Александр Афанасьев - Нет пути назад
Через минуту появился Малек с нужным человеком, он тащил его, как волк зарезанную овцу.
– Норма?
– Да!
Они быстро перебрались вперед, благо в североамериканского типа фургонах между водительской кабиной и кузовом не было перегородки. Араб тронул машину с места, Малек написал СМС: «Есть хороший товар».
– Салам алейкум, дорогой… Давай поднимайся…
Похитителей было двое, оба в масках. Света в фургоне было мало, но он увидел на голове у одного из них зеленую повязку прямо поверх маски. Такие во времена махдистского мятежа надевали самые отмороженные, поклявшиеся перед аятоллами умереть, но не пропустить врага. Снайперы отстреливали их в первую очередь.
– Он не желает давать нам салам. Может, он сомневается в том, что мы правоверные? Или, может, он вышел из ислама и стал неверным?
Второй молчал, и это было страшнее.
– Хей…
– Ва… алейкум… – выдавил из себя банкир. Он знал, что в этом мире, полном волков, он не более чем жирная овца, но все же произошедшее стало для него большой неожиданностью. Он заматерел, потерял страх и думал, что русские-то уж точно его защитят.
– Вот так намного лучше, брат. Ты ведь брат нам…
– Брат…
В ответ один из похитителей ударил его ногой в пах.
– Какой ты нам брат? Свинья лучше такого брата! Ты вышел из ислама. Не жертвуешь на джихад. Какой ты брат?
Каждое слово похититель сопровождал пинком ноги, но послабее, чем первый. Первому богачу Кабула хватало и этого.
– Нашел братьев. Ты вышел из ислама, а?
– Нет, клянусь Аллахом…
Тут на него накинулся второй и бил, пока первый его не оттолкнул. Но по лицу они его не били.
– Прости брата. Аллах отнял у него дар речи, когда он увидел то, что творят неверные. Но Аллах не отнял у него дар искусного воина, за это он простирается ниц перед Аллахом и просит его о милости. И он в ярости, когда Аллахом клянется тот, кто не имеет на это права.
– Но я правоверный!
– Правоверный!? А что это значит, по-твоему? Сколько ты, к примеру, дал закята на нужды Уммы, на нужды сражающихся моджахедов?
Банкир назвал сумму.
– И это все? Поистине, козни шайтана слабы. Ты пытался перехитрить Аллаха, но Аллах лучший из хитрецов. Ты что, не знаешь, сколько закята положено отдавать каждому правоверному?! У тебя больше всех денег в Кабуле!
– Но они не мои! Я всего лишь их хранитель! Да будет Аллах свидетелем моим словам, да поразит меня громом, если я солгал.
– Скорее тебя поразит моя рука, и, клянусь Аллахом, она тяжела. Если ты не хозяин сокровищам своим, то кто хозяин? Скажи, и мы спросим о закяте его.
– Но они неверные!
Похитители переглянулись.
– Неверные? И ты взял их грязные деньги?
– О, Аллах, я не хотел их брать! Но мой брат был дукандором в Тегеране, и, он попросил меня помочь. Он сказал, что многие правоверные собираются сделать хиджру на земли, где живо слово Аллаха, что они не могут больше жить под пятой русистов, неверных. Он сказал, что им надо перевести деньги, и клянусь Аллахом, я думал, что делаю благое дело, помогая правоверным в деле хиджры…
Допрашивающий его похититель понимающе покивал.
– А потом пришли русисты и сказали, что надо работать на них, так?
– Так…
– Воистину, козни шайтана слабы…
Банкиру показалось, что он переманил одного из похитителей на свою сторону, но это впечатление у него рассеялось, как туман после летнего солнца, когда похититель пнул его в пах и в бок.
– Ты врешь! Ты думаешь, мы не знаем, какие у тебя деньги? У русистов никогда не было столько! Ты хранишь деньги тех, кто выращивает здесь опий! И выгораживаешь их, говоря, что они не должны платить закят!
– О Аллах, я говорю правду! Это деньги русских! Деньги русских! У них много денег! Очень много денег! Они собирают их со всего Кабула! Со всей торговли! Деньги русских.
Похитители переглянулись. Банкир лопнул… как слизняк, раздавленный каблуком.
Вот и отлично…
Все происходящее было мне отлично видно и слышно. Мы взяли переделанный видеорегистратор, подключили его к Интернету и направили не на дорогу, а внутрь салона. Трансляция признаний в прямом эфире не слишком хорошего человека – вот только не всем она доступна, к сожалению.
После тоски должна быть и ласка.
