Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич
Саша напрягся, услышав, что ему тоже предстоит что-то выполнить. Он представил, как они в соседней забегаловке торопливо жуют всё подряд, не разбирая вкуса. И распихивают по карманам и за пазуху бутерброды и котлеты. Как-то некомфортно сделалось от этой картины.
Но реальность оказалось проще. Несколько минут ходу, и они со Скаро остановились перед киоском с трудно произносимой надписью «Knysz». Из открытого окна выглядывал усатый румяный хозяин, который приветливо поздоровался с ними.
– Шэщч, – произнёс Скаро, для верности показывая пятерню с растопыренными пальцами и сжатый кулак на левой руке с торчащим указательным.
Хозяин расплылся в довольной улыбке, и скоро на прилавке лежало «шэщч» бумажных кульков, из которых выглядывали большие булки, разрезанные и наполненные вкусно пахнущей начинкой. Саша разглядел кусочки мяса, лук, зелень, овощи.
– Это местная шаурма? – спросил он у старшего товарища.
– Лучше, это кныши, – ответил Скараоско, расплачиваясь с добрым паном и нагружая Сашу купленной закуской. – Всегда тут беру. Я в разных краях их едал… Они разные бывают. С картошкой, с грибами, сладкие. Пойдём, ещё надо выпивки купить. Водку тут называют… не поверишь, как. Вудка! А еще считают, что они её изобрели. Но твои соотечественники другого мнения. Я предпочитаю «зубровку». Но тут в Щецине гонят «старку». Это что-то типа наливки. «Вудку» настаивают в винных бочках. Я знаю где хорошую купить, не поддельную.
.
Сквер, в котором их поджидали Юхо и Шаман, был на границе между жилыми и заброшенными районами. Под тенистыми деревьями – похоже, дубами, поскольку земля была усыпана желудями – стояли красивые скамейки, благородно позеленевшие. Какая-то статуя с отбитой рукой… но не опознать. Не Ленин, точно.
И густо разросшиеся кусты… непонятно чего. Листва уже опадала, но красные и желтые оттенки радовали глаз.
Отсюда открывался хороший вид – на лагуну и на заброшенную часть города. Видно было, что бОльшая часть его всё-таки необитаема. Где-то далеко, на пределе видимости, дымил трубами корабль.
Шаман откуда-то прикатил бочку, её застелили куском брезента, который хозяйственный Юхо вытащил из своего рюкзака. Оттуда же Финн извлёк несколько вложенных один в другой пластиковых стаканчиков и стопку бумажных тарелок. Младший знал, что раньше такую посуду выбрасывали после использования, и она так и называлась – одноразовая. Это было странно – что сделается стакану, если из него попить, а потом сполоснуть и сохранить до следующего раза? Слишком богаты были предки, что хорошие вещи выбрасывали. И земли у них было с избытком, раз не жалели заваливать её горами мусора.
Пожелтевшую газету разложили на скамейке и уселись почти в комфорте. В это время пришли раскрасневшиеся, слегка пьяненькие Эдик с Васей.
Начали раскладывать добычу. Не сказать, чтоб это был какой-то эксклюзив. Младший всякое такое уже в Питере пробовал. Ни икры, ни крабов… хотя икрой его тоже было не удивить, он ел не только икру сельди или трески. Пироги, тарталетки с разными начинками, куски жирной колбасы, сыра, рыбы… Всё помятое, подавленное… Зато – «трофейное». Кроме кнышей. В центр бочко-стола Скаро выставил большую бутылку «старки» и поменьше – сидра. «Наливка» по цвету напоминала виски или коньяк и была очень крепкой.
– Выпьем за родные края. За все наши. Пусть всё там будет хорошо.
И началась обжираловка под культурный разговор и бульканье жидкостей из бутылок. Прежде чем выпить, Скаро перекрестился на церковь, шпиль которой виднелся вдали над домами.
– Тут живут ревностные кафолики, – сказал он с удовлетворением. – Настолько ревностные, что аборты делать нельзя. Врача казнить могут. И это правильно. Людей убивать можно, только когда они наружу вылезут и подрастут. А еще здесь ведьм, говорят, жгут. Но только настоящих.
