Тепла хватит на всех (СИ) - Котов Сергей
«Постой… у них же мирное сосуществование…» — заметил я.
А потом в памяти всплыли установленные факты из истории Нарайи. Большая война с трийанами. Уничтожение их последнего войска в операции при Срединном море… полная победа коалиции людей и… дальнейшая интеграция. Курс на мирное сосуществование. Формирование современного общества из двух разумных видов.
«Ого…»
«Вспомнил?» — поинтересовался Вася.
«Да. Блин, так из них буквально людей делают! Психологически!»
«Возможно, всё несколько сложнее, — дипломатично заметил напарник. — Именно поэтому мы летим туда в первую очередь».
«Внешнее вмешательство?»
«Посмотрим».
Наконец, мы вышли на орбиту планеты. Боковой импульс — и в иллюминатор вплыла изумрудная громадина Нарайи. Это было волнительно, как никак первая встреча с другим обитаемым миром. Я разглядывал незнакомые очертания береговых линий, складки гор и зелёные пятна обширных лесов, пытаясь осознать, что совсем скоро я окажусь там, внизу.
А вниз хотелось. Сказать, что скафандр надоел — значило не сказать ничего. Да, гигиенический гель работал, без него я давно бы начал чесаться как блохастый пёс, но даже с ним было тяжеловато. Хотелось свободы движений. Присесть и встать по-человечески.
Меня даже серия перегрузок не пугала. Наоборот, хотелось поскорее через всё это пройти, чтобы, наконец, выйти из «Севера-1». Снова почувствовать кожей ветер.
«На следующем витке начинаем торможение», — предупредил Вася.
«Скорее бы!»
«Садимся незадолго до рассвета. Специально чтобы место принарайнения было бы сложнее вычислить. Вообще тут система наблюдения за околопланетным пространством пока что не сильно развита. Стратегических врагов нет. По идее нас не должны заметить. А если и заметят — примут за метеорит».
«Будем надеяться», — ответил я.
Плавно навалилась перегрузка. Несмотря ни на что я почувствовал, что соскучился по ощущению тяжести тела. Невесомость успела достать. Не представляю, как космонавты проводят на орбите недели и месяцы… впрочем, их и внутри скафандра никто не запирает!
Нарайа повернулась в иллюминаторе. Теперь я видел далеко на горизонте линию терминатора, мы летели как раз в ту сторону, где-то в районе экватора.
Потом перегрузка усилилась. В иллюминатор смотреть стало неудобно. И камера наблюдения в носу тоже была закрыта температурной защитой на время посадки. Так что оставалось только смотреть на приборы.
Через несколько секунд появилась лёгкая вибрация. «Север-1» входил в атмосферу Нарайи. Я видел, как на стенках кабины заплясали оранжевые отсветы — за иллюминаторами в этот момент бушевала огненная буря. Но вот и она стихла.
Включилась носовая камера. Мы двигались над экваториальной пустыней, окрашенной закатными красками в баргянец и охру. Впереди, за границей ночи, находилось Срединное море.
Перегрузки немного отпустили, но тяжесть осталась. Я впервые почувствовал притяжение планеты. Однако расслабляться было рано: впереди торможение об воду. Тут будет даже жёстче, чем при штатном сходе с орбиты. Главное — сознание не потерять.
«Контакт через пять-четыре-три…» — начал обратный отсчёт Вася, когда мы уже залетели за линию терминатора.
Касание, перегрузка. Плавнее, чем я думал! Вполне терпимо! Потом несколько мгновений ощущение невесомости — и снова контакт. Чуть жёстче. Рёбра малость заскрипели и дыхание сбилось.
«Ещё три раза! Держись!» — предупредил Вася.
И я держался. Куда деваться-то?
Но вот, наконец, прыжки прекратились. «Север-1» лежал в дрейфе на поверхности чужого моря.
«Прибыли, — констатировал Вася. — Не мешкай! Чем скорее корабль нырнёт тем безопаснее! Берег недалеко, могут засечь».
«Спешу, спешу…» — ответил я, отстёгиваясь от ремней ложемента.
Вылезти из скафандра внутри тесной кабины оказалось не такой простой задачей. На Земле, во время тренировки, всё казалось легче. Сказывалась повышенная сила тяжести и начинающаяся мышечная атрофия. Однако же я справился, всего-то за пару минут.
