Александр Конторович - Черная заря. Пепел на зеленой траве
— Ну, это будет не так-то легко сделать, — усмехнулся Гратц. — Во всяком случае, все те, кто предпринимал подобные попытки в прошлом, не смогли прожить настолько долго, чтобы поделиться своим неудачным опытом.
— Не забывайте, с кем имеете дело, господин майор. Кто вам сказал, что это будет прямое нападение? Я не исключаю того варианта, что вас пригласят на переговоры или даже прибудут непосредственно сюда.
— Это отряд камикадзе?
— Около полугода назад Рыжов прорвался из того места, где находился, миновав при этом укрепленный периметр и преодолев сопротивление многочисленной и хорошо вооруженной охраны. Безоружным прорвался, между прочим… Так что на вашем месте, господин Гратц, я бы не был столь самонадеянным. Еще раз хочу подчеркнуть — это крайне опасный и совершенно непредсказуемый противник. Поэтому наилучшей тактикой в сложившихся обстоятельствах было бы превентивное уничтожение как самого Рыжова, так и всех тех, кто находится в непосредственной близости от него. Пока эти люди живы, вам никто не позволит пройти к месту стоянки кораблей. Какая, в конце концов, для них разница, куда вылетать на штурмовку?
Доставив нас в обусловленную точку, грузовики шустро развернулись на небольшой полянке, и уже через пару минут об их присутствии напоминал только удаляющийся рокот двигателей. Группа связистов уже скоро разворачивала палатку, а двое из них занялись установкой радиомачты.
Обернувшись к «серым», я окинул взглядом готовых к выходу парней. Стоявшая на левом фланге Гадалка подгоняла ремни снаряжения, а вездесущий Михалыч, опустившись на колено, рылся в своем рюкзаке. Перехватив мой вопросительный взгляд, он показал мне два пальца — мол, две минуты, и он будет готов к выходу. Откровенно говоря, мне не очень хотелось тащить его с собой в этот выход, но едва мне стоило намекнуть ему на возможные тяготы предстоящего путешествия, как он, ухмыльнувшись в густые усы, без особого напряга закинул в кузов одной рукой изрядного веса рюкзачок. Вслед за первым рюкзаком туда отправились второй и третий. При этом старый спец ни разу не запыхался. Мне б такие таланты!
Ладно, раз уж все в принципе готовы, то нечего кота за хвост тянуть. Подзываю Грача и, развернув карту, прикидываю (в который раз уже!) наш маршрут.
Поселок, который у нас обозначен на карте, решаем обходить стороной. Ввязываться в сомнительные перепалки с местными буянами нам незачем. Сидят они в своей глухомани — и на здоровье. Как нам уже успели пояснить в ближайшей деревне, обитатели поселка уже почти полтора месяца не казали носа к соседям. Странное дело, но и те отчего-то совсем не стремились проведать их. Что-то тут такое было… непонятное. Не в местных обычаях вот так, разом, ни с того ни с сего прекратить общение с соседями. Но никакие наши вопросы ничего не помогли выяснить — народ только плечами пожимал.
— Да там вообще народ шебутной… — неопределенно высказался пожилой дедок, сидевший у забора на скамеечке — на солнышке дед кости грел.
— Это как? — поинтересовался я.
— Дурь у них в башке, ежели прямо! — отрезал мой собеседник. — Это им не то да то — не эдак… не поймешь, чего вообще хотят.
— Так… может, оттого, что там отсидевших много? — высказываю осторожную догадку.
— Ить! — смеется дедок. — Дак и тута они есть, ан не дурнее прочих! Городские тама есть… от нихто и вся муть поперла.
— Хм! Тебя, старый, послушать — так весь вред из города идет.
— А то ж! Скажешь, неправый я?
— Ну, так и я из города буду — и что? Сильно дурной?
Бородач ухмыляется.
— Ты — служивый! А армия, она завсегда дурь из башки вышибает. Особливо коли человек всерьез служит, а не так — ваньку валяет. А вот от шибко грамотных… от них все беды. Хитер человек, чего только не измыслит, лишь бы своими руками не работать! Не любят тут таких…
В общем, толку с этих разговоров было немного.
А вот когда мы наткнулись на расстрелянный грузовик, слова дедка как-то сразу приобрели иной, куда как более зловещий смысл.
— Пробит радиатор, — вытирая руки и опуская капот, произнес Зеленый. — У движка разнесло пулями все верхушку — из трехлинейки стреляли, не иначе. Калашом так не покоцать.
— Убитые и раненые?
— Следов крови нет. Да и по земле никого никто не волок, ножками бежали.
— А вот бензин слили весь! — стучит по пустому баку Потеряшка.
— Дык, — соглашается Грач, — не самогон, чай! Дефицит первостатейнейший, его тут никто и никогда не бросит — нового-то взять негде!
И в самом деле, рассматривая автомобиль, мы обнаружили, что весь бензин из бака аккуратнейшим образом слит. Причем тот, кто это делал, не просто пробил бак, а снял шланг бензопровода, откуда и выкачал все топливо. Интересное наблюдение. Из пробитой дыры бензин льется куда как быстрее, чем по тоненькой трубочке. А это означало то, что сливавший бензин человек никуда не торопился и нимало не опасался разгневанного водителя грузовика. Разумеется, это мог быть и сам водитель. С этой точки зрения можно было понять, почему он не стал уродовать собственный автомобиль. Но что-то мне подсказывало, что к моменту слива топлива хозяин автомобиля уже вовсю улепетывал по узкой лесной дорожке, опасаясь схлопотать пулю. А кто же тогда занимался брошенной машиной? Стрелять по пассажирам и водителю он не стал. Исходя из того, что обе попавшие в цель пули нанесли автомобилю крайне серьезные повреждения, то попасть в грудь сидящему за рулем никакого труда бы не составило. Тем не менее никого из людей не зацепили. А это тоже требовало известного мастерства! Пуля из трехлинейки энергию имеет здоровенную и, пробив радиатор, вполне еще способна охреначить кого-нибудь сидящего в кабине. Этого, однако, не произошло. То есть стрелок учел и такую вероятность. Значит, он не собирался стрелять по людям, а просто тактично намекнул на нежелательность их дальнейшего продвижения в данном направлении. Нечего сказать, убедительный намек получился. Это кто же у нас такой вежливый да аккуратный? И хозяйственный ко всему прочему: про бензин не забыл.
Делюсь этими соображениями с Гадалкой и Грачом. Спецназовец пожимает плечами: мало ли какие люди встречаются в здешних лесах. А вот Галина неожиданно задумывается. Отойдя к опушке леса, откуда предположительно вел огонь неизвестный, она долго ходит там, что-то разглядывая в траве и кустах. Не оборачиваясь, машет рукой, и к ней подходит ее постоянный спутник. Уже вдвоем они какое-то время продолжают шуровать в кустах. Потом Михалыч неторопливо топает ко всем остальным, а девушка, закинув винтовку за спину, подходит ко мне.
