Валидуда Анатольевич - На задворках галактики
Подобные стычки происходили повсюду. Фребо оказался не единственным смотрителем, кто привёл своих подопечных к злополучному объекту. Здесь, на краю лагеря, собралось свыше двух сотен заключённых и два взвода охраны. Теперь они были беспорядочно перемешаны мелкими группами, хаотически перемещающимися в скоротечных жестоких схватках.
Как это часто бывает, когда в ограниченном пространстве собирается достаточная масса людей, резко осознавших некую степень свободы и непременно желающих эту степень раздвинуть, людей, объединённых сходными чувствами и побуждениями, общий накал взметается к высшей своей точке — внезапно прорезавшимся острым страхом и замешанной на нём ненависти. Узников всецело захватила слепая, не рассуждающая страсть — страсть убивать. Растворённая в воздухе квинтэссенция ненависти захватила и Масканина. Чувство это для него было знакомое и давнее. А потому его ненависть была холодна и расчётлива. Ему хватило минуты, чтобы здраво оценить ситуацию. Это мелкое спонтанное восстание обречено. Максимум через полчаса оно будет подавлено. Зато открылась превосходная возможность для побега, превосходней и не пожелаешь. Правда, потом выжить — возможностей совсем не много, но всё же, лучше умереть с надеждой стать вольным человеком.
Максим наметил свою цель. Прямо, как по заказу, среди неповреждённой техники немного в отдалении стоял бесхозный теперь БТР с открытым десантным отделением. Максим, с некоторым для себя удивлением, мгновенно опознал его как 'Дюркис' — как раз то, что ему требовалось. Устаревший морально и технически, бронетранспортёр, тем не менее, специально предназначался для преодоления труднопроходимой пересечённой и заболоченной местности, имел широкие гусеницы, изменяемый клиренс и два двигателя по триста лошадок. Вдобавок, его нос и борта были исполнены на манер катера, что повышало плавучесть, этакий вездеход — гибрид амфибии и БТРа.
Знание ТТХ 'Дюркиса' всплыло в памяти как-то сразу, как только он попался на глаза.
'А хорошо бы, — на бегу подумал Масканин, — ещё что-нибудь полезненькое припомнить из прошлой жизни…'
Немногочисленные, к тому времени, оставшиеся в живых охранники начали отходить вглубь лагеря, обмениваясь неприцельными выстрелами с переставшими их преследовать узниками, добрая половина которых была перебита.
Порыв восстания, как оказалось, захватил не всех собравшихся у объекта заключённых. Были такие, и даже не мало, что впали в прострацию после внезапного пробуждения личности и осознания всех прелестей своего положения. Один такой попался Масканину на полпути — лежавший ничком на земле рыжий высокий парень, самозабвенно рыдавший, судя по подрагивающим плечам да охватившим голову рукам. Рядом возник коренастый крепыш с непомерно широкими при его росте плечами, одетый в порванный у колена, заляпанный, видимо чужой кровью, комбинезон. Крепыш с наскока саданул рыжего ботинком под зад, схватив за грудки, да как следует встряхнул.
— Давай, Макс, смываемся отсюда! — заорал крепыш рыжему прямо в лицо, залепив пощёчину. — Ну же!
'Тоже Макс… Везёт же на тёзок', — мимоходом успел подумать Масканин.
До заветного БТРа оставалось не более сорока метров, когда бомбардировщики расстались, наконец, со своими бомбами. Грохот был страшный. У Масканина аж ноги подкосились. Он понял, что лежит в луже, когда всё тот же крепыш рывком поднял теперь его.
— Цел, парень?
— Цел, вроде, — сквозь боль в разбитых губах ответил Масканин. В ушах у него звенело.
— Ту жестянку гусеничную водить умеешь?
— За тем и бежал.
— Хорошо, тогда ты за рычаги, а мы сверху — к пулемёту.
Масканин кивнул, вытирая с губ кровь левым рукавом, каким-то чудом оставшимся сухим после падения в лужу.
— Дай-ка мне карабин, Михалыч, — попросил рыжий.
— Смотри какой шустрый! Сначала я пулемёт проверю.
