Ярослав Смирнов - Охотник на звездном снегу
— Если захочет случай, — пробормотал Лекс.
Ниелло промолчал.
Челнок опустился на посадочную площадку. Гвардейцы принялись отстегиваться и стали один за другим выбегать наружу.
Лекс хотел было последовать их примеру, но Ниелло придержал его руку.
— Не спеши. Выйдем через пять минут. Лекс немного удивился, но спорить не стал.
— Пошли, — через некоторое время (Лекс не сомневался, что ровно через пять минут) сказал центурион.
Они вышли из челнока. На площадке было пусто, яркое солнце заливало пронзительным золотом бетон, невысокие здания небольшого терминала и скалистые горы, кольцом окружавшие космопорт.
Лекс понюхал воздух.
— Морем пахнет, — сообщил он с беспричинной радостью. — Давно не слышал этого запаха…
— Море тут рядом, — сказал Ниелло, оглядываясь по сторонам. — Недалеко. Километра три. Не больше. Почему давно?
— Что?.. — посмотрел на него Лекс.
Ниелло молчал, по-прежнему озираясь.
— А… — сообразил Лекс и немного удивился. — Ну да, действительно… на Тагесте море было, если вы об этом, господин центурион. Только там мы ползали по дну на глубине в сотню метров, когда искали пиратскую подводную базу, и меня чуть не сожрал краб-деципод…
Да, веселое было приключение, подумал Лекс, вспомнив, как они ночью с ребятами, потеряв в кромешной темноте глубоководный сканер, на ощупь искали вход в пиратский резервный комплекс, а их субмарину в это время накрыли с воздуха, и деваться оказалось совсем некуда — до берега было около пятнадцати километров, а воздуха в легких скафандрах, не приспособленных к долгому пребыванию под водой, оставалось минут на сорок… и тут огромный крабище, не меньше тонны весом, надвинулся из-за скалы, светя блюдечками глаз, и попытался отстричь Лексу голову чудовищными клешнями, которых у него имелось аж четыре штуки — помимо шести слоновьих ножищ… бр-р-р.
— На Тагесте было совсем не до отдыха, — сказал Лекс. — И море там пахло, по-моему, не так, и скалы были не такие красивые.
— Кто сказал, что здесь предстоит отдых? — проговорил Ниелло.
— А что, не сезон? Хотя вообще-то прохладно…
— В этих широтах зима. Ранняя. Так. Пойдем.
Лекс проследил за направлением взгляда центуриона и увидел «авис» с эмблемами Преторианской Гвардии, усевшийся на краю посадочной площадки.
— Это за нами?
— Да, — ответил центурион. — Пошли. Нам нужно на соседний остров. Он называется Дентис.
Двигатели бронелета мягко взвыли, и аппарат пошел вверх. Лекс, отвернувшись от Ниелло, с любопытством посмотрел в иллюминатор.
Ага. Вон оно, море…
Нет, все-таки Цезарь знал, где поселиться. Красиво здесь. И ничего себе зима — градусов пятнадцать по Цельсию… хотя что я знаю? Может быть, и на Земле есть места не хуже…
Скалистый остров, на котором приземлился челнок, оказался совсем небольшим, и совсем скоро бронелет шел над сплошной водной гладью.
Стоял штиль, и по ослепительной синеве моря игриво скакали солнечные зайчики, которые не забегали, однако, в дымчатый краешек, которым вода касалась неба. Лекс любил такое слегка холодноватое солнце — оно создавало определенное задумчивое настроение, когда не хотелось ни грустить, ни радоваться, ни пить водку, а только смотреть в лица спрятавшихся за желтым солнечным нимбом звезд и думать, думать, думать… к примеру, о том, куда мы сейчас летим.
Бронелет поднялся повыше. Лекс поискал глазами и увидел на горизонте цепочку таких же скалистых островков, как и тот, который они оставили позади.
Они очень красиво смотрелись на фоне ярко-синего моря, эти острова. Прямо из воды торчали отвесные скалы, но вид у них был не угрюмый, а просто значительный, можно даже сказать — величавый: сталь и ультрамарин. И изумруды: тот остров, к которому приближался бронелет, был побольше других, и отличался он огромным количеством зелени непривычного насыщенного оттенка, буйно росшей прямо на голых камнях (опять-таки к разговору о зиме).
Лекс повернулся к центуриону.
— А пляжи здесь есть? — спросил он. Ниелло недоуменно посмотрел на него.
— Пляжи?.. Ах, пляжи… ну да, есть. Они огорожены. В море здесь опасно. Бывают хищники.
— А чего ж их не изведут?
— На Цезарии животных не трогают. И охота запрещена.
— Заповедник? — Лекс поймал себя на том, что начал перенимать лапидарно-телеграфный стиль центуриона.
