Александр Афанасьев - Белорусский набат
– Вы знаете, кто я?
– Да.
– И знаете, зачем я приехал.
– Расскажите.
– Я приехал, мистер Мажняк, предложить вам сделку от имени правительства Соединенных Штатов.
– Сделку?
– Именно.
– Какого рода сделку?
– Инвестиции в обмен на благосклонность, мистер Мажняк. Я думаю, что и вы, и я понимаем, что долго так продолжаться не может. Территория вашей страны была использована для нападения на соседнюю страну третьей страной.
– Докажите.
Американец пригладил седые волосы.
– Вам следует знать, мистер Мажняк, что в наших с вами играх доказательства не играют такой роли, как, скажем, в суде. Мы просто знаем это, и все. А если брать ситуацию в целом, ваша диктатура стала терять эффективность. И вы должны сделать все, чтобы удержать порядок в стране. Даже ценой смены ее первого лица.
Белорус промолчал. Он знал о намерении стареющего президента передать власть либо сыну Виктору, либо даже самому младшему, Николаю, которого он все время держал при себе, брал в зарубежные поездки. Не всем это нравилось.
– Взамен мы вам предлагаем деньги.
– Деньги… – белорус цинично усмехнулся. – Сколько, интересно?
– О… мы знаем о ваших доходах, о счетах в Нордеа-банке, мистер Мажняк. И знаем, что небольшая сумма вас оскорбит.
…
– Мы предлагаем вам полтора миллиарда долларов США.
Белорус изменился в лице.
– Да, да, мистер Мажняк. Именно эта сумма. Деньги Каддафи – точнее, та часть, которую вы курируете. Можете ее забирать. Нам хватит и оставшегося.
…
– Только не говорите, что не представляли эти деньги своими.
Белорус нервно облизнул губы, резко повел рукой. Американец вдруг подумал, что это может быть приказом стрелять. Но стрельбы не последовало.
Заместитель председателя КГБ Беларуси тоскливо подумал, что он был прав, когда предлагал разместить эти ценности в России. Говорил, что иначе они попадут под контроль американцев, где бы они ни были. Нет! Не послушали.
Но все равно надо держаться.
– Нет, – сказал белорус.
Этого ответа американец не ожидал.
– Почему?
– Что произошло с иракскими генералами? Вы с ними договорились? И где они теперь?
– Это была ошибка, и мы ее осознали.
Белорус понял, что начал отыгрываться.
– И все равно – нет.
Американец вдруг понял, что, если они не договорятся, скорее всего, белорус прикажет стрелять. Попробует расстрелять всех, сам уцелеть и, пока НТС и АНБ будут разбираться, что к чему, попробует перевести деньги, распылить их по офшорам, потом начнет собирать. Самое страшное, что у него может получиться. Шведы, не получив четких инструкций, не почешутся, будут сидеть.
Тут они не просчитали.
Может получиться.
– Хорошо. Ваши условия? – сказал американец просто, чтобы иметь возможность уйти с этой дороги живым.
– Очень просто. На место Батьки – иду я.
Американец решил, что он ослышался.
– Вы, мистер Мажняк?
– Да. Я.
– Но… это сложно.
На самом деле… они просчитывали такой вариант. Его называли «демократический транзит». Суть заключалась в том, чтобы на переходный период, в условиях полного отсутствия жизнеспособной оппозиции, способной взять власть, при явно провальном, даже без обсчета на суперкомпьютере, варианте передать власть какому-то комитету из представителей политических беженцев, они рассматривали возможность временной передачи власти какому-нибудь дееспособному генералу или группе генералов, эффективных и контролирующих армию и спецслужбы, но не обладающих харизмой и легитимностью действующего президента Беларуси. Потом через какое-то время назначать выборы.
Точно такой же сценарий разрабатывался и для России.
– Нет ничего невозможного.
– У вас есть возможность контроля армии?
– Я бывший пограничник. Пятой бригадой спецназа командует лично обязанный мне человек.
Этого они не знали.
– Хорошо. Я передам ваше предложение.
– Передавать ничего не надо, – белорус пошел в атаку, – надо решать. Что надо сделать? Майдан?
– Что-то подобное.
– Сделаем. Только люди будут нужны. Наши – трусливые.
– Людей обеспечим. – Американец понял, что теряет нить разговора. – Один вопрос, генерал Мажняк. Как мы будем вас контролировать?
