Уильям Дитц - Проклятый Легион
Это была ловушка. Когда разработчики проектировали бойца II, они отказались от охлаждающей способности ради облегчения его веса. В результате кибернетическое тело могло двигаться немного быстрее, чем двигалось бы в противном случае, но имело заметную тенденцию перегреваться в ходе длительного боя или под прямыми солнечными лучами. Для киборгов, действующих в условиях адских миров, конечно, были разработаны охлаждающие системы, но Сигер ее не имел.
Температурный показатель замигал в углу его поля зрения, а затем, чтобы он понял наверняка, боль была подана прямо ему в мозг. Эта боль началась лишь с пульсации, но скоро превратилась в раскаленную докрасна иглу, которая опалила мозг и заставила Сигера ответить.
Это была система безопасности, способ добиться того, чтобы киборги заботились о своих дорогостоящих телах и берегли ресурсы империи. Единственная неприятность состояла в том, что это могло помешать Сигеру добраться до робошпиона, не дать ему уничтожить вражеский прибор, что будет стоить намного дороже.
Но те, кто проектировал эту систему, были далеко. Они работали в тиши своих лабораторий или обедали в правительственных столовых, не зная и не желая знать, как отзовутся их решения на людях.
Сигер ухватился за балку над головой, подтянулся, встал на ноги и огляделся. Мари была на той же высоте в семидесяти футах от него. Она указала вверх.
Робошпион скользнул в тень и поднялся вдоль вертикальной балки — балки, поддерживающей недавно построенное сооружение, которое будет опускать звездных ныряльщиков на рельсы, откуда их запустят вместо ракет по вражескому флоту. Ситуация на глазах становилась критической.
Киборги полезли вверх с утроенной энергией. Они должны уничтожить прибор прежде, чем он сбежит и доложит обо всем своим хозяевам.
Два биотела сваривали стык прямо над Сигером. Солнечный свет отразился от их забрал, когда они повернулись, увидев, что кто–то забирается на поперечную балку. Киборг кивнул им, прыгнул к следующей перекладине и подтянулся на руках.
Боль пронзила мозг Сигера, когда температура задней части его брони достигла ста пятидесяти градусов по Фаренгейту. Специалисты пытались защитить тело, которое дали ему, пытались управлять им из своих славных безопасных лабораторий, пытались убить Мари и всех остальных. Ибо такова будет цена его неудачи, цена, которую уже заплатили до него тысячи легионеров, цена, известная всем как смерть.
Сигер стиснул несуществующие зубы и рванулся вверх. Боль попыталась скрутить его, сервомеханизмы делали то, что им велят, и киборг ухватился за самую верхнюю балку. Свет, отраженный от металлического корпуса звездного ныряльщика, на мгновение ослепил видеокамеры Сигера, когда огромный космический корабль двинулся в его сторону. Два желтых стробофонаря отмечали положение маленьких одноместных буксиров, которые прилепились к звездному ныряльщику, будто две пиявки, и толкали его на место.
— Сигер! Смотри!
Голос принадлежал Мари. Она тоже выбралась на верх каркаса и указывала налево. Робоглаз увидел корабль и прятался в тени вертикальной балки, наблюдая за происходящим. Он был примерно посередине между киборгами, и они словно по команде двинулись вперед.
Поначалу робошпион никак не отреагировал, словно он настолько увлекся сбором информации, что не обращал внимания ни на что другое. Но это было не так.
Мини–ракета ударила Мари в живот и разорвала ее пополам. Робошпион, легковооруженный по сравнению с летучими коконами, с которыми киборги сталкивались раньше, все же имел зубы.
Сигер ответил собственными ракетами и зарядом из энергетической пушки. Мощный взрыв на долю секунды осветил всю рельсовую установку, к огромному удовольствию киборга. Голос Мари вернул Сигера к реальности. Хотя ее тело развалилось надвое, мозговой ящик был цел и медленно падал к поверхности астероида.
— Смотри! Робошпион что–то запустил!
Сигер выругался. Она права. Маленький контейнер, размером с обычный теннисный мяч, уносился прочь от места взрыва. Не было сомнений, что этот шарик содержит память робошпиона и направляется домой.
Сигер поднял лазер, переключил камеры на максимальное увеличение и попытался увидеть то, что они ему показывали. Температура тела поднялась уже до ста шестидесяти трех градусов по Фаренгейту. Примерно при ста семидесяти градусах начнут отказывать основные системы. Боль была настолько сильной, что казалось, его голова сейчас взорвется.
