обещали еще десять пленных, похоже провозимся мы тут допоздна.
— Еще десять?! — словно эхом я повторил его слова.
— Этой война парень, такая у нас война идет, — он тяжело посмотрел на меня, — и если ты завтра недосчитаешься кого‑то из тех, кто недавно был рядом, знай, они лежат на точно таком же столе, но с другой стороны нейтральной полосы.
— «Странная и не правильная какая‑то тут идет война, — его слова заставили меня задуматься, — за сегодня я не слышал ни одного выстрела, тогда откуда же взялись пленные?».
Пока они мыли и складывали инструменты к нам спустились те двое парней, имен которых я даже не знал, думаю, как и мисс Анна, которая просто показывала пальцем на трупы и говорила, что делать. Было видно, что убирать за настоящими антианимантами было им привычно, поскольку не смущаясь тому, во что превратили пытки тела некогда молодых и здоровых парней, они занялись ими.
Когда мы вернулись после обеда, из трубы начал едва — едва вырываться белый дым.
— Вот смотри Рэдж, — майор ткнул пальцем в бункер, — в конце этого года два лейтенанта наденут перчатки и вернутся героями домой. Всех их будут уважать, бояться, они будут рассказывать о своих героических поступках на войне, а сами даже вовремя печь затопить не смогли. Теперь она прогреваться будет еще четыре часа и когда привезут новых пленный, нас с тобой придется таскать тела в крематорий, чтобы к концу дня успеть все сделать.
— Я не знаю, что сказать сэр, я ведь второй день тут.
Майор посмотрел на меня своими глубокими глазами, словно затягивая меня ими в омут безумства, что плескался в них.
— Думаю из тебя выйдет толк парень, у тебя есть стрежень, а без него антианимант просто меняла на базаре.
— Я просто не могу переступить себя сэр, — решил признаться я, — я не говорю о том, что я отказываюсь работать, просто если у меня получается вытягивать души, давайте я стану это делать лучше всех?
Он хмыкнул.
— Ты уже это сделал прямо сегодня, лучший показатель Анны четырнадцать бар.
Я затаил дыхание от такого признания и набравшись смелости спросил.
— А у вас сэр?
— Восемнадцать, — он криво усмехнулся, — возможно подготавливать жертв у нас с Анной действительно получается лучше, чем выполнять свою настоящую работу?
Он замолчал, а я боялся спрашивать дальше, видя, как он погрузился в себя.
Вот так потекли дни, за днем. Все свободное время я посвящал учебе читая и читая книги, научные работы и даже старые записи сэра Немальда, которые тот дал мне, видя, что стопки книг на стеллажах, до которых я еще не добрался тают с каждым днем. Ночью меня фактически насиловала Анна, будем называть вещи своими именами, а я смирившись с судьбой позволял ей делать со мной такое, что и в голову раньше не приходило, что это возможно между парнем и девушкой. Любовью тут и не пахло, она со всей страстью удовлетворяла себя, полностью меня истощая, а затем шла в комнату сэра Немальда и её стоны я слышал уже оттуда. Вначале я немного ревновал её к нему, но потом и это ушло, просто приняв как данность. Плюсом моих ночных «страданий» было то, что днем девушка вела себя более адекватней, чем когда оставалась неудовлетворенной. Если вообще слово «адекватность» вообще можно было применить к ней и её спутнику, который также безразлично относился к тому, что она занималась сексом на стороне.
Мои знания, а тем более практика, к которой я стал относиться так же как к ночным скачкам на мне Анны с глубоким безразличием, росли гигантскими темпами. Сэр Немальд не гнался за большими значениями давления, главное было поддерживать их в пределах более двенадцати, а в остальном мне было предоставлено полное право на эксперименты.
Видя мои растущие результаты, когда я показал семнадцать бар, он разрешил мне руководить ими, чтобы синхронизация души не наступала мгновенно, и я мог более контролировано поймать нужный момент. Я видел, по его старым записям, что это был ученый с большой буквы, который под давлением времени и обстоятельств превратился в простого палача. Разбирая его наблюдения и эксперименты я продолжил их и однажды, когда нам привезли очень крепкого человека, на подготовку и пытки которого ушло больше трех часов, я предложил ему попробовать продолжить его эксперимент семилетней давности.
