Николай Грубов - Мутуалист (Дилогия)
Наконец кое-кто стал подходить к нам троим. Я в свете начинающего дня смог неплохо различить тех с кем мне теперь придется жить. В основном молодые крепкие парни, худые, правда. Но это и понятно. Насколько я успел узнать здешнюю жизнь, особо кормить рабов никто не собирался. Еда в здешних условиях это жизнь. И ее было катастрофически мало, еды в смысле. И не только потому, что полезной земли здесь было мало, и еды не хватало на прокорм живущих людей в этом оазисе. Но еще и тот факт, что на полях люди могли работать только в определенное время. Иначе можно попасть в когти ерликов. О разнообразии пищи здесь и не мечтали даже. Никакой живности у местных не было. Разнообразием могла служить только рыба, которая водилась в той жалкой речушке, что протекала в летнее время по своему извечному руслу. Но что можно поймать в почти высохшей от зноя речке. Только в период разлива, когда идут дожди, река пополнялась рыбой заходящей в то время с моря и идущей на нерест. Но люди боялись в это время производить промысел в реке, так как вслед за косяками рыбы заходили и акулы. Для них тоже было время охоты, и они ее не упускали, даже не смотря на то, что вода была пресной. Их стремительные набеги позволяли им за короткое время насытиться рыбой и уйти опять в море, чтобы освободить место для своих подружек. Чуть ли не хоровод организовывали эти твари, не давая возможности людям попыток наловить себе на еду рыбы. А если кто-то и пытался это сделать, то тут же оказывался у них в пасти. Так что о рыбной добавке в их скудный рацион людям приходилось только мечтать. А все что могли наловить в летний период, шло на стол предводителя банды. По-другому этих вооруженных людей выполняющих функции охраны главарей, а точнее семьи Пилоса, не назвать. А как можно еще называть людей, которые как хорошие сторожевые собаки ради лишнего куска еды готовы были разорвать любого, на кого укажет хозяин. Рабов кормили только потому, что кто-то должен был на них работать. Стимулировали их работоспособность дополнительной порцией еды.
Поэтому я и не удивился, увидев перед собой изможденных вечным недоеданием хоть и молодых, но вряд ли это осознающих людей. То, что они тут радовались вместе со мной, еще не говорит о том, что они действительно рады, они просто были довольны тем, что извечные их враги оказались повержены. Любая собака будет рада тому, что тот, кто ее бьет, оказался в результате применения клыков повержена и ее можно, кусать, рвать, бить. Как раз то, что и делали некоторые доулоны. Они рвали, били и готовы были сожрать своих мучителей. Тут же и в сыром виде. Я поспешил остановить возможное проявление каннибализма. Да и одежда что была на охранниках, еще могла послужить нам.
– Прекратить, прекратить я сказал.
Ну да, так прям сразу и послушались. Мои слова тут воспринимались как пустой звук. Они уже не помнили, кто сделал возможным факт мщения действительностью. Они меня не знали, и знать не хотели. О подчинении без дубинок они даже помыслить не могли. Это были дикари, они и воспитывались здешними "демократами" как орудие труда. Как те же лошади в моем мире, даже намного хуже. Там лошадей многие хозяева любили, кормили и ухаживали явно совсем не так, как за этими рабами и кнут применялся только по необходимости. Людьми назвать можно было этих диких двуногих с натяжкой. То, что сбежавшие два брата были исключением, как раз и доказывается тем, что они своей жаждой свободы хоть как-то пытались изменить свою жизнь.
Я поискал их глазами и увидел, что они обихаживают одного из своих друзей. Того которого перед их побегом охранники отделали до такой степени, что он не мог самостоятельно ходить.
Я увлек Силха и Спока к ним. Нам необходимо создать тут же, как говориться, не отходя от кассы, свой отряд, вооружить тем, что есть у нас и дать понять этим обезумевшим людям, что не потерпим анархии. То, что никто из здешних людей не знает, что такое анархия еще ни о чем не говорит. Поступки и действия сами за себя говорят – то, что сейчас у нас здесь происходит, как раз и есть анархия. Несомненно, они должны понять, что отныне свободны, но не настолько, чтобы творить все что захотят. Это я понимаю, а они нет, не доходит до них главное, а именно: – что такое хорошо и что такое плохо. Выходит, я их тоже слегка подтолкнул к необузданности в своих действиях. Это же я начал свои дикие пляски с громкими криками. Они и рады стараться. А теперь вот надо думать, как их привести в чувство.
– Это наш друг, мы вместе собирались убегать, но ему не повезло, его выдал наш четвертый товарищ. Мы-то думали, что он наш друг, а он за чашку чечевицы продал нас. Милха избили стражники, следующими должны были стать мы с братом, но мы вовремя сбежали. – Стал мне объяснять ситуацию Бир.
– А где тот, который вас предал?
– Милх слегка приподнял свою голову и, запинаясь, произнес:
– Не надо его наказывать. Он на это пошел только потому, что не выдержал испытание голодом. Тут таких много. И они не виноваты, что не могут себя контролировать, таких как мы, которые не превратились в бессловесный скот, мало в этом стаде, к сожалению. Помани их лепешкой, и они как стадо животных пойдут за любым кто поманит куском. Поэтому нет смысла его наказывать. Но если у вас есть такая возможность, то можно постепенно вернуть этих людей в нормальный человеческий вид. Им нужно освободиться от чувства голода, нужно дать возможность думать не только о еде, но и том, что они тоже люди.
– Все понятно. Есть ли еще среди этой толпы, такие как вы, или хотя бы более менее правильно понимающих, что с ними только что произошло? Нам надо держаться вместе и быть при оружии. Я не подумал об этом сразу и в результате некоторые вооружились отнятым у стражников оружием. А теперь я боюсь, что они могут любое наше противодействие воспринять, как наше желание ограничить их свободу и применить оружие против нас. Мне кажется, что они уже не помнят, кто их освободил.
Милх слегка задумался, потом обратился к Биру:
– Бир, позови ко мне Лорна и Орка. Я, попытаюсь, с ними договорится.
Пока Бир вытаскивал из толпы скачущих людей названных товарищей, Милх кратко охарактеризовал их.
– Эти совсем недавно попали сюда и хотя они там, в Пилостире были ворами, но здесь они, как я считаю, одни из более-менее сохранивших человеческий облик людей. Будут они тебе подчиняться или нет, я не знаю, но то, что они пока еще хоть что-то соображают уверен. Они еще молодые и на материке были на побегушках, но все равно считают себя ворами и гонора у них много. Ты им не приказывай в прямом смысле, ты как бы советуйся с ними. Это им польстит, и глядишь, станут твоими людьми.
Подошедшие парнишки действительно были молодыми, не старше меня на первый взгляд. И вряд ли я смог бы их приструнить будь это действительно Семес. Но ведь нас то двое. Мозги чаще работают мои, а не Семеса. Так что мне с моим опытом руководителя большими коллективами запудрить мозги этим салажатам ничего не стоило. Я постарался как можно проще и доходчиво объяснить положение вещей. Все слушали меня внимательно, и как мне кажется, только сейчас до них дошло в какой ж…е они оказались. Мало того что жить негде так и еды ведь тоже почти нет. И вернуться назад уже не вернешься. Чтобы они прониклись и поняли, кто здесь главный спаситель я подчеркнул, что только я знаю, как можно такую ораву накормить, но для этого им надо слушаться меня и по первому требованию выполнять мои распоряжения. Поняли или нет? Не знаю, мне кажется, нет, но "посмотрим" – сказал слепой….