– Прости нас, брат, что мы подумали на тебя, будто ты жульничаешь с закятом и обкрадываешь моджахедов. Но мы должны были все прояснить.
Даже через Интернет я слышал, как зубы банкира стучат о кружку с чаем.
– Но если ты правоверный, то должен нам помочь. Русисты, если они находятся на мусульманской земле, должны платить джизью. Она даже больше, чем закят. Помоги нам, брат, скажи правду. Куда шли деньги? Как они шли?!
Араб врезал банкиру по боку, дабы разговорить. Банкир выронил кружку: только он подумал, что его не будут больше бить.
– Тегеран! О Аллах, Тегеран!
Это могло быть и правдой.
– Дальше куда?! Куда дальше! Не может быть, чтобы они оставались в Багдаде!
– Москва! Дальше Москва!
Лопнул. Это хорошо.
– Москва? Москва – город большой! Куда конкретно?!
– В разные места!
– Куда больше всего?! Еще хочешь?
– Московский купеческий! Московский купеческий банк! В основном туда!
Это мне ничего не говорило. Но должно было быть еще кое-что – он не может не знать.
– Кто распределял деньги в Москве? Кто их встречал?! С кем ты работал, говори, свинья! Говори!
Араб для стимула сунул еще раз, но не так сильно.
Ответ, прозвучавший в записи по Сети, ввел меня в совершеннейший ступор.
– Господин Кордава! Это он, он. Ему деньги шли. Все – ему…
Генерал Нестор Пантелеймонович Кордава. Мой товарищ по вопросам разведки и контрразведки в Персии. Один из ключевых людей в моей «персидской» команде, до этого возглавлял контрразведку в Польше.
Круг замкнулся.
Я посмотрел на улицу. Охранники так и стояли около машин, не подозревая, что их закрепленный несколько дальше, чем они о том думают.
Набил еще одну СМС: «Грузитесь быстрее».
Кордава…
Тяжело, когда предают. Чувство строя очень важно. Когда ты что-то делаешь, для понимания того, что ты делаешь правильно, важно думать, что все, кто рядом с тобой, твои люди, твой экипаж, твоя команда, имеют одинаковое с тобой мнение по этому вопросу, думают и делают так же, готовы чем-то жертвовать за то, что ты считаешь правильным. Когда же ты узнаешь, что кто-то предал, кто-то играл и играет против тебя, обесценивается и все остальное. Общая цель, общее дело…
Кордава был человеком, который пришел ко мне… которого я привел по серьезным рекомендациям. Человек, который участвовал в подавлении самого опасного за последние тридцать лет мятежа в Польше. Человек, которого назвали мне два уважаемых в мире контрразведки человека – моих знаний в этом вопросе не хватало, да и времени не было.
Никогда я не мог заподозрить Кордаву в том, что он играет нечестно. Ни разу! Результаты говорили сами за себя: нам удалось выиграть гонку со временем, создать новый порядок вещей так быстро, что персы не успели привыкнуть к беспределу, как привыкли здесь, в Афганистане. Кордава занимался самым важным – контрразведкой, и всегда с отличными результатами. Кого тогда там только не было: афганские боевики, отряды наркомафии, остатки бывшей шахской полиции, армии и охранки, просто неприкаянная шваль, бандиты. В этой стране пролилось столько крови и свершилось столько беспредела, что убийство стало чем-то, на что не стоит обращать внимания. И мы… мы были неверными, а они правоверными. Наш ДУМ придерживался суннитских взглядов на ислам, а в Персии подавляющее большинство мусульман – шииты. Крестьяне разрушали глубоко чуждую им современную машинную цивилизацию, а мы пришли ее восстановить. Да еще и наши старые друзья, англичане, проявляли активность. В этих условиях вклад Кордавы, как и любого из нас, в установление порядка неоценим.
А теперь получается… он что, это делал, чтобы самому грабить, вымогать, бандитствовать…
Пиликнул сотовый. Я отвернулся, чтобы взять трубку, посмотреть и написать ответ. И в этот момент весь мир померк…
Меня спасло только то, что я в этот момент отвернулся на некстати зазвонивший сотовый. Иначе все осколки стекла пришлись бы мне в лицо…
Первое, что я понял – это то, что я лежу. Второе – то, что произошел сильнейший взрыв. Совсем рядом с отелем…
О том, где именно, мне не хотелось даже и думать…
Малек, Араб… Черт…
Я начал подниматься. Винтовка лежала у меня на груди, на мне же лежали большие куски стекла. Еще спасла пленка – специальная пленка, которой в Кабуле оклеивают все окна. Она не спасет от взрыва, но не дает разлетаться осколкам. Стекло вываливает либо целиком, либо крупными кусками.
