S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ) - Перваков Тимофей Евгеньевич

Возле двери был закреплён умывальник из нержавеющей стали, а на стене висел дозатор антисептика. Вся палата была выдержана в холодных стерильно-серебристых тонах: белые эмалированные панели и матовые металлические поверхности. Это была высокоорганизованная больничная комната, совмещённая с операционной и реанимацией.

Опираясь на заботливо оставленные для него ходунки, Марк принял вертикальное положение. Несколько минут привыкал к ощущению веса, глядя на свои ноги. Снова сел на кровать и стал одевать костюм. Решил осмотреться и медленно сделал шаг, потом другой, третий, пока не зашёл за стоявшую рядом ширму. На такой же кровати, оснащённой памятью формы, в окружении большого количества медицинских приблуд лежал Оскар. Забинтованный, словно египетская мумия, молодой человек находился без сознания, и Марк не стал его будить. Последним, что он запомнил, была ободряющая речь Горгона, и сейчас, по всей видимости, они находились в безопасном месте, о котором говорил старожил, и можно дать себе и другим отдохнуть.

В углу лазарета располагалась красивая полупрозрачная дверь, герметично утопленная в проём. Она хитро просвечивалась сине-зелёным кварцем. Поддалась легко, в контраст всем встреченным до этого дверям, которые приходилось то выкручивать, то вываривать, то вышибать. Бесшумно въехала в стену и так хорошо встала на место, что не было никакой возможности различить её контур в дверном косяке. Марк с удовлетворением отметил, что пространство вокруг сделано с великим вниманием к мелочам, и двинулся по коридору, ведущему прямиком в помещение, откуда разносился запах.

Пройдя вдоль такой же серебристо-стерильной анфилады дверных проёмов, Марк достиг своей цели.

Перед его взором предстала самая удивительная кухня-гостиная, которую он когда-либо видел. Это пространство было выполнено в виде многозональной структуры. Каждая деталь, каждый элемент здесь был идеально вписан в общую канву, подчинён принципам минималистичного дизайна и интегрированной эргономики.

Стены были покрыты скомбинированными панелями, которые выполняли несколько функций: служили мощнейшей шумоизоляцией и вместительными шкафами. Но было бы кощунственно называть эти диковины столь пыльным и древним словом. Это были не шкафы, а интерактивные экраны, скрывающие за собой системы хранения и устройства, доступ к которым открывался касанием. Ящики и встроенные в стены гермобоксы имели интерфейсы с электронной системой контроля, позволяющей открывать и закрывать их по команде, что обеспечивало удобный доступ к содержимому, не нарушая эстетику. Не было видно ни единой ручки: ни скоб, ни кнопок, ни торцов, ни капель, ни колец — только нажимные механизмы и врезные, слившиеся с плоскостью фасада, почти невидимые углубления.

Полки из керамического композита с антипылевым покрытием регулировались с помощью системы противовесов. Ящики, расположенные по углам, плавно открывались и закрывались благодаря пневматическим направляющим. Внутри находились модульные разделители, которые можно было легко переставлять для оптимального использования пространства.

Столешница, покрытая прочным антимикробным слоем, была устойчива к царапинам и повреждениям. В её поверхности скрывались ящики, отворявшиеся при лёгком нажатии благодаря доводчикам. Тонкие кружочки, будто нарисованные на столешнице, на деле являлись утопленными в ней конфорками индукционной плиты.

Под ней находились выдвижные корзины, плавно движущиеся по алюминиевым направляющим. Вдоль стены тянулась система откидывающихся полок, на которых аккуратно стояли консервные банки с приправами и сушёными травами. Между рабочими поверхностями скрывались шкафы с раздвижными дверцами, в которых хранились крупы, чистящие средства и прочие разумно укомплектованные предметы кухонного обихода.

Компактные стеллажи вдоль одной из стен были ловко оборудованы для горшочков с растениями — помидоры-черри, лавровый куст и перья зелёного лука придавали пространству домашний уют. Вместо полотенец и прихваток использовались одноразовые покрытия и салфетки.

