Ярослав Смирнов - Охотник на звездном снегу
После того как они вышли из белой комнаты, центурион ни на шаг не отходил от Лекса — разве что в сортире… в смысле, в форике на толчок вместе с ним не уселся. Лекс пытался заговорить с Ниелло, но тот только коротко бросал: «Позже» — и на вопросы не отвечал.
Лекс не знал, смеяться ему или ругаться, или гордиться — центурион в телохранителях у велита! Да еще, наверное, в денщиках — Ниелло придирчиво выбирал для подопечного бронекомбез, автомата, правда, не дал, но пистолетом снабдил, причем зарядил его сам.
Потеха.
— Так, — сказал Ниелло и посмотрел на хронометр. — Нам пора. Вон в тот челнок.
Лекс последний раз посмотрел в небо Забдицении — солнце весело катилось по небу, в нагревшейся синеве кувыркались разговорчивые (пьюти-фыот) птицы, а где-то там, совсем вверху, висели на орбите боевые корабли Преторианской Гвардии, — и взбежал по рампе «эксплоратора».
Он совсем не удивился, когда обнаружилось, что в стартовых креслах его соседом, кроме Ниелло, оказался Ставрий.
— А где ваш Буккон? — спросил Лекс у центуриона, который подключался к интеркому.
— В другом месте, лягушачий хвост, — ответил за Ниелло Ставрий и подмигнул. — Гвардия должна быть повсюду…
Лекс не стал уточнять, где именно «повсюду» должна быть Гвардия — Ставрий ему почему-то не нравился. От триария веяло какой-то опасностью: у Лекса было такое чувство, будто Ставрий может в любую секунду пустить ему пулю в спину, хотя тот его и спас (наверное).
Лекс искоса глянул на триария: тот что-то жевал, выпячивая мощную челюсть и тараща светлые глаза. Ну и харя. Если у них такие офицеры, то каковы же подчиненные?
Впрочем, подумал Лекс, у этих гвардейцев есть и плюсы: к примеру, определенная простота в обращении.
В этом он еще раз убедился, когда они прибыли на корабль — крейсер преторианцев «Энцелад». Гвардейцы молча и споро разбрелись по своим местам (Ниелло тут же показал Лексу его персональную каюту — натурально, рядом со своею), а когда подошло время обеда, никто из старших офицеров не возражал по поводу того, что рядом с ними расселся какой-то там велит. Присутствует — значит, так надо. У Охотников условностям придавали большее внимание.
— Теперь-то мне можно задавать вопросы? — спросил Лекс у Ниелло, активно тыкая вилкой в мясо — все-таки он почти сутки ничего не ел.
— Можно, — сухо ответил центурион, отпив глоток сока.
— Ага, — удовлетворенно произнес Лекс. — Прекрасно. Тогда первое — где Марсия?
Центурион посмотрел на него долгим взглядом и усмехнулся краем губ.
— Настойчив, — обронил он. — Ты ее, наверное, скоро увидишь.
Лекс молча кивнул.
— Второе. Это правда, что я какой-то там носитель знака?
— Правда, — ответил Ниелло после секундной заминки. — Проверка это доказала.
— Что-то не так? — спросил Лекс, уловивший легкое замешательство центуриона.
Ниелло некоторое время ел молча, глядя в тарелку. Лекс, который свою порцию уже умолотил, с любопытством за ним наблюдал.
— Я удивлен, — наконец негромко сказал центурион, — что тебе об этом сообщили.
— А что же в этом удивительного? — недоуменно спросил Лекс.
Ниелло откинулся на спинку стула.
— Похоже, ты не совсем понимаешь, что все это для тебя значит, — сказал он, глядя Лексу в глаза — как тому показалось, с некоторым сочувствием, причем дружелюбным.
— А что такое?
— Теперь ты, фратер-венатор, представляешь интерес и для Сената, и для «старших родственников», и для церийцев — и Девятнадцать знают, для кого еще.
— Ну, положим, я это уже заметил, — сказал Лекс с легким неудовольствием.
Центурион кивнул.
— Немудрено. Боюсь, что меня и моих ребят будет недостаточно, чтобы надежно защитить тебя, фратер-венатор.
— Чего-о? — протянул Лекс. — У меня что, теперь будут персональные телохранители?
Ниелло снова кивнул.
— Да. Причем больше, чем у… чем у многих важных персон.
Лекс почесал затылок.
— Ладно, — сказал он, поразмыслив. — Кстати… а как мне к вам обращаться, господин центурион?
Ниелло усмехнулся.
— Можешь прямо так — «господин центурион». Впрочем, как ты уже, наверное, заметил, у нас в Гвардии все довольно демократично. А если учитывать твое нынешнее положение, то можешь говорить просто «Ниелло» и на «ты».
