Дж. Уорд - Темный любовник
— Потому что ты захочешь сделать это наедине. К тому же скоро объявятся мои братья.
— Твои братья?
— Да.
— И сколько их?
— Сейчас пять. И ты зря тянешь время. Иди. Тебе там ничто не грозит. Обещаю.
Ага, как же.
Но она все же переступила через позолоченный край рамы. И шагнула во тьму.
Глава 18
Бет глубоко вздохнула и нерешительно коснулась ладонями каменных стен. Воздух ей не казался затхлым и нигде не было мерзкого влажного налёта; просто было очень, очень темно. Она начала медленно спускаться по ступеням, придерживаясь руками за стену. Лампы больше напоминали светлячков и горели скорее для самих себя, нежели освещали дорогу идущему по лестнице.
А потом она оказалась внизу. Справа находилась открытая дверь, из дверного проема лился теплый свет свечей.
Комната выглядела точно также как коридор: черные стены, тусклый свет, и всюду чистота. Мерцающие в подсвечниках свечи производили успокаивающий эффект. Бет положила сумочку на кофейный столик, размышляя о том, здесь ли ночует Роф.
Видит Бог, кровать достаточно велика для него.
А эти черные атласные простыни?
«В этом его логове побывало немало женщин», — решила она. И не нужно быть гением, чтобы догадаться, что происходит за закрытыми дверями.
Щелкнул закрываясь замок, и у Бет ёкнуло сердце.
— Что касается моего отца… — бодро произнесла она.
Роф прошел мимо нее, на ходу снимая куртку. Под ней была майка, и Бет не могла не заметить впечатляющей силы его рук: бицепсы и трицепсы двигались в такт его движениям, когда он бросил куртку в сторону. Пока он стаскивал с плеч пустую кобуру, мельком показались татуировки, бегущие вниз по внутренним сторонам его предплечий.
Роф зашел в ванную, следом послышался плеск воды. Затем он снова переступил порог комнаты, вытирая лицо полотенцем. Но вернул очки на место перед тем, как поднять на не взгляд.
— Твой отец, Дариус, был достойным мужчиной. — Роф небрежно швырнул полотенце в сторону ванной комнаты и подошел к дивану. Сел на край, опершись локтями о колени. — На родине, до того, как стать воином, он был аристократом. Он… он был моим другом. Моим братом в том деле, что я выполняю.
Брат. Опять он использует это слово.
Они из Мафии. Как пить дать.
Роф слегка улыбнулся, как будто вспоминая о чем-то приятном. — Ди был талантлив во всем. Он быстро бегал, был умен как черт и ловко обращался с ножом. Получил хорошее образование. Настоящий джентльмен. Говорил на восьми языках. Изучал всё, от мировых религий до истории живописи и философии. Он мог часами говорить про Уолл-стрит, а затем с такой же легкостью начать объяснять почему потолок Сикстинской Капеллы на самом деле произведение в стиле Маньеризма,[61] и не относится к эпохе Ренессанса.
Роф откинулся назад, вытянул тяжелую руку вдоль спинки дивана, развел колени.
Он выглядел чертовски расслабленным, откидывая назад свои длинные черные волосы.
Чертовски сексуальным.
— Дариус никогда не терял самообладания, как бы скверно все ни повернулось. Он всегда брался за дело своими руками и не бросал, пока не закончит. Он умер, сохранив полное уважение своих братьев.
Роф, казалось, и в самом деле скучал по ее отцу. Или некоему мужчине, которого использовал с целью…
«Что за лапшу он здесь ей вешает?» — размышляла она. — «Чего он добьется этой чушью?»
Она, ведь, в его спальне, разве нет?
— И Фритц говорил мне, что он очень сильно тебя любил.
Бет поджала губы. — Даже если допустить, что я куплюсь на это, все равно не могу не поинтересоваться. Если мой отец так беспокоился обо мне, почему же он не потрудился со мной познакомиться?
— Это сложно.
— Да уж, действительно трудно подойти к своей дочери, протянуть руку и представиться. Да уж, до чего же трудно. — Бет пересекла комнату и обнаружила, что стоит у кровати. Девушка поспешно отошла подальше. — И что за дела с военной терминологией? Он тоже состоял в вашей шайке?
— Шайке? Мы вовсе не банда, Бет.
— Значит вы не просто киллеры, а к тому же и наркодилеры? Хммм… Если вдуматься, разносторонний подход, вероятно, неплохая деловая стратегия. И вам требуется уйма наличных, чтобы содержать домик вроде этого. Да еще набить его под завязку предметами искусства, которым самое место в «Метрополитен».[62]
— Дариус унаследовал деньги и очень хорошо умел распоряжаться ими. — Роф откинул назад голову, как будто рассматривая дом. — Теперь все это принадлежит тебе, как его дочери.
Она прищурилась. — О, в самом деле.
Он кивнул.
«Какой бред», — подумала она.
— Так где же завещание? Где юрист, подготовивший бумаги на подпись? Постой, дай-ка я угадаю, вопрос о действительности завещания находится на рассмотрении суда. Вот уже тридцать лет. — Она потерла свои уставшие глаза. — Знаешь, Роф, тебе не обязательно лгать, чтобы затащить меня в постель. Как бы я не стыдилась самой себя, единственное, что тебе нужно сделать — это предложить.
Бет сделала глубокий, разочарованный вздох. До этого момента она не осознавала, что где-то глубоко внутри нее жила вера, что она получит хоть какие-то ответы. Наконец-то.
Но, как известно, отчаяние заставит кого угодно цепляться за самые призрачные возможности.
— Слушай, я ухожу. Это было просто…
Не успела она моргнуть, как Роф оказался перед ней. — Я не могу отпустить тебя.
Сердце сжалось от страха, но Бет не подала вида. — Ты не можешь заставить меня остаться.
Его руки легли ей на лицо. Она вздрогнула, но он не отпустил.
Обвел контур ее щеки подушечкой большого пальца. Всякий раз, оказываясь слишком близко, он словно завораживал ее, и это происходило снова. Она ощутила, как ее тело качнулось к нему.
— Я не лгу тебе, — сказал он. — Твой отец послал меня к тебе, потому что тебе понадобится моя помощь. Поверь мне.
Она отшатнулась. — Я не хочу слышать это слово из твоих уст.
Вот он, преступник, едва не убивший копа прямо у нее на глазах, и он еще ожидает, что она поверит в эти россказни, которые, как она знала, не имели ничего общего с действительностью.
И он ласкает ее лицо как любовник.
Должно быть он считает ее идиоткой.
— Слушай, я видела свои документы. — Ее голос не дрогнул. — В моем свидетельстве о рождении отец значится неизвестным, но в деле есть записка. Мать сказала медсестре в родильной палате, что он скончался. Она не смогла назвать его имени, потому что впоследствии у нее начался шок от потери крови, и она умерла сама.
