Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич

Девушка не уходила и не выгоняла его.

Остаток времени можно было просто отдохнуть. А можно было что-то рассказать, не особо заботясь о том, понимает она или нет.

Она провела ладонью вдоль его руки от плеча вниз. Странный, но искренний жест.

Глаза её были… человеческими. Не кукольными. Не глазами робота или манекена. Чуть уставшими, но тёплыми. Как она могла оставаться позитивной при такой работе? Да, «работа с людьми». Но разве это правильно?..

Вроде бы англоязычные называют это ощущение «guiltypleasure»… когда вроде и приятно, но потом за это стыдно будет.

Спросив разрешения жестом, девушка закурила, не дожидаясь ответа.

Саша вдруг осознал, что последняя фраза – «и ты хороший» – сказана совершенно без акцента. И, похоже, она прекрасно понимает русский.

«Полячка» ли она вообще? Из каких она краев?

Чёрт знает. Можно бы поговорить о чём-нибудь неважном, её взгляд располагал… но сейчас не время и не место. Не время и не место. Как всегда и везде. И он не смог ничего из себя выдавить. Ничего не приходило в голову.

«Все люди с нами, только пока имеют с нас что-то».

Так могла бы сказать она, если бы была, как Саша, склонна пофилософствовать.

Хотя время еще не вышло, он чувствовал, что «пора и честь знать». Всё-таки это место не для того, чтобы пить чай и говорить о вечном.

Из коридора донёсся чей-то диалог на повышенных тонах. Хлопнула дверь. Звукоизоляция тут, должно быть, хорошая… и если слышно, значит, говорят очень громко и дверью хлопнули от души.

Потом всё вроде стихло.

Силы еще не восстановились. Слабость и вялость поселилась в каждой мышце. Приятное до боли расслабление… после которого трудно перевести организм в состояние готовности к действиям.

Младший на секунду закрыл глаза. Полежать еще пару минут…

Пришел в себя оттого, что девушка потрясла его за плечо.

– В коридоре… – прошептала она.

Действительно. Шум и топот. Стук в соседние двери. Возмущенные крики.

Потом звук, будто от удара тела, влетевшего в стену.

Крики стали громче. Он разобрал голоса Скаро и Эдика. А потом злобный рев Шамана.

Младший вскочил и начал одеваться. Оделся не без труда, сначала не мог попасть ногой в штанину, потом не сразу натянул ботинки, запутавшись в шнурках.

Девушка смотрела на него с тревогой. Казалось, она хотела ещё что-то сказать. «Ты милый», например. Или «Приходи ещё». Но была слишком напугана и сказала только:

– Будь осторожен.

Вздохнув, Младший кивком попрощался с мимолётным видением, и вышел в коридор. Нельзя оставлять своих в беде. Даже если толку от него в подобных разборках немного.

Он держал в руке ремень, будто собирался обмотать им кисть и использовать пряжку как кастет. Благо, штаны держались хорошо и так. Но на самом деле Саша просто не успел вдеть ремень в петельки на поясе, хоть тех и было всего три. Ремнём эту узкую синтетическую стропу можно было назвать с большой натяжкой, а вот пряжка была настоящая армейская, увесистая, поэтому, стоило её расстегнуть, как пряжка тут же оказывалась на полу, увлекая за собой и скользкую ленту. Давно хотел купить или достать нормальный ремень, но забывал.

В коридоре было светло, будто нарочно зажгли все лампы. И «замес» уже шёл вовсю. Против четверых из его компании было минимум шестеро в синих одинаковых хэбэшных курточках с какой-то монограммой или шевроном на груди. Цех, гильдия? В средневековом значении слова. Младший вспомнил учебник истории.

Противники медленно наступали на них по коридору, подбадривая себя криками и руганью. Они были очень злы, у нескольких Младший заметил разбитые лица.

Все моряки были без оружия. Кроме Эдуарда. Он размахивал «розочкой» от винной бутылки.

Но тут Скаро выбил её у него из руки.

– Хочешь, чтоб за «мокруху» вздернули? Дерись как мужик.

– Падла! – кричал один из «синих», надвигаясь. – Курва!

У него была резиновая дубинка, которую он держал перед собой, как спортсмен бейсбольную биту.