Лейтенант Умай орал в его ушах:
— Сигер! Какого черта ты там делаешь? Никто не разрешал тебе стрелять. Спускайся немедленно, дьявол тебя раздери!
Шарик поднялся ввысь, солнечный свет блеснул на его полированной поверхности, и киборг прицелился. Вести его… вести его… вести… огонь!
Голубой луч протянулся к модулю памяти, коснулся его и взорвал.
Сигер увидел вспышку, поблагодарил Бога и позволил боли скрутить себя.
12
Жернова войны поворачиваются медленно и много жизней перемалывают под своей тяжестью.
Мило Нерлон—Да
«Жизнь воина» 1703 ст. г.
Планета Альгерон, Империя людей
Начался еще один короткий период темноты. Два воина, один из которых был братом Сладости Ветра, шагали перед Були, и еще два шли сзади. Охранники служили гарантией, что Були явится на заседание совета. Было бы крайне неловко, если бы он не явился, и Твердый не собирался рисковать. Воины несли над головами факелы. Факелы чадили. Вдохнув их едкий дым, легионер закашлялся.
Впереди показалось отверстие. Були увидел, что скала вокруг входа в туннель вырезана в виде пасти мифического зверя. Поверху шли острые как бритва зубы, справа и слева изгибались клыки, а в ущелье выдавался язык. В мерцающем свете факелов пасть выглядела как настоящая.
Легионер ни разу не проходил через это место во время своих блужданий и удивился, как такое могло случиться. Может, днем наа закрывали туннель какой–нибудь маскировочной сеткой? Ну, вряд ли они скажут.
Стреляющий Метко со своим товарищем поднялись по каменным ступеням и остановились на языке зверя, ожидая, когда Були догонит их. Воин подтолкнул его в спину, и легионер стал подниматься.
Туннель имел овальную форму, и пол был гладкий от множества прошедших здесь ног. В стенах были высечены вертикальные канавки, чтобы туннель напоминал горло зверя. Охранники уверенно шли вперед. Температура понизилась, и на каменных стенах появилась влага.
Були увидел, что эта красновато–коричневая жидкость захватывается канавками, направляется в сточные желоба и отводится через пробитые для этой цели отверстия. Отверстия, сделанные примитивными ручными орудиями и реками пота. Эта система была точна, логична и, как почти любой водопровод, совершенно не опасна. Так почему же страх забил в нем ключом? Почему него так пересохло в горле? И почему его так непреодолимо тянет оглянуться? Ответ был прост: существа, которые в стародавние времена расширили и довели до совершенства этот туннель, пропитали камни своей энергией. Були казалось, будто все они здесь, будто их глаза смотрят на него из темных щелей, а их мозолистые жесткие пальцы готовы сомкнуться у него на шее.
Стреляющий Метко повернулся. Свет факелов блеснул в его глазах.
— Осторожно, не упади.
Предупреждение было вполне своевременным. Були сделал шаг, и его нога провалилась вниз. Оказывается, тут лестница. Ступени были широкие, высеченные из цельной скалы и стертые к середине.
Легионер спросил себя, как давно здесь эта лестница и сколько ног ступало по ней? Чувствовалось, что туннель старый, очень старый, и существует, возможно, уже тысячу лет.
Течение более теплого воздуха коснулось лица Були. Послышался низкий гремящий звук, напоминающий литавры Легиона. Он раздавался через равные промежутки времени, будто биение огромного сердца, и добавил еще одну зловещую ноту в окружающую обстановку.
Були подавил страх, убеждая себя, что это лишь еще один элемент в тщательно поставленной пьесе, но его сердце все равно забилось быстрее, а на лбу выступил пот. Легионер вытер его.
Лестница повернула вправо, снизу просочился свет, и гремящий звук стал громче. Аромат курений защекотал его ноздри, и впереди появилось овальное отверстие. Були вошел туда вслед за охранниками. Сразу за входом Стреляющий Метко остановился, показал человеку сделать то же самое и дал ему знак молчать.
Пещера была огромной. Потолок дугой уходил вверх и терялся в темноте. Его поддерживали толстые каменные колонны, богато украшенные резьбой. В специально вырезанные щели были вставлены факелы, которые освещали рисунки.
Були увидел стаи диких пуков, горы, покрытые снегом, стада шерстистых дутов, облака, сплетенных змей, стремительные реки и много–много другого. Каждый образ сплетался с остальными, и они все вместе соединялись, чтобы поддерживать потолок или небо.
