Саймон Кларк - Кровавая купель
– Я не могу застрелить тебя. Но мне оказалось легко приставить пистолет к своей голове, вот сюда, и потянуть курок. Легко, очень легко. На самом деле – желанно.
Его глаза сияли странным светом. И трясся он так, будто вот-вот вырвется из тела.
– Дэйв… брось его и отдохни. Тебе же не хочется убивать себя.
– Почему бы и нет? Я знаю, что еще пара дней – и меня заставят тащить жестянку. Я. огорчаю новых вождей, ставя под сомнение их поведение. И я слишком утомлен, чтобы бежать. Я не успею добежать до ключа на колокольне.
Я покачал головой:
– Знаешь, странный способ ты нашел меня шантажировать. Стань лидером. Ник, или я всажу себе пулю в лоб.
– Именно это я и говорю, Ник.
– А я говорю – НИ ЗА ЧТО. Пока.
Я повернулся и пошел к двери.
– Ник… Если это последнее, что я сделаю на Божьей Земле, пусть будет так. Я заставлю тебя помнить, что я сейчас тебе говорю: ты будешь хорошим лидером. Ты видишь решения проблем, которых я решить не могу. У тебя хватит духу довести эти решения до конца. Помнишь пробку на мосту через шоссе? Ты через нее пробился. Примени эту способность, чтобы вывести нашу общину и дать всем, всем этим детям тот единственный шанс выжить, который может быть. Ты им нужен, Ник. Без тебя они уже мертвы.
Его голос переменился, и я похолодел.
– И вот что запомни, Ник Атен: мой дух будет следить за тобой отныне и вовеки. Отче наш, иже еси на небеси. Да святится имя Твое…
Секунду мне казалось, что если я просто буду идти дальше, он этого не сделает. Но мне пришлось обернуться.
Он стоял, читая молитву, и глаза его не отпускали меня.
Палец напрягся на курке.
Выстрела я не помню. Зато помню, как вылетели у него из головы мозги.
Глава тридцать шестая
Жизнь идет дальше. Иногда это значит, что идет смерть…
Когда нашли тело Дэйва, мне было ведено посетить Курта в его апартаментах. Меня обыскали на предмет оружия и провели внутрь.
Курт сидел за письменным столом, посасывая обвислыми губами сигару.
– Это ты убил Миддлтона?
– Нет.
– Брось, Ник… мне-то ты можешь рассказать. Я же не собираюсь тебя копам закладывать!
Курт составил мнение об этом деле – а я в каком-то смысле был ответственным за смерть Дэйва.
Я кивнул.
Курт рассмеялся:
– Молодец парень! Я все равно этого засранца уже на дух не выносил. Возьми сигару… да ладно, возьми две.
Я взял.
– Знаешь, надо бы нам больше развлекаться. Этим летом мы хорошо повеселились.
Я состроил дружескую улыбку:
– Это точно.
– Слэттера последнее время не видел?
– Нет. Дай Бог, этот мудак провалился в какую-нибудь дыру.
С моей стороны это был рассчитанный риск. Никто не смел сказать ничего оскорбительного о Слэттере, даже у него за спиной. Курт и его команда верили, что Слэттер каким-то сверхъестественным способом слышит все, что они говорят.
Риск оправдался. Курт поднял брови – на него это произвело впечатление.
– Давай выпьем. Ты просто пропадаешь зря. Знаешь, надо бы обсудить твои перспективы… карьерные перспективы, ха-ха! Ты очень зрелищно вышиб мозги Миддлтону, знаешь? Ты с какого расстояния спускал курок?
Еще часа два мы проболтали, шутя и смеясь. Наступил ленч, и полуобнаженные девушки подали нам бифштекс и шампанское.
– А где Джонатан? – спросил я, когда Курт пил прямо из бутылки.
– Помнишь эту азиатку… как ее там… Китти? Он ее притащил к себе в комнату. Чтобы сделать одолжение Дел-Кофи.
Мы бурно посмеялись, потом Курт сказал:
– Смотри, отсюда видна церковь. Он открыл окно на веранду и вышел во внутренний двор.
– Эй, Сэм! – позвал он. – Зажигай фитиль, да не забудь отойти назад подальше!
Ленч закрутился у меня в животе тугим комом.
– Вон там на столе бинокли. Знаешь, можно даже разглядеть выражение лиц, когда они… бах!
Негодяи в телевизоре смеются над своими садистскими шуточками хладнокровно. Курт горячился, потел, чуть ли не пугался.
Я смотрел, как крепко сбитая девушка с ржаными волосами тащит жестянку. Она бежала босиком, прижимая серебристую трубу к груди, как щенка. Бинокля я не взял, и выражение ее лица видеть не хотел. Но я смеялся, когда смеялся Курт, и свистел, когда свистел он.
Девушка бежала по дорожке, через ворота, по дороге к деревне, камешки летели из-под ее босых ног. Я знал, что она их не чувствовала. Все ее внимание было сосредоточено на одном – верхушка колокольни и ключ в кувшине.