Потом я скинул все комбинезоны, отцепил датчики. С огромным удовольствием «отстыковался» от туалетных приспособлений. Потом достал из небольшого шкафчика справа от ложемента запечатанный пакет. Внутри — клетчатые трусы из бамбуковых волокон, максимально похожие на местный материал. Точно такие же носили заключённые во время прогулок по пляжу.
Эти трусы — единственное, что мне позволялось взять с собой. Если не считать Васю.
«Готов?» — спросил он, когда я переоделся.
«Да», — ответил я.
«Выравниваю давление».
Уши немного заложило. Давление на уровне моря на поверхности Нарайи в среднем превышало земной показатель на двадцать процентов. Много, но привыкнуть можно.
Я несколько раз сглотнул, чтобы восстановить слух. И в этот момент люк наверху кабины с лёгким чмокающим звуком распахнулся. Шлюз в конструкции аппарата предусмотрен не был — я ведь не собирался выходить в открытый космос.
Взявшись руками за края люка, я подтянулся наверх. Да, тяжело — будто тренировался с отягощениями. Но терпимо.
Я вылез наружу. Впервые полной грудью вдохнул воздух чужой планеты. Пахло вполне привычно: морем, водорослями, йодом. Но в запахе была какая-то экзотическая примесь, вроде редкой специи, едва уловимая.
Я огляделся. В десяти местных километрах от меня темнел берег. Его очертания было хорошо видно в ярком звёздном свете. На Нарайе нет естественных спутников — но ночи здесь светлые, будто в полнолуние. Искусственного света на берегу не видно. Не удивительно: места здесь негостеприимные. Ближайший населённый пункт в пяти километрах от берега, в оазисе. Именно до него должны были добраться беглые заключённые, переплыв море, чтобы получить прощение.
«Готов?» — спросил Вася.
«Готов», — ответил я, спуская ноги и пробуя на ощупь воду. Тёплая! Даже очень — как Средиземное море в августе где-нибудь в Турции или Сирии.
Я встал, оттолкнулся и ушёл с головой под воду. Начал плыть, стараясь рассчитать силы. Где-то за спиной послышался плеск: «Север-1» уходил под воду на дозаправку.
«Нужна будет помощь с навигацией — говори», — сказал Вася.
«Всё нормально, — ответил я. — Вижу, куда плыву».
Берег казался обманчиво близким. Тело требовало движения после многодневного заточения. Но я сознательно сдерживал себя. Силы надо экономить, расстояние нешуточное.
Через некоторое время я вошёл в ритм, и даже начал получать удовольствие. И вот когда я проплыл около половины дистанции, в тихий плеск волн под светом чужих созвездий вдруг ворвался испуганный женский крик.
Эалин
Море было спокойным, так что видно было далеко, даже с его поверхности. Где-то метрах в тридцати справа я засёк какое-то движение. Чуть скорректировал курс, приглядываясь. И точно: через несколько секунд крик повторился.
Я прибавил темп, расходуя драгоценные силы. Но женский крик подстёгивал мою решимость. Он был настоящим: испуганным, надрывным. С чем-то иным спутать его на таком расстоянии было невозможно.
Совсем рядом со мной девушка попала в беду.
Сначала я увидел изящные белые обводы крошечного судёшнышка. Оно было похоже то ли на каноэ, то ли на байдарку. Его борт ходил ходуном, а в центре, на коленях, стояла девушка в белом раздельном купальнике и отмахивалась веслом от чего-то, что прилипло к одному из бортов. На её плечах бугрились внушительные мускулы. Пожалуй, сложением она была даже крепче Дианы, олимпийской чемпионки. Но при этом в каждом её движении, в каждом взмахе весла ощущалось чисто женское изящество. И это сочетание явной силы и утончённости завораживало. Я невольно залюбовался, не забывая, впрочем, как следует работать руками и ногами.
Судёнышко ходило ходуном, рискуя опрокинуться.
«Что за напасть?» — мысленно спросил я, обращаясь к Васе.
'Пока точно не вижу, но рискну предположить, что это крупный могс.
«Могс?» — переспросил я, отчаянно копаясь в памяти.
