Вадим Проскурин - Мифриловый крест
- Христос говорил то же самое, этот закон свято чтится у нас.
- Но Дмитрий убил тюремного стража на моих глазах! Он наложил на него заклятье, тот стал полупрозрачным и…
- Наложение призрачности не убивает. Это слово можно отменить, это, конечно, труднее, чем наложить чары, но это возможно. А что, тот стражник умер?
- Умер.
- Отчего?
- Ну… на самом деле это я его убил. Я ударил его и он прямо-таки развалился на куски.
- Призраки очень хрупки. Подожди! Стража убил ты, а говоришь, что это сделал Дмитрий!
- Если бы он не наложил это заклятье, я бы не убил его! Оглушил бы, но не более.
- Значит, твой грех неумышлен. Но это все равно твой грех, не перекладывай его на других. Знаешь, Алексей, по-моему, ты занимаешься словоблудием. Сказать тебе, чего ты хочешь на самом деле? Ты хочешь, чтобы законы были писаны для других, но не для тебя. Чтобы только ты имел право убивать, воровать, чтобы ты имел все мыслимые свободы и чтобы никто не смел ущемить тебя ни в одной малости. Что тебя возмущает? Отняли у тебя крест? В лаборатории он принесет больше пользы, чем у тебя на шее. Дали другое имя? Это закон нашего мира, если уж ты явился сюда, так будь добр уважать наши законы.
- Я не хотел сюда являться!
- Какая разница? Хотел, не хотел… Если ты поскользнулся на рынке и упал на кучу хрусталя, кто должен возмещать ущерб продавцу? Гололед? Или все-таки ты?
- Да ну тебя! Неужели ты считаешь, что все вокруг идеально? Неужели тебе никогда не хотелось все бросить и уйти куда-нибудь далеко, чтобы никто не мешал тебе жить так, как ты считаешь нужным?
- Сколько тебе лет, Алексей?
- Двадцать три. А что?
- Ты рассуждаешь, как будто тебе пятнадцать. В этом возрасте почти все мальчишки возмущаются несправедливостью мира, им кажется, что все плохо и неправильно, но проходит время и человек привыкает к тому, что жить надо там, где тебе суждено. Знаешь, что говорил апостол Павел по этому поводу?
- Не знаю и знать не хочу!
Татьяна обиделась и замолчала. Больше о серьезных вещах мы не говорили. А когда мы вернулись в монастырь, я напился.
6.
Литр брусничного морса и три чашки крепкого кофе восстановили мои силы, подорванные вчерашним пьянством. Нет, пить водку в одиночестве, а особенно с горя -совсем плохо. Надо завязывать.
Я решительно отодвинул в сторону графинчик с водкой, услужливо подставленный Татьяной для моего опохмела, и сказал, что хочу помолиться. Татьяна сказала, что не будет мне мешать, а лучше пойдет, проведает детей. А если она мне понадобится, я могу спросить у дежурного по этажу, и мне объяснят, где ее искать.
Оставшись один, я завалился на кровать и стал думать. Не нравится мне то, что здесь происходит. Когда я прорывался в Москву, я рассчитывал, что митрополит заинтересуется моим оружием, захочет узнать, как его делать, какое еще бывает оружие, как вообще устроен мир, в котором делают такое чудесное оружие. Я буду много рассказывать, я напишу книгу, которая станет широко известна в узких кругах, и все будут меня уважать, советоваться по разным поводам… ну и все такое. А что произошло в реальности? На автоматы и гранатометы митрополиту наплевать, его интересует только загадочный крест, а это значит, что я не представляю никакой ценности. Тем не менее, мне предоставили роскошный номер в комплекте с роскошной шлюхой и не требуют ничего взамен. Никто не попросил меня рассказать о моем мире, хотя бы ради приличия. Они, что, думают, что у меня не возникнет никаких подозрений? Ошибаетесь, господа священники!
Дмитрий проговорился, что они практикуют опыты на людях. Сколько я ни думал, в мою голову не приходит никакого другого объяснения происходящих событий. Они хотят что-то сделать с крестом и со мной, я не знаю, что именно, возможно, ничего плохого и не произойдет, даже скорее всего не произойдет, но что, если я превращусь в вампира или кого-то похуже? Или стану прозрачным и рассыплюсь на куски, как несчастный брат Андрюшка?
Самое противное, что деваться мне некуда. Автомат и пистолет у меня отобрали, крест тоже, денег хватит на пару дней, я могу, конечно, пойти к Дмитрию и попросить еще, но сколько-нибудь существенную сумму он мне не выдаст. Даже если я смогу убежать отсюда, куда мне деваться? Любой стражник обязан убить беглого холопа при первой же встрече. Правда, я считаюсь не холопом, а священником, но это только до первой встречи с настоящим священником. Нет, деваться мне точно некуда, наверное, поэтому меня и не охраняют.
