Александр Афанасьев - Белорусский набат
– Что это?
– Здесь все данные по намечающемуся народному выступлению в Беларуси. Все даты, имена, кто и какие деньги получил, схемы поддержки, логистика – палатки, еда, пиротехника, средства защиты. Полный набор.
– Когда?
– Несколько дней… – Шоу оглянулся, как в плохом детективе. – Пошли, тут нельзя долго стоять.
Мы пошли на набережную. Стояли на стоянке туристические автобусы, поток машин был страшный.
– Почему?
– Что – почему?
– Почему вы все это нам сдаете?
– Потому что принято такое решение. Я не знаю деталей. Это жест доброй воли.
Я скептически промолчал.
– У нас есть одна просьба.
…
– Точнее, у меня. В этом деле замешаны американцы, в основном не дипломаты и не госслужащие, а представители некоммерческих организаций. Они не должны оказаться за решеткой, здесь или в Беларуси. Остальные меня не интересуют.
– Твоя просьба? То есть лично твоя?
– Да… – Шоу остановился и смотрел на Москва-реку, – это моя просьба. Мое правительство не подумало о гражданах США, которых оно ставит под удар, когда передает вам эти материалы. О них вынужден думать я…
Я молчал. Наверное, это тяжело – жить в стране, сдающей свои позиции и уходящей отовсюду. У нас это произошло практически мгновенно, в период с 1990 по 1992 год, мы этого как-то и не заметили. А Америка умирает медленно.
Но умирает. И знаете, что самое страшное? Когда в девяносто первом рухнул СССР, его территории перехватил Запад. И хоть как-то, но удерживал их какое-то время, пока не надорвался. А сейчас перехватывать некому. И мы все стоим и смотрим на надвигающуюся с Востока тьму…
Хотите новости за последний месяц? Европу сотрясают бунты мигрантов и теракты. Франция, Париж – теракт, Лилль – теракт. Швеция, Мальме – теракт, Сердельтелье – теракт. Германия, Гамбург – теракт, Берлин – массовое побоище, дрались более пяти тысяч человек. Я не говорю про то, что творится на Востоке, – все, что там происходит, точнее, совершается за месяц, даже не упомнить.
– Я постараюсь сделать что-то для твоих людей.
– Хорошо.
– Когда нужен ответ?
– Ответа не нужно, – сказал Шоу, – это послание не требует ответа.
И пошел прочь.
С Серегой мы снова встретились в питейном заведении. Но уже в другом.
Русский квас, водка и девки. Это вам не британский паб. Возвращение, можно сказать, к культурным истокам.
Как-то еще с юности не люблю подобные места. Впрочем, это личное дело каждого – любить или не любить…
Серега был уже изрядно датый, поехали за город, в сауну. Километров десять от города – это, считай, тоже Москва. Огромная бревенчатая сауна, дышащая паром, и по мосткам в искусственный ледяной бассейн: он охлаждается встроенной системой охлаждения. Хорошо!
Кому-то. Только не мне.
Хотя нет, хорошо. Такого пара не выдержит ни одно подслушивающее устройство.
– Серега! – сказал я, когда он умаялся декламировать какие-то вирши на латыни, одевшись в простыню, как в тогу римского сенатора. У Сереги это было – он еще с юридического полюбил латынь и сейчас мог свободно декламировать целые страницы на латыни, получая свою долю народной любви от обнаженных весталок времен упадка.
…
– Серега!
– Чего…
– У меня есть подарок.
– А… давай.
– В одежде, в кармане. Ты близок с Хрулевым?
– Ну… есть немного.
– Можешь ему одну фигню сказать?
– Чего не сказать. Если это фигня…
– Скажи ему вот чего. На флешке – весь расклад по белорусскому Майдану. Американцы сдают его нам.
– Чего? – не понял Серега. – Какого Майдана?
– Пошли выйдем.
Почти на себе я дотащил друга до ледяной купели и безжалостно бросил в нее…
– Уй… ё… уф…
– Из шланга полить? – я взял шланг с концентрирующей насадкой.
– Да пошел ты! Изверг! – Серега выбрался на край. – Так и сдохнуть можно.
– Майдан, Серый. Врубайся.
– Чего?
– Майдан.
– У нас?
– Не, в Беларуси.
Слово «Майдан» для любого сотрудника Администрации Президента было кодовым – как выражение абсолютного зла. Это было как раньше «главный противник». Раньше боялись ядерных ракет, а теперь – собственного народа. В двадцать первом веке народ – тоже оружие, и хорошо бы и вовсе без него, но как существовать Администрации Президента без народа – пока никто еще не придумал.
– Хотя думают.
– И у тебя есть инфа по нему?
