Дмитрий Силлов - Закон свободы
– Теперь переползай назад.
– Зачем?
– Еще одно слово, и я тебе «Сталкер» в ляжку всажу. Чтоб у тебя появилась другая забота, нежели тупые вопросы задавать. Быстро, сказал!
Иногда женщину нужно напрягать. Например, когда она упрямится, а ты вот‑вот отрубишься от кровопотери. Ибо теперь уже ясно – из ноги вытекло чуть больше, чем до хрена, и хорошим это по‑любому не кончится. Плюс в рану, несмотря на защитный костюм, наверняка попала какая‑нибудь гадость, которой в этой трубе чуть больше, чем до хрена – любая защитная «шкура» рассчитана лишь на кратковременную герметизацию раны до оказания первой помощи, и совершенно не предусмотрена на вымачивание разодранной конечности в канализационных отходах.
Касси, ворча что‑то себе под нос, все‑таки переползла куда было сказано.
– Теперь согнись за мной в три погибели.
– Ты что, собрался по стыкам стрелять? Ополоумел? Нас же сейчас рикошетами посечет!
– Если кого и посечет, то только меня, – усмехнулся я, перехватывая автомат поудобнее. – Надо же мне тебе Долг Жизни возвращать за то, что меня сюда дотащила.
– Да я сейчас…
Окончание ее фразы потонуло в грохоте выстрела. Пуля ударила в верхний стык, выбила из него нехилую искру, и с визгом отлетела в сторону, ударив в боковую часть трубы немногим выше моей макушки. Отлично, можно сказать, повезло.
Я выстрелил снова, туда же. Еще лучше! От удара пули сварочный шов лопнул, верхняя часть решетки отогнулась наружу. Визга рикошета на этот раз не было, но через секунду я осознал, что было другое. Тупой удар в правое плечо, от которого в нем что‑то сильно хрустнуло. В трубе царил полумрак, но я смог разглядеть, как по плечу стремительно разливается бурое пятно. Понятно. На этот раз мне повезло меньше – плечом словил рикошет от второго выстрела. Сустав, похоже, в осколки. Нехорошо. Впрочем, теперь‑то какая разница?
Я выстрелил еще четыре раза. На четвертом выстреле решетка вылетела наружу и с приглушенным грохотом упала на что‑то твердое. Похоже, на кафель, покрытый слоем дерьма. Хотя этого я уже не видел. Картинка перед глазами стремительно тускнела, а в груди разливалась омерзительная тупая боль. Похоже, еще один рикошет я словил не конечностью, а тушкой. Что ж, по крайней мере, я попал туда, куда целился. Неплохой финал для снайпера, наконец‑то расплатившегося со всеми долгами…
* * *
– Он умрет?
– Все там будем, милочка. Но, похоже, этот господин прибудет туда раньше нас. Есть такой термин в военно‑полевой медицине: ранения, несовместимые с жизнью. Что ж вы хотите? Массивная, практически смертельная кровопотеря. Пулей полностью раздроблен плечевой сустав. Нога разодрана до кости с бесспорными показаниями для ампутации, которую пациент в таком состоянии просто не перенесет. Вдобавок проникающее ранение левого легкого, при котором пуля, расколов ребро, отклонилась от своей траектории и задела позвоночник. Думаю, совсем скоро мы будем любоваться на агонию, перед которой он, возможно, ненадолго придет в себя… Ну, что я говорил! Видите, он очнулся. Самое время попрощаться – если, конечно, этот человек вам дорог…
Я открыл глаза. Получилось это неожиданно легко – да и в целом можно сказать, я чувствовал себя неплохо. Вернее, не чувствовал вообще. Тела словно не было. Я ощущал лишь пульс в висках и сухость во рту, на которые можно было просто не обращать внимания. Так, легкий дискомфорт, не более.
– В гробу я его видала, прощаться с ним еще… – почему‑то дрогнувшим голосом проговорила Касси. Думаю, светлое пятно надо мной было ее лицом – мир я воспринимал пока что расплывчато. Впрочем, резкость восприятия довольно быстро восстановилась – говорят, перед смертью организм максимально мобилизуется в тщетных попытках зацепиться за жизнь.
Ну да, это была «всадница», склонившаяся надо мной. Интересно, а чей это голос звучал позади моей макушки? Знакомый до невозможности. Хотя мало ли в Зоне таких вот голосов – надтреснутых, с хрипотцой, хозяева которых говорят с интонацией, не терпящей возражений. Да через одного. Но почему‑то я был уверен, что слышал ранее этот голос. Причем слышал не раз, и не два.
Лицо Касси пропало. И на его месте появилось…
Нет, все‑таки, похоже, у меня галлюцинации, и происходящее не более, чем плод моего воображения. Надо мной нависло чисто выбритое, пышущее здоровьем, и даже слегка помолодевшее лицо… профессора Кречетова. Да‑да, того самого профессора, труп которого я видел своими глазами в подземной лаборатории Припяти, и который я замуровал там своими собственными руками!
– Ну здравствуй, Снайпер, – сказал Кречетов. – А я ведь тебе говорил, не становись у меня на пути. Я ж целый бар тебе подарил, с блэкджеком и кибами. Глядишь, послушался б ты меня тогда, не пришлось бы сейчас умирать. Причем на этот раз всерьез и навсегда. Как ты понимаешь, с такими ранениями не живут. Увы.
Ну да, тот странный тип в резиновой маске, который отвлек бармена и подарил мне несколько секунд для того, чтобы разрешить тогда ситуацию в «Янове». Я ж тогда не поверил самому себе, что слышу голос покойного Кречетова. Потому, что этого просто не могло быть.
Оказывается, могло. И, похоже, это не мираж и не предсмертные глюки.
Я попытался открыть рот и сказать, что я думаю по поводу всего этого. Но у меня не получилось. Только хрип я услышал, далекий, словно не мой.
– Ты не напрягайся, – сказал Кречетов. – Отнапрягался уже, хватит. Хотя знаешь, я, пожалуй, тебе помогу. Нехорошо сталкеру умирать вот так, беспомощной куклой, не способной ни пошевелиться, ни слова сказать. Да и потом, признаться, я давно мечтал это сделать, просто не было подходящего случая.
В поле моего зрения появился дульный срез пистолетного ствола со стертым воронением, до блеска отполированный от постоянной чистки. Послышался характерный щелчок взводимого курка – похоже, Кречетов не любил перенапрягать указательный палец, предпочитая решать наболевшие вопросы в одно легкое касание.
– Прощай, Снайпер, – сказал профессор.
Раздался ужасный грохот, пламя полыхнуло мне в лицо, страшная боль пронзила мою голову…
И меня поглотила темнота.
* * *
Бред это крысособачий насчет всяких там тоннелей, в конце которых ожидают нас антропоморфные существа в белых одеяниях с крылышками за спиной, либо в «борговски»‑красно‑черных, с рогами на головах и вилами в лапах. Сказки же ж, даже по описанию ясно. И лестницы, ведущей в Край Вечной войны, я тоже не заметил. Тьма кромешная, и ничего более…
И в этой тьме совершенно неожиданно для меня прозвучал… знакомый голос Кречетова.