— Не совсем. Просто — нельзя и запрещено.
Ниелло умолк.
Лекс хмыкнул — нельзя так нельзя — и опять посмотрел в иллюминатор.
Бронелет перемахнул через скалы и теперь шел над зеленой равниной, поросшей невысокими деревьями с розовой и желтой хвоей. Островок выглядел так красиво, что казался искусственным.
Впрочем, может статься, что оно так и было.
— Не вижу оборонительных систем, — заметил Лекс.
— Мало. Замаскированы.
— Все на орбите?
— И там тоже. Но в основном на экваторе. И на полюсах. Лекс кивнул и подумал, что Ниелло мог бы и вообще перейти на язык жестов. Не многое. Изменилось. Бы.
Бронелет стал снижаться и через пару минут мягко опустился прямо на изумрудную подстриженную травку подле небольшого строения, над которым возвышались ажурные секции какой-то высоченной конструкции — башни, что ли, ретрансляционной, подумал Лекс, или гиперантенны… кто его, короче, знает.
— Пошли, — проговорил Ниелло и первым спрыгнул на лужайку.
Лекс последовал за центурионом. Как только они отошли от бронелета на несколько метров, тот негромко взвыл двигателями и косо взмыл вверх, быстро набирая высоту и уходя в сторону солнца.
Лекс, прикрыв глаза рукой, смотрел ему вслед. Синеватое небо, яркое солнце, желто-красный орел на борту бронелета… радужный след от вихревых двигателей.
Сплошной импрессионизм, блин.
Лекс опустил руку и подумал, что в последнее время его что-то тянет на живописные, так сказать, ассоциации… и вообще, крайне радует внешняя красота окружающего мира, до такой даже степени, что хочется его написать… причем в какой-то новой манере. Странно.
Лекс оглянулся по сторонам и вдруг понял, что улыбается: просто так, без причины. Кругом было здорово, светило солнце, воздух, несший в себе терпкие иголочки морской, слегка волнующей, бесшабашности, наполнял легкие… все было хорошо, и необходимо было радоваться жизни, свету, миру, людям… впрочем, вот о людях не надо: как только Лекс о людях подумал, так сразу и опомнился.
Он продолжал улыбаться, но уже не как дурак, а механически, по инерции… со смыслом, наверное. Сразу пришло понимание того, что слишком хорошо быть не может, сейчас вылезет какая-нибудь фигура — чисто так, для стаффажа — и моментально обгадит весь пейзаж своим присутствием. Не физическим, моральным. И тогда станет и скучно, и грустно.
В школе Лекс не любил Лермонтова. Лермонтову, впрочем, это было по барабану.
Лекс посмотрел на Ниелло. Тот приложил руку к своему уху — точнее, к присоске коммуникатора.
— Так, — произнес центурион. — Нам туда.
— Ждут? — в стиле отозвался Лекс.
— Да. Уже.
Ниелло зашагал к какому-то полупрозрачному кубу с большим сенсорным замком на двери. Лекс направился за центурионом, на ходу потрогав свой коммуникатор, который ему выдали на «Энцеладе». Приборчик молчал напрочь.
— Мой коммуникатор, — сказал Лекс, поравнявшись с Ниелло. — Не работает.
— Почему? — покосился на него центурион, явно думая о чем-то другом.
— Не знаю. Откуда?
— Ах да, — словно бы спохватился Ниелло. — У тебя же корабельный… Эмпуза побери, я и забыл перенастроить частоту. Хотя нет… все равно нужен другой. Извини, фратер-венатор, чуть позже получишь.
Ого, удивился Лекс, похоже, буколические настроения овладели и фратером-преторианцем. Разговорился. Даешь поэзию, ети ее в качель.
Кстати, о поэзии…
— А госпожа… — начал было Лекс, но Ниелло так зыркнул на него, что он решил пока обождать с вопросами такого рода.
Тогда Лекс решил задать сакраментальный вопрос.
— А куда мы идем? — спросил он.
— Увидишь, — буркнул Ниелло, и тут они подошли к кубу.
Это оказалась кабина лифта, что выяснилось после того, как Ниелло открыл замок и они вошли внутрь.
Лифт шустро нырнул под землю. На взгляд Лекса, в Республике слишком любили сумраки подземелий, а здесь подобное и вовсе выглядело диковато: какой смысл сидеть взаперти, когда на улице такая шикарная погода? И море опять же, и воздух…
Словно отвечая на будто бы высказанный вслух вопрос, Ниелло произнес:
— Вообще-то жить ты будешь не здесь, а на другом краю острова.
— Хоть на поверхности-то?
— Конечно. — Ниелло позволил себе усмехнуться. — Даже почти над скалами. Там такие… солнечные дома называются. Как раз, где пляжи. Но купаться, предупреждаю сразу, холодновато.