— Спасибо, — сказал Лекс. — Я подумаю.
— Еще вопросы? — спросил центурион и налил себе соку.
— Кто такие эти «старшие родственники»? Ниелло сильно поморщился.
— Ах эти… Потомственные, так сказать, народные руководители. Демагоги в надцатом колене…
Лекс сначала не понял, а потом сообразил, что в дословном переводе «демагог» и есть, собственно, «вождь народа».
— Когда-то они были одними из самых деятельных и опасных людей в Республике, — продолжал Ниелло, — однако выродились — и в генетическом, кстати, смысле тоже, потому что иначе как вырождением нельзя объяснить практикуемое ими каннибальство… но все же они имеют значительную власть — потому что у них есть деньги. Сейчас агнаты что-то зашевелились, их мистические ритуалы привлекают многих, так что «старшие родственники» могут представлять в недалеком будущем серьезную угрозу власти Цезаря. Тем более что они подозреваются в тесных контактах с церийцами.
— Понятно, — сказал Лекс. — А чего же их не возьмут к ногтю?
— Деньги, — коротко ответил Ниелло. — У них хорошие отношения с Сенатом. До поры до времени.
— Ага. Кстати, — вспомнил Лекс, — а что это за такой загадочный Список? Почему какие-то планеты запрещены для посещения Охотниками?
Ниелло помолчал, потер рукой лоб.
— Наверное, тебе можно об этом знать, — негромко сказал он. — Насколько я помню, допуск для вашего оперативного состава существует, начиная со старшего гастата… но ведь ты все равно ненормально быстро продвигаешься по службе, так?
— Так, — удивленно произнес Лекс.
— Тем более учитывая твое нынешнее положение… В общем, Охотники — это особая каста, люди, имеющие определенные ментальные отличия от остальных, определенные их генетикой. Только они могут проводить почти всю жизнь вне дома, в Пространстве, им в некоторой степени чужды обычные человеческие пристрастия — единая семья, забота о потомстве, желание обустроить, так сказать, собственное гнездо…
Лекс немного подумал.
— Ну и что? — пожал он плечами. — Все люди разные.
— Правильно. Поэтому на некоторых планетах случались неприятные инциденты, когда разные люди, которые по-разному понимали, что такое, собственно, есть человек, и случалась большая стрельба, причем все кругом были по-своему правы. Поэтому от греха подальше и решили запретить Охотникам посещать в развлекательных целях несколько звездных систем.
— В развлекательных?..
— В развлекательных, — криво усмехнувшись, подтвердил Ниелло. — Стрелять никто не запрещает.
— Ну что же, — произнес Лекс, вспомнив прогулку по аттракциону. — Правильное, наверное, решение. Пусть обустраивают свои гнезда сами, Эмпузу им всем в задницу.
Центурион опять усмехнулся:
— Кажется, Забдицению надо было внести в Список раньше…
— А вот еще вопрос, — пристально глядя на центуриона, проговорил Лекс. — Почему вы меня сначала не взяли с собой, а потом аж к «старшим родственникам» вломились?
— Тогда не было приказа, — бесстрастно произнес Ниелло.
— А потом появился? — ядовито спросил Лекс.
— Да, — холодно подтвердил центурион. — Потом появился.
— Я запомнил одну твою фразу, Ниелло, сказанную Ставрию, — медленно проговорил Лекс. — «Или он простой смертник, или ты будешь извиняться еще долго». О чем шла речь?
Некоторое время центурион с непроницаемым выражением лица смотрел на Лекса. Потом очень четко сказал:
— Да. Я подозревал, кто ты такой.
— И все равно не помог?
Ниелло молчал несколько секунд. Лицо его стало совсем каменным.
— Ты быстро входишь во вкус, носитель знака Изначальных. Но ты еще не получил власти.
— Что?.. — одновременно и возмутился, и растерялся Лекс. — Да я не… я не это имел в виду…
— Не важно. Я отвечу. Я не помог тебе, потому что есть приоритеты.
— Марсия… — пробормотал Лекс.
Центурион кивнул:
— Именно. Я должен выполнять свою работу.
— Так кто же она такая? — прямо спросил Лекс.
После небольшой паузы Ниелло веско произнес:
— Она — единственная дочь Цезаря.
Глава 10
— …не может быть… — ошеломленно пробормотал Лекс.
— Приемная дочь, — после очередной паузы добавил Ниелло. — У Цезаря нет своих детей.
Чуть полегчало. Впрочем, а чего вообще переживать-то? Ну, дочь. Подумаешь. Я-то ведь ему не сын.
Однако и Ниелло хорош — с его дискретной речью…
