Александр Афанасьев - Зона заражения
Мой работодатель сидел на открытой террасе, облицованной мрамором, у одной из таких вот огромных изб и наслаждался солнцем. Глаза его защищали огромные противосолнечные очки. Первое, что я подумал – не мешало бы повесить что-то вроде навеса. Терраса уязвима, если кто-то задумает выстрелить с горы.
– Подойдите ближе, – сказал Крайс.
Я подошел.
– Вы в порядке?
– В полном.
– Это хорошо…
Я ожидал каких угодно слов… вплоть до слов о расторжении контракта, но только не тех, которые произнес Крайс.
– Господин Крайс, – сказал я, – вы должны кое-что знать. Человек, с которым я встречался, – Ага Хан VI, сотрудничал с «Аль-Каидой». Я узнал это в доверительной беседе от его супруги…
Я коротко пересказал разговор с Натальей – Шафией. Крайс кивнул:
– Ясно.
– Прошу прощения… вы знали?
Крайс долго молчал перед тем, как ответить. Это была Швейцария, курорт для миллиардеров, небольшой участок суши посреди вселенского потопа. Черный от времени тес на избах, обтекаемые капли дорогих электромобилей, белые пони, длинные автоматические винтовки за спиной горожан, прогуливающихся по улице. Белые мослы гор шли в атаку под палящим солнцем, и сам Господь, вероятно, с интересом вслушивался с небес. Хотя я тут, наверное, богохульствую.
– Боюсь, это я вынужден просить у вас прощения, мистер Волков, – сказал наконец Крайс, – но это было необходимо. Надо было проверить, насколько далеко все это зашло…
…
– Ага Хан VI, да покоится его прах с миром, был неплохим человеком. Просто сломленным. Он был не таким, как его дед, и не таким, как его отец – последний открыто выступил против «Аль-Каиды» и был убит вместе с полсотней бедолаг, оказавшихся не в то время и не в том месте. Его сын усвоил урок. Он отказался от планов преобразовывать мир и начал подстраиваться под него. Прогибаться… это правильно звучит по-русски?
Я вдруг вспомнил песню. Ее пел Макаревич… давно забытый поэт давно погибшего мира. Очень правильная песня…
Пусть старая джинса давно затерта до дыр,
Пускай хрипит раздолбанный бас…
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды он прогнется под нас.
Но так могут далеко не все. Я бы даже сказал – немногие так могут.
– Да, правильно. Но… в чем смысл проверки?
Крайс снял очки.
– Не разочаровывайте меня… – В фотографически ярком свете альпийского солнца его глаза казались черными дырами на лице.
Собственно, я уже понял, едва только произнес это. Проверка не Ага Хана и тем более не меня. Крайс проверял себя.
Если уж на то пошло, мы могли бы справиться с тем адом, который сейчас раскинулся на половину мира. Да, мы понесли потери и потери тяжелые – чего говорить, если только в России погибло не меньше восьми миллионов, русских погибло! Русских людей, которых и так мало! Тех, кто героизирует войну, кто считает, что война есть необходимое условие здорового развития человечества я бы ткнул мордой в кровавую кашу – на, посмотри! Посмотри, как это есть на самом деле! Людей резали, как скотов, сажали на кол, сажали в бочку и поджигали дизельное топливо, чтобы сгорел не сразу. Русских людей! И мне плевать, сколько издохло с той стороны, когда начались газовые атаки, важно, сколько погибло с нашей стороны. Баб, которые не родят. Детишек, которым еще жить да жить. Мужиков – не худших, кстати, мужиков. В моем отряде – две трети личного состава! Это люди, которые навсегда вычеркнуты из жизни, которые не дадут потомства, не родят детей, это роды и семьи, которые навсегда прерваны. Вот цена войны, настоящая. Подрезанная под корень жизнь.
В России на каждом шагу брошенные, мертвые деревни. Без автомата опасно даже в стокилометровой зоне. В Европе… ну вы уже поняли, что в Европе. Пол-Европы в мусульманском рабстве.
Но тем не менее могли ли мы уничтожить халифат?
Да, могли. У нас сохранилось химическое производство, и мы могли лить и лить зарин, пока не останется живых. У нас и у китайцев сохранились настоящие армии. И если бы было принято решение – медленно и страшно, но мы бы уничтожили халифат. Пусть с потерями, но уничтожили бы. У нас есть сейчас главное – понимание, что нам на одной планете не жить. Или мы уничтожим халифат вместе со всеми его жителями и придем на пустую землю. Или они рано, или поздно размножатся достаточно, чтобы поработить нас. Наша сила сейчас в том, что мы готовы убивать без разбора, убивать, убивать и убивать, пока не останется выжженная земля. И у нас есть средства сделать это, не опрокинув мир в ядерную катастрофу. Химическое оружие[71].