Однако самым удивительным и продуманным было освещение. Над головой Марка развернулась замысловатая и необычная оптоволоконная паутина, где вместо привычных светильников использовался лишь один-единственный источник света, связанный с сетью прозрачных, как хрусталь, нитей. Это ощущалось как разлитое по тонким кулуарам жидкое Солнце.

В нише, скрытой под потолком, располагалось сердце этой системы, передающее энергию по незримым путям. Внутри скрывалась сложнейшая оптика: линзы из закалённого стекла и отражатели, и множественные направляющие. Здесь не было никаких электрических проводов — только мистическая работа оптоволоконного гуру.

Сама система кабелей выглядела не менее впечатляюще. Их тонкие нити были спрятаны в стенах, в полу и даже в мебели. Каждый кабель представлял собой сверхпрочный проводник, выполненный из кварцевого стекла, которое практически полностью исключало потери при передаче.

Удивительным было то, как мастерски эти нити расходились по помещению. Они завершались в точках, скрытых за отражателями или линзами, которые мягко рассеивали свет. Некоторые кабели заканчивались миниатюрными диффузорами, превращающими свет в лучи, аккуратно подчёркивающие определённые зоны: кухонную стойку, рабочие поверхности, даже ящики, которые подсвечивались изнутри, как будто их освещала магия.

Система была полностью пассивной — никакой электроники, только выдрессированная до совершенства оптика. Поворотные разветвители позволяли управлять световым потоком, направляя его в разные зоны, а встроенные в различные линзы и отражатели, установленные в нужных местах, обеспечивали идеальное распределение света. Это была инженерная феерия, основанная на полной самоотдаче материала.

Свет был больше, чем просто утилитарной необходимостью. Это было искусство, оптический балет фотонов, который подчёркивал и углублял совершенство каждой детали этого уникального подземного бункера.

Посреди кухни за откидывающимся столом в таком же камуфляжном костюме сидел Горгон. Взгляд его был направлен словно куда-то за горизонт. Левой рукой он ел одуряюще вкусный суп, а правой постоянно водил в воздухе, словно выписывая магические знаки. На столе благоухали и другие чашки с супом.

— Добро пожаловать на «Глухарь», брат-солдат! — поприветствовал Марка старожил, не отвлекаясь от еды и странного священнодействия.

— Спасибо, что подлечил, в очередной раз нам с Оскаром жизни спас. Пожму руку сразу, как пальцы отрастут, — с улыбкой ответил ему Марк.

— Пустое, — добродушно отмахнулся бородач.

«А нехило у тебя отросла борода» — отметил про себя Марк, и, уловив его взгляд, Горгон заботливо пригладил её ладонью.

— Сколько мы уже здесь находимся?

— Изрядно по меркам Стикса. Пятый день. Ты вслед за Оскаром вырубился, ну а мне пришлось вас тащить до операционной, убирать гангрены. Чего время тянуть? Наркоз тут хороший: всегда есть кетамин, пропофол, барбитура — всё готово к таким вот инцидентам. Решил вас подержать без сознания, чтобы новая кожа наросла. Без неё вы бы только мучались несколько дней, а так хоть отоспались хорошенько. Крови, конечно, потеряли весьма немало, но да ничего. Капельница живчика любого доходягу в богатыря превратит. Гороха тоже не пожалел, так что не только вы, но и ваши дары должны были стать немного сильнее.

— Теперь понятно, почему сон был таким долгим... — задумчиво протянул Марк, — но я смотрю, не дружишь ты с врачебной этикой, вдруг я был бы против? — с надменной претензией произнёс перебинтованный мужчина.

— Этика мудрости не товарищ, — подмигивая, ответил старожил, всё ещё продолжая выписывать рукой непонятные жесты.

— Расскажи про этот «Глухарь», про то, почему здесь безопасно, про дальнейшие планы, про дары, и почему ты всё водишь рукой по воздуху? У меня сил сейчас больше, чем когда-либо с момента провала в этот мир, и я хочу всё знать, — заинтересованно глядя на бородача, произнёс Марк.