– Как? Есть разные варианты…
Лучи автомобильных фар светили мертвенно-белым светом, подсвечивая дорогу. Три человека, обняв друг друга за плечи, стояли в свете фар и напряженно смотрели в темноту.
– Снято! – крикнул кто-то. – Добже…
– Минуту! – белорус достал свой айфон. – Снимите и на мой…
Один из польских охранников появился в свете фар, взял айфон и шагнул в темноту…
Информация к размышлению
Документ подлинный
У большой реки, там, где нету брода,
Серые быки водят хороводы.
Цепи средь ночи отливают златом,
Ворон там кричит с волком – родным братом.
Полыхает там зарево до неба.
Пьют они вино, заедают хлебом.
Старые цыганки песни напевают.
Бьют копытом, бьют. Молнии сверкают.
Серые быки свою правду знают,
Им не надо света, им и тьмы хватает;
Им весны не надо, им зимы поболе,
Чтоб ты, хлопец, жил навсегда в неволе!
Играй! Ищи! Твои мечты в снах юности!
Играй! Зови! Чары зеленой и теплой весны!
Играй! Пой! Дружно песни райской воли!
Играй! Играй! Гони быков – вернется доля!
Напились быки, скачут по краине,
Топчут рушники копытами в глине.
Скачут по дворам, открывают хаты.
Кто не схоронится, будет виноватым!
Серые быки свою правду знают,
Им не надо света, им и тьмы хватает;
Им весны не надо, им зимы поболе,
Чтоб ты, хлопец, жил навсегда в неволе!
Играй! Ищи! Твои мечты в снах юности!
Играй! Зови! Чары зеленой и теплой весны!
Играй! Пой! Дружно песни райской воли!
Играй! Играй! Гони быков – вернется доля!
Москва. 30 августа 2020 года
Деньги у меня пока были.
Я снял три квартиры в разных районах Москвы. Это дорого, но деньги у меня пока были. Теперь я никогда не вернусь туда, откуда только что вышел, буду перемещаться с одной квартиры на другую без системы.
Утром позвонил Шоу. Сказал, что есть срочное дело и нам надо встретиться. Я ответил, что если дело срочное, пусть подходит на Красную площадь.
Красная площадь…
Я прибыл туда первым… за всю свою жизнь я был на Красной площади раза два или три. Горбатая, с не лучшим образом положенной брусчаткой, с высящимися слева башнями Кремля, эта площадь должна была внушать мне какие-то высокие чувства. Но я ничего не чувствовал. Просто стоял и ждал.
Справа от меня был ГУМ и витрины с какими-то крутыми спорттоварами. Если идти еще дальше, наткнешься на проулки, где в час по чайной ложке продвигаются дорогие машины. А прямо передо мной – здоровенное здание бывшего музея Ленина, и там торгуют матрешками и можно сфотографироваться с Лениным или Сталиным. Еще дальше – вход в метро. «Театральная», кажется.
А может, и нет. Я на метро не езжу. И лично меня это место интересовало только потому, что оно под контролем спецслужб круглые сутки.
И все-таки как-то не по себе, когда рядом с Красной площадью торгуют всяким барахлом. А ведь было дело – какие-то козлы додумались разместить на главной площади страны рекламный чемодан. Интересно, а почему американцам не приходит в голову увешать рекламой статую Свободы? Ведь такой рекламный носитель, мама не горюй…
Кстати, про американцев…
Шоу шел с набережной, негр – никак не могу запомнить, как его звать, надеюсь, за расизм не примете, – держался чуть в стороне, совершенно открыто. На нем была черная кожаная куртка – не представляю, как его солнечный удар не хватил. Тепло же.
Мы встали спиной к собору. Как раз в этот момент из Кремля выезжал какой-то кортеж, остановили движение. Мигалки, несколько джипов GL, которые стали в новом поколении передком похожи на S-ку, и поэтому их все так резко полюбили, угрюмые лимузины «ЗИЛ».
Империя…
– Как тебе?
– У нас то же самое…
– Да? Хорошо, что произошло?
– Есть срочное дело. Очень срочное…
…
– Вы не верите нам.
– Это вопрос или утверждение?
– И то и другое разом. Вы не можете понять одного – люди хотят свободы. И по эту сторону нового железного занавеса, и по ту…
– Ты ради этого меня вызвал сюда?
– Нет, ради другого. Я просто хочу сказать, что мне не нравится то, что я делаю. Но я должен это сделать. Пожми мне руку.
В мою руку перекочевала карточка памяти для телефона. Как минимум сто двадцать восемь метров[27]…
