Алексей Ивакин - Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной – на Звездные войны
– Еще скажи, голофильм снимает, – ответил комбат, уже привычно пользуясь терминологией будущего.
– Ну, может и фильм… – равнодушно согласился особист. – Хоть голо, хоть не голо…
А потом внезапно война в этой самой недопролитой крови и закончилась. Оба майора так и уснули за столиком, навалившись упрямыми лбами на руки. Ибо знали – смерть преходяща, жизнь – вечна. И жизнь всегда берет свое…
Утром вечного земного августа солнце снова встало, осветив сквозь небольшое окошко под самым потолком двух уставших мужиков, спящих в неудобных позах. Солнечные блики играли на фальшивом латунном золоте одиноких звезд их погон.
К одиноким звездам космоса неслись через гиперпространство их бойцы.
* * *Утро же началось с ЧП – на построение не явился Финкельштейн. Обычно Яша был пунктуален, всегда подтянут и чисто выбрит. А тут на тебе – пропал! И в комнате его не было еще со вчерашнего вечера.
Собственно говоря, ни добровольцы, ни офицеры штурмбата ничего не заподозрили. Ну, мало ли какие дела у начальства? А вот Крупенников с Харченко были, мягко говоря, недовольны.
Нашли Яшу только после обеда, в ангаре, когда туда пришли танкисты за своими тренировочными «конями». Замполит спал мертвым сном в углу огромного помещения на куче танковых чехлов и маскировочных сетей. Рядом обнаружился и отец Евгений, трезвый и как ни в чем не бывало читающий Библию.
– Та-ак, – мрачно протянул комбат, когда ему доложили об инциденте. – Обоих привести в чувство – и ко мне. Мухой!
Обоих проштрафившихся провели, «во избежание», задворками, дабы не видел личный состав, в штаб.
– Ну что, Яша, рассказывай, – задушевным, как он умел, голосом начал было Харченко. Однако священник его перебил:
– Это я виноват, товарищи офицеры. Я. Нечаянно! Стало быть, мне и отвечать. Мы по рюмочке всего за знакомство, а потом как-то само собой случилось…
– Помолчите, согражданин, как вас там… – обрезал его Крупенников. – И до вас очередь дойдет. Финкельштейн, объяснитесь.
Вместо ответа замполит только кивнул, предварительно икнув.
– Яша, ты же заместитель по политической части, – проникновенно сказал Сергей. – Ты пример для всех. Всех! Особенно для добровольцев. Наши бойцы и не такое видали. А что потомки скажут, ты подумал?
Яша попытался покраснеть, но получилось плохо. Вся кровь, видимо, задержалась в печени, изо всех сил пытаясь очиститься от остатков алкоголя.
– Тварищи… – попытался выговорить он.
– Сам ты тварища! – не сдержался Крупенников. – В прошлые времена тебя как минимум в рядовые бы разжаловали! Устроил тут!
– Товарищ майор, не кипятитесь, – ухмыльнувшись, остановил комбата Харченко. – Видите, товарищ капитан не в состоянии отвечать на наши вопросы. Пусть он проспится. А потом поставим вопрос об исключении товарища Финкельштейна из партии. За подрыв боевого духа подразделения в боевой обстановке.
– Обстакановка у него, – продолжал рычать Крупенников. – А не обстановка.
Финкельштейна слегка качнуло на стену.
– Уведите его на… – и комбат принялся выдавать самые разные эпитеты, прилагательные, глаголы и прочие неопределенные артикли, от которых покраснел бы любой биндюжник или даже сантехник. Когда замполита увели под белы рученьки, перед командирами батальона остался только священник.
– Ну? – первым начал разговор комбат. – Опиумом для народа накачались?
– Да что вы! – неискренне испугался священник. – Коньячком – и все! Ну, я же не знал, что товарищ замполит такой слабый на выпивку…
– Он вообще-то не пьет. То есть не пил, – откликнулся Лаптев, продолжавший во время разговора ковыряться в своих объемных картах.
– То-то он уже после нескольких рюмок упал, – всплеснул руками священник.
– Слушай, батюшка, вот ты мне скажи, как ты умудрился Финкельштейна напоить? Он же вообще не пьет. Никогда. Ну, гхм, почти никогда… – откликнулся особист, чуть смущенно припомнив их недавние посиделки «всем составом», когда Яша спрашивал, нет ли больше коньяка. Впрочем, батюшка об этом никак знать не мог…
– Да понимаете, мы с ним спорили о проблемах мироздания. Верите ли, но именно об этом и спорили. Он сторонник эволюционного развития мира, а я ему про Шестоднев. Вот даже странно мне стало. Он за революционный способ развития общества, а я за революционный способ развития мира. А он, большевик, против революции мироздания.