В нормальной ситуации она не добежала бы до конца дорожки и остановилась бы, запыхавшись.
С шипящей трубой в руках она летела, будто у нее на ногах выросли крылья.
– Спорим, что она не успеет! – выдохнул Курт, роняя слюну.
– Спорим, что успеет.
– Ладно. Твоя ставка… эта твоя Сара против… той китаянки, что принесла шампанское. Ага, я видел, как ты на нее глазел. Бьем?
Я улыбнулся пересохшим ртом:
– Бьем.
Мы пожали руки и разбили их. И сразу повернулись смотреть, как бежит рыжая. В голове у меня гудело, лицо с застывшей улыбкой ощущалось как деревянная маска.
Стоя рядом с ним у края балкона, я притворился, что пью шампанское из бутылки. Шампанское – не из моих любимых напитков, но зато бутылка у него самая тяжелая.
Тикали секунды – рыжая бежала, спасая свою жизнь. Она перелетела через мост и тяжело побежала по холму вверх к церкви. Я стоял, едва дыша, и прикидывал шансы.
Если она взорвется, я опущу бутылку на голову Курта изо всех сил. Хотя из комнаты смотрят двое из Команды… ладно, может, будет шанс ими заняться раньше, чем они схватятся за оружие.
Она бежала – вверх, вверх, вверх! Я глянул на часы. Прошло восемь минут.
Я снова стал смотреть. Тиканье часов было как палка, мерно бьющая меня в висок.
– Сейчас в любую секунду… – Курт рассмеялся. – Потом вымыть Сару Хейес и доставить в мой шатер.
Все трое подпрыгивали от возбуждения, как болельщики на бегах.
– Вот она, вот она!
– Сейчас в любую секунду…
Рыжая скрылась в церкви. Сейчас она лезет по винтовой лестнице. Я стоял, ожидая увидеть клуб дыма.
– Вот она!
Копна рыжих волос, бешено мотаясь, появилась наверху колокольни – девушка рвала ключ из кувшина. Я представил себе, как она пытается попасть ключом в отверстие, руки у нее трясутся и каждый миг она ждет, что окажется с владыкой душ и блядским поющим небесным хором…
– А, блин! Нет!
Сверкнула дугой с колокольни серебряная точка, подпрыгнула внизу среди могил кладбища, и между надгробьями повалил дым.
– Поправка. – Курту пришлось три раза глубоко вздохнуть и потом закончить: – Вымыть эту китаянку и доставить в шатер Ника.
Я промочил пересохшее горло шампанским.
– А ничего повеселились?
Рыжая неверным шагом шла обратно к гостинице. Курт рассмеялся, потом сказал, обращаясь к одному из своей команды:
– Узнай, кто снаряжал фитиль. И переломай ему пальцы.
– Сара!
Я поравнялся с ней, быстро идущей через брошенную деревню.
– Что тебе нужно?
– У меня такое чувство, что ты не хочешь со мной разговаривать.
– Ты угадал.
– Погоди… ты ведь не думаешь, что это я убил Дэйва?
– Нет. Потому что я знаю, что ты этого не делал. Дэйв сказал Мартину, что он задумал. Он говорил путано и плакал. Но мы не думали, что он доведет это до конца.
Я вздохнул:
– Последние два дня я думал, что ты меня избегаешь, считая убийцей.
– Что ты с собой сделал. Ник? Как я слышала, вы теперь с Куртом закадычные приятели.
– Сегодня днем я еду с ними на охоту.
– Счастливо повеселиться. Тебе еще не предлагали вступить в Команду?
– Нет.
– Предложат.
– Ладно, оставь это пока что… – Я понизил голос. К нам по холму шел вихляющейся походкой кто-то из Команды. – Слушай, я хочу говорить с тобой, Дел-Кофи и Китти. У вас дома, завтра в восемь утра.
Сара глядела, ожидая, что я скажу еще что-нибудь.
– В восемь утра. Это важно.
Бандит подошел поближе, подмигнул, когда увидел, что я говорю с Сарой.
– Ник! – сказал он. – Ты видел, что там Курт устроил на церковном дворе? Пойди взгляни.
Расставшись с Сарой, я перешел через мост и пошел к церкви. На каменной стене Слэттер курил сигарету и хохотал:
– Атен, тащи сюда свою пидорскую рожу! Глянь вот на это!
– Если тебе это смешно, Слэттер, значит, шутка хреновая.
Так и было.
Шесть человек, которые тащили жестянку, не успели добежать. Курт велел, чтобы их тела посадили на стулья или привязали к шестам, чтобы они казались живыми. У многих не хватало частей тела. Главным образом рук, лиц, животов. Зато сейчас у них был счастливый вид.
Как будто они отдыхали в саду с банкой или бутылкой в оставшейся руке. Их одели в смешные шляпы, а у некоторых там, где были лица, намалевали клоунские ухмылки.
– Глянь на Саймона, – ткнул сигаретой Слэттер. – Мне столько приходилось выпивать, чтобы обезножеть. Но так, как он, не получалось.