Он удивленно посмотрел на меня и ничего не сказав, стал говорить Анне, что нужно делать для этого. Описывать пытки я не хочу, поскольку не получал от них ни малейшего удовольствия или наслаждения, я стал считать их просто необходимым фактором, для достижения своих целей.
— Двадцать! Сэр Немальд, двадцать! Вы были правы! — закричал я, когда стрелка ударилась в ограничитель и там застыв опустилась опять на ноль.
Он промолчал, отвернувшись, но когда я подошел, чтобы поздравить его, то был оттащен в сторону Анной, которая приложив палец к губам, потащила меня на верх. Прямо перед дверь наверх она обняла меня и страстно поцеловала, а затем как ни в чем не бывало вышла на улицу.
Наши телохранители сразу подобрались, поскольку последнюю неделю на наш лагерь было предпринято две успешные попытки захвата и стрельба вышла знатная, когда противник попытался прорваться к нашему дому. Странно было конечно наблюдать, что война ведется без канонады и перестрелки, но только если дело касалось не антианимантов или бункера где хранился запас душ. Тут всякие правила отставлялись в сторону и ружья и револьверы шли в ход без малейшего колебания. Пару раз мне приходилось вытягивать души вместе с Анной уже с мертвых тел, хотя она больше прикидывалась, что делала это, чем помогала мне. Как она сама признавалась, у меня это получается и лучше и не вызывает такого отвращения как у неё. Тем более, что рассинхронизировав однажды свою душу и выжив после этого, когда слил в единое души живых и мертвых, я спокойно мог теперь делать это постоянно. По признанию Анны, мертвые души вызывают у неё чесотку во всем теле, и она старается ими не заниматься.
— Ты молодец Рэдж, — она задумчиво посматривала по сторонам достав свой нож, и я заметил, как вздрогнули все охранники при виде него. Она задумчиво покачивала его на пальце, затем одним движением метнула его в часового, который хватался за кобуру справа от нас. Я молча открыл рот, я думал, что видел все её закидоны, но такое было вообще впервые.
Прыгнув к нему, она вытащила нож из раны и не смотря на его крики, провела ножом по горлу. Брызнувшая фонтаном кровь залила её и все вокруг.
Больше всего меня поразила реакция телохранителей, они схватились за револьверы, но не для того, чтобы помочь бедолаге, а чтобы защитить её от других часовых, которые застыли на месте, побросав свои ружья!!!
Я содрогнулся от ужаса, когда на меня посмотрела маска безумия, залитая кровью.
— Она в своем праве сэр, — внезапно тихо сказал кто‑то за моей спиной, — никто не имеет право в присутствии антианиманта доставать оружие, если только ему не грозит опасность. Таков устав.
Я не веря повернулся назад и столкнулся со взглядом своего телохранителя, который хоть и был взволнован, но не показывал вида. Сержант Роджерс с которым у меня установились неплохие отношения за это время, пожал плечами и вложил пистолет в кобуру.
Не в силах смотреть на неё, я молча повернулся и ушел к себе, а вечером закрыл дверь на засов и не открывал не смотря на все стуки и царапанья. На следующий день не смотря на все её грустные и жалобные взгляды я разговаривал и вел с себя с ней ровно и холодно. Когда она пыталась прижаться ко мне, я позволял это но стоял не двигаясь и не вырываясь, она быстро это поняла и перестала нападать на меня, продолжая жалобно смотреть. Когда я спокойно вздохнул, что наконец отвязался от ней, вылезла другая проблема. Неудовлетворенный капитан показал на что она действительно способна. Жестокость и уровень агрессии возросли настолько, что под раздачу попали двое лейтенантов, которые в периоды её буйства старались вести себя как мышки. Неудачно то ли ответив, то ли не сделав что‑то, я не знал точно, но зато увидел вечером последствия её агрессии, оба были избиты и не показывались из домика санитаров. В отсутствии их, вся грязная работа досталась мне, так что пришлось мне научиться пользоваться печью крематория и сжигать трупы, что конечно же не добавило мне хорошего настроения и самочувствия.