Эх, если бы у меня был крест! Я мог бы пообщаться с ним, узнать какие-нибудь магические тайны, и тогда у меня появился бы хоть какой-нибудь предмет для торговли. Нет, ну надо же было так глупо потерять единственную ценную вещь, которую имел! Утешает только то, что Дмитрий говорит, что скоро крест вернется ко мне, пусть и кратковременно, когда над ним будут ставить какие-то опыты. Он еще что-то говорил про настройку… врал, наверное, чтобы усыпить мою бдительность… впрочем, было бы что усыплять…
Интересно, то заклинание, которым я ввел в безумие фиолетового бойца, оно еще при мне? Я попытался вспомнить то, что делал тогда, и вроде бы у меня получилось. Только не на ком опробовать это заклинание. Если бы у меня было что-то еще…
В общем, я валялся на кровати и предавался грустным мыслям. Это заняло часа два, а потом я встал, посмотрел на водку в графинчике, передернулся и отправился прогуляться по монастырю. Все равно делать больше нечего.
Изнутри монастырь напоминал семейное студенческое общежитие, то крыло, в котором меня разместили, очевидно, предназначается именно для этой цели. Моя комната оказалась единственным люксом на этаже, а дальше начиналась обычная общага. Нет, я погорячился, это необычная общага. Во-первых, здесь нет специфических запахов, ни за одной из многочисленных одинаковых дверей не убежал суп, не пригорела картошка и не происходит великая пьянка. Во-вторых, здесь удивительно чисто, на полу не валяются ни сигаретные бычки, ни куски жвачки, ни обертки от конфет и чипсов, ни, тем более, использованные презервативы. Здесь не ощущается ни затаенная нервозность казармы, ни злобная бедность рабочей общаги, ни радостное раздолбайство студенческой. Пожалуй, это место больше всего похоже на коммунистический интернат, про который я читал в какой-то советской книге про светлое коммунистическое будущее.
Я прошел коридор из конца в конец и вышел на лестницу. В углу просторной лестничной площадки стоял стол, за которым сидела пожилая женщина в серой форменной рясе и сосредоточенно вязала. Наверное, это и есть дежурный по этажу, о котором говорила Татьяна. Женщина скользнула по мне любопытным взглядом, но ничего не сказала и снова углубилась в вязание. Я вышел на лестницу и пошел вниз.
Этажом ниже находилась такая же площадка, только за столом здесь сидел плешивый мужик средних лет и еврейской наружности. А стена за его спиной здесь не глухая, как этажом выше, в ней есть дверь, которая сейчас открыта и через нее виден застекленный переход в какой-то другой корпус. Я направился туда, ведь какая разница, где бродить? Главное - не заблудиться, да и это, в общем, не страшно, любой из дежурной службы поможет мне найти обратную дорогу в келью.
Переход привел меня в буфет, предлагающий посетителям несколько десятков видов печенья, бутербродов и прочей легкой закуски, а также пиво, вино, чай и кофе. Поначалу меня удивило отсутствие ценников, но я вспомнил слова Татьяны про то, что деньги в монастыре не имеют хождения, и перестал удивляться. Только покачал головой - никогда не думал, что коммунизм выглядит именно так.
Я заказал чашку кофе и порцию мороженого, не спеша выпил первое и съел второе, и направился дальше.
Похоже, в этом корпусе размещается нечто вроде клуба. Просторный зал, похожий на дискотечный, всюду много окон с витражами на самые разнообразные темы, от религиозных до почти что порнографических. Стены повсюду увешаны картинами, судя по всему, представляющими собой результат усилий местной художественной самодеятельности. По большей части неумелая мазня, но есть и неплохие экземпляры, "Вечер в Гоморре", например, или "Переяславие Куликовской битвы", очень красивые картины, хотя и жутковатые.
Коридор уперся в лестницу, я спустился на один пролет и уперся взглядом в доску объявлений. По большей части ничего интересного. Потерян золотой крест на цепочке с инициалами И.Н. на задней стороне, нашедшего просят обратиться в такую-то комнату. Желающие завести котенка чистокровной тайской породы могут до первого декабря обратиться в такую-то комнату, нерозданные котята будут распроданы в городе. Хочу научиться хорошо играть в шахматы. Желающие усилить второй квадрант души могут обратиться в третью городскую больницу, где открылись две вакансии санитара. Иеромонахиня Зинаида проводит набор в группу первичного обучения чудотворению. Гм…