– А коньяк-то тут при чем?
– Дык я и предложил испробовать сей революционный напиток. Ну он, конечно, отказался. Только я ему рассказал, что первое чудо, которое сотворил Христос, есть превращение воды в вино в Кане Галилейской. А чудо есть революция против законов мироздания. Впрочем, я и товарищу комбату, помнится, об этом говорил, было дело. Вот такие вот пироги…
– Но он же еврей, – не выдержал Крупенников.
– Несть ни эллина, ни иудея! – наставительно поднял палец отец Евгений.
– Вот же русские люди, – усмехнулся Харченко. – Что ни спор, так либо пьянкой заканчивается, либо дракой. Причем не важно, о чем спорят и к какой нации относятся – лишь бы на русском разговаривали. Вот, помню, мы немца в плен взяли, а он бывшим подданным Российской империи оказался. Я допрос проводил, так пришлось взять литру водки. Ох, мы с ним и нажрались… Он под это дело все и выложил, а за стеночкой тонкой у меня стенографистка сидела. Симпатичненькая, зараза…
– Харченко, прекрати, потом расскажешь. Продолжайте, согражданин Смирнов, – оборвал особиста все еще злой комбат.
– Что продолжать? – не понял отец Евгений. – Все и рассказал, как было…
– Я вас предупреждал о сухом законе? Предупреждал?
– Ну… да, товарищ командир, конечно!
– Выводы?
– Э… Наказать!
– А как?
– Сто поясных поклонов. Двести «Отче наш», триста «Богородица, Дево, радуйся», сто…
– Это вы уж сами решайте, – оборвал его комбат. – А для меня вот что. Сейчас идете туда, где вас разбудили, и поступаете в распоряжение танковой команды. Там вам дадут боевую машину. Так вот, каждую детальку этого танка вы лично… – лично! Я проконтролирую! – вычистите своими руками. Понятно?
– Как благословите, – смиренно согласился батюшка и неожиданно поклонился в пояс.
Крупенников кивнул:
– Благос… Э-э… кругом! Да через левое плечо, через левое! Шагом… арш!
– Ничего себе, – хмыкнул Харченко, когда поп исчез. – Он же месяц танк мыть будет! Не круто берешь, командир?
– Не волнует, – буркнул тот. – Дисциплина – это дисциплина. А Яше я чего-нибудь еще покруче придумаю!
– Твое дело, – добродушно согласился особист. – Пойду-ка я на нашего батюшку посмотрю. Поговорю да заодно личные вещи проверю. Вдруг еще коньяка прихватил?
– Только ты еще не нажрись в процессе обыска. А то тоже танки мыть пошлю. И не посмотрю, что ты начальник особого отдела.
– Нажраться?! Без тебя?! Да ни в жизнь! – прижал кулаки к груди особист.
И с хитрой ухмылкой на лице испарился.
Глава 11
Грот, система Электра,
созв. Волосы Вероники, 2297 год
К утру туман рассеялся, будто и не было вчерашнего молочного марева, скрывавшего все на свете, и порядком размывшего тропы дождя. Последнему, впрочем, люди могли лишь порадоваться – потоки дождевой воды напрочь уничтожили все следы их перехода. В разрывах древесных крон показалось умытое утреннее небо, украшенное пушистыми кляксами облаков. Электра щедро расплескала по полянке, приютившей товарищей на ночь, солнечные блики. Несмотря на то, что до рассвета жгли костер, сменяясь каждые два часа, под утро окончательно замерзли – Орхонские леса в середине осени все-таки не то место, где можно с комфортом ночевать без палаток и спальников. Пока кипятили воду для чая, согревались физическими упражнениями, затем расселись у огня. Отсыревшая одежда за ночь так и не высохла и сейчас продолжала зябко парить, вызывая озноб и желание еще ближе подсесть к весело пылавшему костерку, рискуя обжечься или пропалить куртки и брюки. Настроение было… да никакого настроения не было… Да, они вырвали у смерти еще один день и еще одно прекрасное солнечное утро, но никакой перспективы впереди по-прежнему не было, словно трое бывших ополченцев все еще брели в непроглядном туманном киселе. Пищи у них, при условии самой жесткой экономии, оставалось дня на два, а прокормиться в лесу, несмотря на туристическое прошлое, им вряд ли удастся. Несмотря на то, что планета относилась к земному типу, в местных лесах совершенно не росли грибы. Охотиться же на мелкую дичь и птицу никто из привыкших к комфорту горожан не умел, да и как охотиться? Стрелять по ним из электромагнитной винтовки? Так после удачного попадания от мелкого зверька просто ничего не останется, а крупной дичи на Гроте после терраформирования не водилось.
