Елизавета Ельская - Голгофа XXI
— Откуда здесь взялась эта гадость?!
— Искариот притащил, — пояснила Мария. — Прихватил ту, которая залетела в лифт.
— Делать ему нечего, — недовольно пробурчал Фаддей.
Святослав взял из рук Марии крылатого хищника и положил на стол. Фаддей и Фома, заинтересовавшись, подошли поближе. Тварь, которую они рассматривали, лишь на первый взгляд походила на летучую мышь. Наверное, ее предки и правда были летучими мышами, но сама она существенно отличалась от них вследствие длительных мутаций. Ее тело было сплошь покрыто прочными наростами, а хвост — чем-то вроде твердой чешуи. Фаддей тронул кончик хвоста стволом автомата:
— А я-то думал: чем они хлещут, будто хлыстом? Хвостом, значит.
Когтистые лапы имели необычное строение. До сих пор никто из отряда не видел, висят ли они на ветвях, как летучие мыши, или сидят подобно птицам. Куда важнее было то, что такие когти способны наносить глубокие рваные раны. Наиболее устрашающее впечатление, однако, производили зубы: два треугольных резца на верхней челюсти выдавались вперед и явно были предназначены для того, чтобы вырывать куски мяса. Глядя на них, Святослав подумал: «Вот откуда те отметины на скелетах…»
На лице Марии появилась гримаса отвращения.
— Упыри.
— Что?
— Упыри, — повторила она. — Это они. Те, про которых говорил сумасшедший.
Фома потрогал пальцем кожистое крыло:
— У любого крыша поедет, если жить по соседству с такой мерзостью.
Фаддей с надеждой сказал:
— Помните, он говорил, что они прилетают по ночам? Может, на рассвете они уберутся отсюда?
— Хорошо бы, — протянул Фома, а Святослав заметил:
— Но боеприпасы нам все равно нужны.
Привлеченный их разговором, подошел Симон и брезгливо оглядел безжизненно распростертую тварь.
— Она похожа на крысу. Летающая крыса.
В его словах была доля истины: отвратительная морда напоминала крысиную. Симон хрипло расхохотался, и его смех был полон горечи.
— Нет, вы только представьте — кругом одни крысы! И на земле, и в воздухе. Я слышал, что крысы и тараканы самые живучие. Будущее принадлежит им.
— Перестань, Симон, — сказала Мария.
— Тебе не нравится? Но ведь такова правда! Мне она тоже не нравится, только это ничего не меняет. Следующим господствующим видом в наших краях будут крысы.
Еще раз окинув взглядом предмет разговора, Симон вернулся на прежнее место, а Святослав задумчиво заметил:
— Сотрудники местного производства зарывали отходы около края соседней плеши. Если у них что-то просочилось, то химия наложилась на радиацию. Возможно, это сочетание и есть причина появления наших упырей.
Фома фыркнул:
— Наших, скажешь тоже! Лично я отказываюсь от своей доли с большим удовольствием.
Фаддей угрюмо добавил:
— Если иностранцы развели здесь всякую гадость, то и забирали бы ее с собой.
Вдруг лежавшее на столе тело конвульсивно дернулось, тварь приподнялась и метнулась к руке Фомы. Два острых треугольных зуба вонзились в пластик стола в нескольких миллиметрах от его пальцев. Фома поспешно отдернул руку, а Фаддей с размаху опустил на спину внезапно ожившей твари приклад автомата и сбросил ее на пол. Святослав поддел ногой неподвижную тушку.
— Или луч парализатора лишь задел ее только слегка, или они невероятно живучи.
— Очень обнадеживающе, — безрадостно сказал Фаддей.
Фома разглядывал две глубокие отметины, оставшиеся на гладкой поверхности стола.
— Еще чуть-чуть — и я остался бы без пальцев, — пробормотал он. — Так недолго снова заикой стать…
Мария спросила:
— Почему снова?
— В детстве я однажды сильно испугался и после этого начал заикаться, — нехотя ответил Фома. — Доктор, которого я упоминал, долго возился со мной, прежде чем я научился нормально говорить.
На его лицо упала тень какой-то давней трагедии. Он явно не хотел говорить об этом.
«Что ж, — подумал Святослав, — у каждого из нас в прошлом есть немало такого, о чем лучше не вспоминать. По крайней мере, теперь ясно, откуда взялась его странная манера немного растягивать слова: так он учился не заикаться, и эта привычка осталась».
В наушнике, который Святослав так и не снимал, раздался голос Филиппа:
— Мы у оружейного хранилища. Оно закрыто на кодовый замок.
— Искариот может открыть его?
— Могу, — ответил Кирилл, — но для этого мне нужен мой рюкзак.