– Полный расклад, я смотрел. Фонды, встречи, платежки, договора, логистические схемы – все. Рулит тут триумвират из Польши, Украины и Литвы. Американцы присутствуют только косвенно – фондами.
– Ну, да… – Серега пытался включить мозги. – Жаль, что не у нас… за наш как минимум «За заслуги перед Отечеством» дали бы. Но тоже неплохо. Когда?
– В первых числах сентября. Действовать надо очень быстро.
– Ничего себе. Ладно, что стоит?
– Ничего. Американцы отдают это нам просто так.
– То есть просто так?
Я некстати вспомнил, что в местах не столь отдаленных «просто так» означает групповое изнасилование. Народ в Ростове веселый, там и не такое узнаешь.
– Ни за что. Как знак доброй воли.
– П…ц!
– Я чего хочу. Одно условие все же есть – чтобы мы впряглись за американцев, которых затримает Батька. И второе условие…
…
– Попробуй объяснить Хрулеву одну вещь. Я знаю, люди все упертые, но ты попробуй. Мы многое пережили. До фига плохого пережили, скажем прямо. И большая часть наших проблем связана с Америкой. Но сейчас, возможно, настал тот момент, когда можно не то что протянуть Америке руку помощи, но хотя бы честно договориться. Честно, без камня за пазухой.
Серега скептически фыркнул:
– Сам-то веришь?
Ответить я не успел.
Сначала даже не понял, что происходит… что-то мелькнуло, и я автоматически поймал это боковым зрением. Повернулся, увидел бегущих к нам людей в масках и с автоматами…
– Лежать! Работает СОБР!
Принимали нас жестко – расслабляющий, и руки за спину, без разговоров. Услышал еще, как заорал Серый: «Я сотрудник Администрации Президента!» Потом ударили по голове, и я вырубился…
Львов, бывшая Украина. Львовска кавайна шахта. 01 сентября 2020 года
Львов…
Дивный осенний Львов с его черной брусчаткой, мокрой ватой туч, подпираемых городскими шпилями, желтой листвой в лужах, уютно-камерными улицами и памятниками архитектуры на каждом шагу. Город, в двадцатом веке побывавший в составе пяти государств. Город, в котором было сделано немало научных открытий, – университет Львова в этом даст фору многим учебным заведениям Европы. Город, бывший одним из истоков современной нефтяной цивилизации, – месторождения в Дрогобыче одни из старейших в мире. Город со множеством тайн, легенд и мифов, центр Червоной Руси – загадочного святого Грааля. В свое время русские императоры потратили немало сил на то, чтобы дойти сюда. Увы… через восемьсот лет обе стороны ждало одно лишь разочарование….
Львов не мог быть ничем, кроме столицы, и парадоксальным образом он эту возможность упустил совсем недавно. Львов не мог объединить Украину, он мог лишь ее разъединить, погрузив в кровавую купель жестокости. Львов никогда не был Украиной, это был типично европейский город, причем по европейским меркам очень развитый – и все его ценности, как бы они ни были внешне привлекательны, для Украины были чужды. Львов сорвал Украину в гибельный поход, Львов привил Украине традиции средневекового рыцарства, непонятные и смешные. Увы, в век ядерного оружия рыцарей не бывает. Нет места рыцарям.
В этот город она прибыла с обычной туристической экскурсией из родной Литвы. Но, поссорившись с организаторами, решила гулять по городу сама. Путь привел ее в заведение, известное как «Львовска кавайна шахта». Оно известно искушенным европейским путешественникам тем, что здесь, для того чтобы вкусить кофе, надо спуститься под землю – якобы местный кофе добывается именно там. Еще здесь продают «запаянный кофе» – горелкой нагревают сахар до того, что он плавится и закрывает чашку целиком…
Как и все, она надела каску, после чего ее спустили под землю на старинном лифте. Еще когда они спускались в мрачное львовское подземелье, ей было не по себе. После произошедшего с ней она не могла находиться в тесных подземных норах, испытывала клаустрофобию. Ей пришло в голову, что ее куратор знал об этом и потому назначил встречу именно здесь…
Он ждал ее у выхода, у подъема на поверхность, – чтобы дойти сюда, надо было таскать по рельсам вагонетку. На нем, как и в Польше, был легкий плащ, на глазах – очки в массивной роговой оправе…
– Другого места найти не мог?
– Это ничем не хуже другого, верно?
– Я хочу наверх, – сказала она.
– Пошли.
Они поднялись наверх. В полутемном зале к ним подскочил официант.
– Два кофе. Обычных…
– У нас есть…
– Два кофе. Обычных.
Официант отошел.
– Быдло… – пробормотал сквозь зубы куратор.