Масканин рванул вперёд. До БТРа оставалось метров двадцать, и тут из-за его борта возник охранник. Это был офицер, весь с ног до головы в грязи, видимо тоже только что повалялся в ближайшей луже. Велгонец как раз закончил перезаряжать пистолет, когда их взгляды встретились. И каждый прочёл в глазах другого свой приговор. На лице велгонца проступила надменность и гадливость, словно ему угрожал не человек, а взбесившаяся тварь. Короткие, тщательно ухоженные усики над тонкими губами, колючие прищуренные глаза — всё это сразу слилось для Максима в сплошное пятно. Теперь существовал только пистолет, который поднимал и наводил офицер. Пистолет — это смерть. Вся вселенная вдруг сжалась до размеров этого пистолета, а время замедлило свой бег, разом поглотив все звуки и краски окружающего мира. И Максим в эти мгновения уже не отдавал отчёта своим действиям, его тело работало само, повинуясь рефлексам и мышечной памяти. Откуда-то оно знало, что пуля должна ударить под левую ключицу и что есть сил рвануло в сторону, продираясь сквозь внезапно загустевший воздух. Ему удалось! Но вдруг во лбу так засвербило, как будто вторая пуля уже начала крушить череп! Максим рванул в другую сторону и вниз — и вот дистанция снова сокращена. Горячими росчерками следующие пули проносились едва не задевая. Максим не замечал, как вся надменность и гадливость начали сползать с лица велгонца, уступая место острому удивлению. Для Максима по-прежнему существовал только пистолет. Последний выстрел офицер сделал на упреждение, но просчитался, в магазине ещё оставались два патрона, когда безумно скачущая полуразмытая тень настигла его. Последним рывком Максим заставил взмыть руку, державшую пистолет, вверх, а локоть в это же мгновенье с громким хрустом разбил велгонцу кадык. Падая, Максим перекатился, вскочил, озираясь, готовый вот-вот сорваться вновь. Но врагов поблизости не оказалось. Тогда он развернулся к БТРу, мимоходом глянув на распластавшегося охранника, как на деталь пейзажа.
Масканин перемахнул через борт, больно ударившись о металлические ящики, наткнуться на которые он никак не ожидал. Из-за высоты борта, с земли их не было видно. Десантный отсек преодолел в один прыжок, по пути оценив весьма кстати стоявший на станке и оказавшийся заряженным четырнадцатимиллиметровый пулемёт МДМ — не самый распространённый в велгонской армии. Неплохой пулемёт, только старый, с несовершенным газоотводом — причиной не столь редких неприятностей из-за перегрева ствола. Ну да ладно, сейчас не это главное.
Забравшись в оставленный открытым люк водительского отделения, Максим, первым делом, проверил наличие топлива. Повезло, стрелка показывала почти полные баки. Если, конечно, здесь имело место везение, 'Дюркисы' всегда должны пребывать в готовности, на случай внезапного броска в болота, например. И велгонцы, ясное дело, вовсе не ждали чего-то неожиданного. Когда затарахтели двигатели, он уже не слышал о чём заспорили за спиной товарищи по побегу. После двойного стука по броне понял, что они готовы. Что ж, держитесь покрепче, конструкторы сего 'вездехода' не отягощались мыслями и о маломальском комфорте.
Масканин отжал газ до упора. Минуты через две 'Дюркис' набрал приличную для подобного транспорта скорость, подобно заправскому танку, (а может он и считал себя танком где-то глубоко в своей механической душе) резво так несясь, прямо на замаскированное и превосходно защищённое, как изнутри, так и с наружи, лагерное ограждение. Правда, предназначалось это заграждение, по большей части, для пеших.
На полном ходу БТР и не заметил несколько рядов спиральной колючей проволоки, удачно проскочил широкий, но не глубокий ров, (в этот момент тряхануло так, что беглецам показалось, что только чудом из них дух не вышибло), просквозил и между заметными лишь вблизи надолбами.
Не успел Масканин опомниться, как сквозь смотровые створы заметил справа по курсу шевеление в ближайшем подлеске. Хватило нескольких секунд, чтоб понять, что там велгонцы. Среди высоких кустов и серовато-коричневых не так уж густо росших деревьев, стали различаться идеально ровные, потому и бросившиеся в глаза, стволы спаренного зенитного орудия, утыканного ветками и листьями. Стволы эти, увенчанные дульными тормозами, медленно опускались к земле, одновременно разворачиваясь в сторону прущего во всю дурь БТРа.
Масканин немедленно развернулся на орудие, боясь представить, что могут сотворить зенитные снаряды.
Зенитчики не успевали. Они, похоже, не ожидали подобного развития событий. Хотя смогли всё же сообразить, что прущий со стороны лагеря сквозь заграждения бронетранспортёр, скорее всего угнан заключёнными, сумевшими в суматохе налёта воспользоваться случаем.
Расстояние до орудия стремительно сокращалось. Теперь оно было как на ладони. Средь зарослей уже различались заряжающие, бегущие с набитыми в косы снарядами, перекошенные рожи наводчика и чего-то там орущего командира расчёта, когда крепыш полоснул очередью по зенитке. Удивительно, но с такой дистанции он ни в кого не попал.