— Ясно… А дверь там крепкая?
— Бронированная, — развеял его надежды Филипп.
— Тогда возвращайтесь.
— Мы еще завернем за продуктами и шмотками. Кое-что из одежды может пригодиться.
— Хорошо, спешить все равно некуда. Есть надежда, что утром эти твари улетят, так что будем ждать. Захватите для нас какой-нибудь еды.
Примерно через час Филипп и Кирилл вернулись, нагруженные продуктами и одеждой. Почти у всех одежда изрядно пострадала в схватке с хищниками, а у Иоанна и вовсе пришла в негодность; штаны Матфея тоже нуждались в замене. Филипп поставил на стол коробку, где на наклейке красовался аппетитный, наполовину очищенный гранат:
— Фома, принимай заказ. Потом еще схожу, если надо.
Впрочем, сейчас не стоило загадывать насчет того, что будет потом.
Все порядком проголодались и потому сразу принялись за еду.
— Итак, — сказал затем Святослав, — если утром летучие крысы, как окрестил их Симон, уберутся, то особых проблем нет. Искариот берет из машины свой рюкзак и открывает оружейное хранилище. Мы пополняем боезапас, заправляемся горючим и уезжаем отсюда со всей возможной скоростью.
— С чего ты решил, что утром они улетят? — удивленно спросил Филипп, а когда Мария напомнила про слова сумасшедшего, скептически хмыкнул: — Допустим, что в принципе это ночные хищники, но должен заметить, что свет им явно не помеха. Они летают по освещенным коридорам как ни в чем не бывало. И видят на свету достаточно хорошо, чтобы вцепиться в нас. По-моему, ваш оптимизм неоправдан.
— Ты прервал меня как раз тогда, когда я собирался перейти ко второму варианту. Второй вариант — твари не улетают.
Филипп кивнул:
— Вот это ближе к делу.
— Тогда ситуация такова: чтобы выбраться отсюда, нам понадобится много оружия. Оно на складе, и, чтобы открыть его, Искариоту необходим рюкзак. А чтобы добраться до рюкзака, надо много оружия. Получается хождение по кругу. За решение этой головоломки объявляется приз.
— Какой? — поинтересовался Фома.
— Жизнь, — ответил Святослав. — У кого есть какие-нибудь предложения?
Предложений не было, и все в тягостном молчании разбрелись по углам. Филипп, обнаружив на полу сброшенную туда сдохшую тварь, довольно долго разглядывал ее, а потом сказал:
— Познакомившись с этим упырем поближе, я начинаю думать, что до сих пор нам невероятно везло. Даже Иоанну.
Его слова не придали никому бодрости.
Незадолго до рассвета Симон направился к ведущей в коридор двери.
— Ты куда? — спросил Святослав.
— Мне нужно в туалет, — раздраженно ответил Симон. — На это требуется особое разрешение?
Не отреагировав на вызывающий тон, Святослав спокойно сказал:
— По коридору в одиночку не ходить. Нет гарантии, что упыри не разлетелись по всему зданию. Фома, составь ему компанию.
С запозданием Святослав сообразил, что надо было послать сопровождающим кого-нибудь другого, например Филиппа.
«Тот пошел бы без комментариев, а Фома не упустит случая и непременно выскажется по этому поводу», — подумал Святослав.
Фома закинул автомат на плечо.
— Идем, Симон. Сейчас дяденька отведет тебя в сортирчик и посадит на горшочек. Ты уже научился сам подтираться, деточка?
Он не сказал бы этого при Марии, но ее в комнате не было: она направилась к Иоанну, на смену дотоле дежурившему при нем Симону. Фаддей и Матфей хохотнули, Филипп тоже издал короткий смешок. Симон побагровел, однако взял себя в руки и с деланной сдержанностью произнес:
— Я и сам могу заставить тебя заткнуться, но зачем пачкаться? Есть шанс, что упыри сделают все гораздо лучше. Если они нас прикончат, хорошо бы начали с тебя, чтобы я успел полюбоваться на твой обглоданный скелет.
Не обращая больше на Фому внимания, Симон взял бинокль и повесил себе на шею. Фома с преувеличенным изумлением спросил:
— Симон, что ты собираешься разглядывать в сортире через бинокль? Надень еще переговорник, чтобы сообщать всем о результатах. Никак ты извращенец? Ой нет, командир, я с ним не пойду! Мало ли что у него на уме!
— Фома, перестань! — Святослав и сам невольно улыбнулся. — Угомонись. Будто у меня других забот нет, кроме как разнимать вас, если передеретесь.
Фома сделал невинное лицо.
— Ладно, Симон, я молчу. Идем скорее по твоим делам, — не удержавшись, озорно добавил: — А то как бы поздно не было.