Оказалось, жгут нечасто. И не так, как в деревнях на Волге – стихийным сходом. И не камнями забивают, как в землях одной религии, а всё чин по чину – с судом инквизиции в балахонах, с крестами, с разбором всех показаний, с адвокатом.
– Цивилизация. «Насылала чуму? Получай, стерва».
– Что-то в этом есть… – поддакнул Василий. – Чумы просто так не бывает.
– Ну, в этом правы псякревичи, – кивнул Эдик. – Всегда без бабы не обходится…
Через пару десятков минут хорошего сидения на них неожиданно выскочили трое аборигенов, одетых в спортивные костюмы. С виду – ну вылитые русские гопники. Тоже подвыпившие. Балакая друг с другом по-своему, они шли напролом, не замечая ничего.
Смешки стихли, когда они, подняв глаза, увидели моряков.
– Занято, – сказал им Скаро по-русски. И добавил что-то с шипящими.
Те покивали и предпочли слинять.
А про гоп-style молдаванин рассказал, что это модный тренд в Восточной Европе. Такие костюмы берегут и носят как парадные. В стиле «а ля рюс» одеваются не громилы из подворотни, а обеспеченные молодые жители городов. Может, в этом какой-то форс есть, или протест. А может, что-то общеславянское.
Западные славяне ретировались молча, оставив площадку сборной солянке из бывшего СССР. И правильно – местным следовало бояться подвыпившую матросню, которая привыкла иметь дело хоть с пиратами, хоть с самим морским дьяволом. Которая, если что, сядет на корабль – и ищи свищи на попе.
Полянка осталась за моряками и трапеза продолжилась.
Младший как обычно больше закусывал и делал вид, что пьёт, но остальные себе не отказывали. Два таких пузыря на шесть человек – для них – ни о чем. Но в какой-то момент они переглянулись, допили по последнему стакану, заели и упаковали всё оставшееся. Напиваться вусмерть не планировалось, потому что предполагалось продолжение культурной программы.
Из рассказов товарищей Александр знал, что за пуританским фасадом тут цвела полноценная ночная жизнь и дискотеки с грохотом рейва и цветомузыкой, паром вейпов и кальянов, дымом из дымовых машин и бешеным мельтешением стробоскопа на потолке, освещающим дергающиеся в ломаном ритме фигуры. С употреблением разных веществ, а не только спирта. В общем, Младший видел такое только в фильмах, потому что даже на Васильевском острове он держался подальше от таких заведений.
И не горел желанием.
Но и остальные тоже не на дискотеку шли. Во-первых, там строгий фейсконтроль, а во-вторых, моряков привлекали другие развлечения, попроще и чуть поздоровее. Менее декадентские.
Они твердо держались на ногах, покидая гостеприимный скверик. Прохладный воздух осени бодрил.
Только Юхо выписывал ногами восьмёрки, когда попрощался и побрёл на судно. Ему обычно хватало нескольких капель, чтобы налакаться. А у него ещё ночью вахта.– Ничё. Под ледяную воду встанет, протрезвеет.
Их целью теперь было конкретное заведение, хорошо известное Скаро. Принадлежало оно какой-то мадам (Младший не расслышал заковыристой фамилии), и выглядело снаружи, как гостиница – обычный «хостел», как в Европе называют ночлежки. Хотя тут в Польше их именуют «ночлеговня».
Похоже, все остальные тут уже бывали, Младший видел смешки и перемигивания, от которых слегка нервничал.
Увесистая железная дверь с магнитным замком… Пустили их только после того, как Скаро произнес какое-то кодовое слово в домофон.
Внутри ничего особенного. Полутемный холл. Кабинка охранника, даже через окошко было видно, что он плечистый и здоровый. Молдаванин кивнул и обменялся с ним парой шуток на польском.
В первом помещении двое солидных лысых мужиков в кожаных пиджаках играли в простую карточную игру типа «дурака». На столе стояла бутылка немецкого шнапса. Стопки талеров высились рядом. Никакой мелочи, пфенингов, только полновесные. Лица выглядели напряженными, они даже забывали стряхивать пепел с сигарет, зажатых в зубах. Младшему показалось, что у одного под пиджаком что-то вроде бронежилета.
В глазах Скаро появился хищный блеск. Он и на корабле всех обыгрывал, да и вообще явно был лудоманом.