Тогда почему не принимается решение?
Ответ на этот вопрос есть только один – значит, это кому-то нужно. Только… не надо говорить мне об остатках ракет с ядерными БЧ… не надо, а? Далеко не факт, что после обмена между Саудовской Аравией и Ираном там что-то уцелело. Между Индией и Пакистаном тем более, там шла война на уничтожение, до полумиллиарда погибших. Максимум что там осталось – две-три мобильные пусковые установки, причем на жидком топливе. Возможно, даже с зарядами. Но там уже должен был выйти срок годности – и вряд ли кто-то делал регламент. Так что могут палить… если на старте не взорвется…
Остается только одно. Если халифат со всей его дикостью, рабством, безумием, постоянной угрозой до сих пор существует – значит, это кому-то нужно. Кому-то, кто способен нанять убийцу высокого класса, снарядить его винтовкой с управляемыми пулями и отправить его убивать.
И этот кто-то своевременно получил информацию о контактах Крайса и Ага Хана. И принял решение.
– …таким образом, есть только один способ добиться исполнения этого плана. Больше я не хочу получать детальных отчетов о вашей деятельности. Запросы на финансирование вы подаете на мое имя, но в целом я рассчитываю, что проект выйдет, по крайней мере, на самоокупаемость по истечении первого года его реализации. В конце концов торговля есть торговля, верно? А там вам не угрожает конкуренция. Все встречи по проекту – только лично. Теперь касательно плана. С гибелью Ага Хана его придется немного изменить…
Собственно, про сам план… План пока существовал только в общих контурах, но это было правильно – никогда до конца не спланируешь то, с чем придется столкнуться на земле (что вовсе не отменяет необходимости планирования). Как сказал мне один из немногих бизнеров, который доверил мне и моей компании контракт по личке (почему «один из немногих – говорил выше»), нет смысла вкладывать деньги в проект, который не может уместиться на одном тетрадном листе. То есть если невозможно объяснить преимущества проекта на одном тетрадном листе, значит, их нет.
План хороший, хитрый, но в меру. Основа его заключалась в том, чтобы подорвать единство уммы, исламского общества за счет торговли. И, противопоставив одних другим, подорвать его изнутри. Примерно то же самое сделали с СССР – сначала торговали немногие, их за это сажали. Потом сил у государства не стало, и торговать стали многие, потому что торговля была самым коротким путем к благосостоянию. Потом выяснилось, что все только торговлей (посредничество – так тогда это называлось) и занимаются. Потом государство рухнуло.
Исламский халифат – огромное, очень рыхлое «типа государство», называть его просто государством было нельзя ввиду специфичности системы его управления, а также ненависти мусульман к любым формам государственности, закрепленной еще в Коране, состояло из очень разных территорий. Какие-то из них были зонами смерти, такими как Пакистан, где еще сохранились зоны заражения от разрушенных реакторных установок. Какие-то – просто зонами нищеты и отчаяния. Какие-то – относительно благополучными местностями. Но в целом Исламский халифат был зоной нищеты.
Вызвано это было тем, что торговли с халифатом почти не было. Сейчас вообще международной торговли практически не было. Не было доллара – главной валюты международных расчетов, вместе с Евросоюзом рухнул и евро. Ни рубль, ни юань и близко не смогли заменить эти две валюты. Выяснение, кто, кому и какие деньги должен, продолжается до сих пор: крах мировых резервных валют уничтожил и всю мировую банковскую систему, ничего похожего на нее построено не было.
До войны единственным и главным экспортным товаром исламских государств была нефть. Там, где была нефть, там жили, как короли. Там, где ее не было, жили… плохо жили, в общем. Третья мировая война полностью изменила мировой энергобаланс, и огромный вклад в это внес как раз Крайс с его «Крайс Групп». Теперь на Востоке нефть не покупали, и значит, не покупали ничего. А раз у Востока ничего не покупали, значит, и Восток ничего купить у Запада не мог. Оставалось только делать набеги и воевать. Опять-таки все сильно походило на Чечню между первой и второй войнами: там занимались похищениями людей и набегами на русское приграничье просто потому, что никаких иных источников заработка не было.
