Тепла хватит на всех (СИ) - Котов Сергей
Каждый выживший получил второй шанс: новую личность, имя, документы. Поддержку государства на первое время. И вот что удивительно — ни один из бывших преступников, который прошёл через это, больше не возвращался к старому.
Прибытие «Севера — 1» на Нарайу было рассчитано так, чтобы попасть во временное окно этого обычая.
«Вот тебе и легенда внедрения! — с досадой подумал я. — Беглый преступник!»
«Не беглый, а прощённый, — возразил Вася. — Ну что ты в самом деле? Идеальный же вариант!»
И я вынужден был с ним согласиться.
В самом задании тоже были сюрпризы.
«Внедриться в общество. Социализироваться. Наладить доверительные связи среди людей, принимающих решения. Получить свидетельства вероятного влияния внешних сил на разумных существ Нарайи. В случае получения данных свидетельств не предпринимать попыток вступления в контакт со внешними силами. Немедленно инициировать протокол возвращения».
«Вот, значит, как! Внешние силы!» — подумал я про себя.
«Жень, ну очевидно же! — ответил Вася. — Такое общество не может быть стабильным само по себе. Наши спецы все головы сломали, пытаясь построить работающую модель. Не получилось! Даже у меня — не получилось. Внешнее стабилизирующее воздействие — самое очевидное объяснение».
«Но не единственное», — заметил я.
«Не единственное, — согласился Вася. — Но альтернативы понравились бы тебе ещё меньше…»
Я пробежал глазами по строчкам задания дальше.
«Изучить возможно имеющиеся свидетельства палеоконтакта».
«Изучить технологии поддержания социальной стабильности».
Ну в целом всё понятно.
«Почему Нарайу выбрали первой? — спросил я. — На О-деа вмешательство очевидное!»
«То, что есть на О-деа — остатки, пускай и функциональные, — ответил Вася. — Вопрос больше археологический, чем практический. А вот на Нарайе это происходит прямо сейчас. Поэтому имеет огромное значение».
«Что, если там действительно действуют могущественные внешние силы? — спросил я. — Что мы делать будем?..»
«Тебе нужно будет вернуться и доложить, — ответил Вася. — Это всё. Дальше будут думать за тебя. И за меня тоже, кстати».
«Спасибо, утешил…»
— «Стержень» «Пурге», — ожили наушники.
— На приёме, — ответил я.
— Десять минут до точки перехода, — сказал Сергей Сергеевич. — Задание понятно?
— Так точно, — ответил я. — Понятно, принято.
— Удачи, Женя.
— Спасибо, Сергей Сергеевич.
Связь отключилась. Я почувствовал лёгкий толчок.
«Что это?» — успел спросить я. Но тут же сам вспомнил ответ — из внедрённых Васей знаний.
Отстрел ретранслятора, который останется в точке Лагранжа. Небольшой диск с квантовым приёмопередатчиком на борту, способный улавливать импульсы через четвёртое измерение. Точно такой же ретранслятор останется в точке Лагранжа между Нарайей и её звездой. Связь импульсами, раз в неделю или около того…
«Ретранслятор, — всё-таки ответил Вася. — Женя, ты решил, как полетишь? Я могу тебя усыпить. Проснёшься уже на месте».
Я подумал секунду.
«Нет, Вась. Давай уж как есть».
«Я подключился к вычислителю. Мы готовы стартовать».
— «Пурга» «Стержню», — вызвал я. — Мы готовы.
— Добро, «Стержень». Удачи на той стороне! — тут же последовал ответ.
«Мы начинаем», — сказал Вася.
В первую секунду я почувствовал обычный импульс, как при корректировке траектории. Выглянул в иллюминатор. И тут же ощутил острый приступ тошноты: искорки звёзд поехали, как мне показалось, одновременно по всем направлением. Будто прозрачный пластилин раздавили исполинскими пальцами.
Потом звёзды исчезли. На их месте возникла исполинская мерцающая стена, от которой мы постепенно отдалялись. Стена была неровной: на ней были складки, пики, целые горные системы. Она переливалась всеми цветами радуги, и это было удивительно красиво.
«Ух ты!» — заметил я.
«Ты видишь это, да?» — взволнованно спросил Вася.