– Не люблю насилие… – Скаро дождался, когда «бейсболист» приблизится, изловчился, и отправил его в нокдаун ударом в нос. А может, это был нокаут. – Саня, вливайся.

Подхватив своего трёхсотого, неприятели чуть попятились. Один из них что-то гневно прокричал на ломаном русском… про 1968-ой год.

«Это вроде книга такая… Оруэлл. При чем она здесь? – не понял Александр. – И разве мы им что-то плохое сделали?..»

Противники держали дистанцию, подходить не решались. «Русские» продвигались вперед, но оставлять их в покое синерубашечники не собирались. Битва переместилась на лестницу, а потом в большой холл. Привлечённые шумом, из номеров выглядывали посетители, но тут же спешили уйти с линии фронта. Хотя, оказавшись на безопасном расстоянии, они азартно наблюдали за дракой из-за своих дверей или укрывшись за углом.

Судя по всему, такое тут иногда случалось. Саше показалось, что зрители сейчас начнут делать ставки. А что? Красиво. «Три на синее, десять на… красное. Ставок больше нет».

Когда спускались вниз, атакующие начали закидывать моряков пивными кружками. Тяжелыми.

Эдуарду металлическая кружка прилетела в голову, из рассеченной брови потекла кровь.

Запрещённый приём. Эдик хотел подобрать снаряд и кинуть обратно, Скаро его удержал.

От следующей метательной кружки румын отбился решёткой, которой был прикрыт радиатор отопления.

«Павеза, – почему-то вспомнил Александр. – Итальянский щит, которым вооружались арбалетчики…».

Бред какой. Удалось отбить ещё несколько тяжелых предметов и они спустились в холл.

В этот момент погас свет. Наверху началась какая-то суматоха, будто кто-то ещё вступил в драку.

Со стороны лестничной клетки прибежали двое. Впотьмах и в сутолоке Младший не мог их узнать, но голоса были знакомыми. Тоже моряки.

– Свои! Свои!

Все вопросы потом, сейчас надо было сваливать.

Воспользовавшись темнотой и, похоже, получив подкрепление, «гильдейцы» или как их там, кинулись на них с новой силой.

Дрались не только руками, но и ногами, Эдик довольно лихо пинался, отбрасывая наступающих.

В зале творился форменный погром. Звенело стекло, падала разбитая посуда, рвалась ткань портьер.

Прибежали двое охранников с налобными фонарями. Попытались обуздать синерубашечников, но те указали на моряков, как на зачинщиков беспорядка.

Секьюрити рванулись на них.

Охрану тоже вырубили, хоть и не без труда, попутно разгромив холл еще сильнее.

Кто-то уронил телевизор и тот разбился вдрызг.

Портье или вахтёр, пригнувшись за стойкой, кричал высоким голосом: «Wezwij policję!».

Всё понятно и без переводчика.

Был ли здесь телефон? Даже если нет, где-то на улице уже звенел колокол, как при пожарной тревоге. Надо спешно уходить.

Скаро «отоварил» кого-то из синих, не успевшего освободить им дорогу, под дых, тот загнулся и надолго выбыл. Шаман толчком сбил ещё одного с ног. Соперник упал, как подкошенный, мелькнули в воздухе грубые башмаки.

Кто-то орал от боли, кто-то ругался, на чём свет стоит.

Шаман дрался голыми руками – похоже, Скаро отдельно предупредил его про заточки, ножи и топоры. Иначе трупов было бы много. Странно, что северянин вообще подчинился.

К этому времени все моряки протрезвели и начали осознавать масштаб Абзаца.

И то, какими последствиями он может обернуться.

Безоружность не помешала таймырцу гасить ударами нападающих, так что вокруг него образовалось пустое пространство – никто не лез и все давали дорогу. Этим воспользовались остальные, двигаясь за ним. Удары его обходили, будто он был заговорённый. Скаро прикрывал в арьергарде.

Видимо, истратив запал, чужаки как по команде запели какой-то куплет, со словами:

– «Ленин hovno. Сталин hovno. Рашке п…дец всё равно».

– Мне это как зайцу барабан, – крикнул им Скаро, поднимая руку. – Я вообще молдавский румын. Валите, проспитесь. Ещё одна выходка и вам хана.