«Да…»
«Скажи красиво? Мы с тобой первые люди, которые это видят. Изнанка нашей Вселенной».
«Красиво, Вась, — согласился я. — Очень красиво!»
Прибытие
Гирлянда в городском парке зимой. Горка, с которой я скатывался на картонке. Запах снега и льда. Я ведь когда-то любил всё это. Переливы цвета, радость и ожидание чуда.
Почему именно образ ёлки с разноцветными огнями гирлянды пришёл мне в голову? Не знаю. Наверно, было что-то такое в переливах изнанки мира.
Воспоминание было невероятно реальным. Казалось, протяни руку и сможешь коснуться шершавого снега, который тогда, в детстве, казался горячим.
«Женя, — голос Васи вывел меня из задумчивости. — Осторожнее!»
«Да? Что?» — спросил я, озираясь внутри кабины.
«То место, где мы с тобой находимся, всё ещё плохо изучено. Теория до конца не проработана, — продолжал Вася. — Лучше обходится без резких движений».
«Да какие уж тут резкие движения? Я просто думал про детство», — ответил я.
«Я зафиксировал потерю массы внутри капсулы, — сказал Вася. — Ты начал мерцать, Женя».
«Что?» — переспросил я.
«Мерцать, — повторил мой невидимый спутник. — Хочешь покажу как это со стороны выглядело?»
«Ну покажи, конечно», — ответил я.
Включился центральный монитор на приборной панели. На него было выведено изображение из кабины, с одной из камер.
Я сидел, повернувшись к иллюминатору. На моём скафандре играли цветные переливы изнанки. И тут я заметил, что моя голова стала полупрозрачной. Сквозь неё стало видно обод иллюминатора и часть пилона. Это продолжалось несколько секунд, потом я на изображении отвернулся от иллюминатора и оглядел кабину. Моя голова снова стала нормальной.
«Частота мерцания около ста герц, матрица камеры позволила это определить», — заметил Вася.
У меня по спине пробежала струйка липкого холодного пота.
«Так, — подумал я. — Так, так, так…»
«Спокойно. Только не паникуй», — сказал Вася.
«Я в норме».
«Понимаешь, какое дело, — продолжал мой компаньон. — Согласно математической модели, которой я пользуюсь, континуум, в котором мы находимся сейчас имеет размерность четыре в топологии, и два во времени».
«Плоское время? Н-нда…»
«Сергеич сейчас работает над новой теорией, в которой фундаментальные понятия вроде пространства-времени привязаны к информации, — продолжал Вася. — Согласно ей, временная координата отражает способность топологического пространства накапливать информацию. Что, в свою очередь, отражается на метрической ёмкости самого пространства. И здесь, вне нашего континуума, эта способность работает иначе. Нелинейно».
«Допустим, — кивнул я. — Так какой из этого следует практический вывод?»
«Во время пребывания здесь тебе нельзя фокусироваться на ярких воспоминаниях, — продолжал Вася. — Иначе структура твоего сознания рискует переместиться в то место в плоских временных координатах».
«Но это же внутри нашего, обычного континуума происходило!» — заметил я.
«Ну конечно. А этот континуум находится внутри размерности четыре плюс два», — ответил Вася.
«Прекрасно. Просто прекрасно!»
Сразу вспомнилась «Повесть о Ходже Насреддине» и белая обезьяне, о которой нельзя было думать. Воспоминания прямо потоком нахлынули!
«Женя!» — воскликнул Вася; в его голосе слышались панические нотки.
«Спокойно, — ответил я, возвращая ситуацию под контроль. — Спокойно. Я здесь».
«Теперь вижу… фух! В этот раз частота мерцания снижалась до пятидесяти герц!»
«Можешь заставить меня заснуть?» — спросил я, подумав о многих часах, которые ещё предстояло провести в этом странном месте между мирами.
«Нет! — ответил Вася. — Не могу! Тебе может присниться что-то из прошлого… а если оно будет искажено сном, это может привести к непредсказуемым последствиям. Вплоть до создания новой Вселенной!»
«Ладно, — кивнул я. — Может, кино включишь? Или книжку дашь почитать?»
«Тоже опасно! Просмотр может сформировать в твоём мозгу целостную картину, куда переместится твоё сознание», — ответил Вася.
