Рейдеры - Алексеев Михаил Егорович

– Вот здесь! Отметка 319,8.

– Это хорошо! – И, померив расстояние на карте, Фомичев исправился: – Это прекрасно! Один километр по прямой от берега Вазузы. Это абсолютно реально. Так!

Он вышел из-за стола и, пожимая руки всем присутствующим, продолжил:

– Поздравляю! Поздравляю! Сегодня же к вам подойдет инженер, обговорите дату и время, осмотритесь на местности с ним, и он подготовит проект. Как только он будет готов, начнем работать.

И уже вернувшись за стол и садясь в кресло, вспомнил:

– А! Да! Наш разговор о религии. Тут у нас вместе с ромейским войском в плен попал христианский священник. Решил вот вместе с солдатами принести нам, северным варварам, свет Христов. Работник из него откровенно никакой, отпускать нам его тоже вроде не с руки. Как насчет пообщаться вам с представителем Бога, который в нашей истории сменил ваших? Чтобы, так сказать, заранее изучить потенциального противника.

Историк, входивший в делегацию, услышав эти слова, улыбнулся и бросил реплику:

– Крайне упорный товарищ! С научной точки зрения – непробиваем. Так как логику и научные факты не признает. Когда не знает, что возразить, отвечает словами «На все воля Господа», и с этой позиции его уже не сбить.

– Подходящий, на мой взгляд, персонаж. Как раз для теологических споров. Кстати, дорогу к святилищу будут строить пленные ромеи. Символично! Крепкие ребята в вере оказались! Из двух тысяч только немногим более пятисот чистосердечно согласились служить в нашей армии. Остальные – имели в голове разные нехорошие замыслы.

Глава 21

Ранним утром караван, свернув влево, вошел в Оку. Резко сузилось пространство, сжатое обступившими реку лесами. Пряный запах леса, сменивший запах степного разнотравья, стал уже запахом дома. Все же длительное путешествие при минимуме удобств в связи с максимальной загрузкой людьми утомляло. Да и забот было много, но все же скученность была основным неудобством. А как известно, к дому ноги несут человека быстрее. Команды повеселели. Все уже почувствовали себя на пороге дома. Поэтому, когда однажды на вечерней заре пулеметные очереди из-за излучины реки, а следом за ними взревевшие ревуны боевой тревоги разорвали тишину, все выходцы из двадцать первого столетия на генетическом уровне почувствовали себя как будто наступило 22 июня сорок первого года. Стуча ботинками по палубам и трапам, гремя люками, метнулись по боевым постам команды кораблей, закрутились пулеметные установки в поисках пока невидимого врага, взревели дизеля десантных катеров, и те, сбрасывая буксиры, начали перестроение в готовности к высадке. Бывшие рабы, понимая, что происходит что-то страшное, забились по углам, стараясь не мешать их освободителям или новым хозяевам. А пулеметы в авангарде все били и били длинными очередями. И их становилось все больше.

– Десяток! К бою!

Александр мог не отдавать команду, все подчиненные уже, забыв про стеснительность в присутствии женщин, разделись до трусов и теперь лихорадочно надевали поддоспешники. Досифей метался между всеми, успевая помогать тем, кто уже надевал латы. Рядом с ним пытался помогать и сын Леона. Но у него это получалось пока плохо.

Их пароход, служивший штабным кораблем, на котором размещался начальник конвоя, гудками освобождая себе путь, рванул к авангарду колонны. Начальник наверняка по связи уже знал, что случилось впереди, счел необходимым быть на месте самому. Пулеметы к этому моменту уже замолчали. Пароход вышел из левой излучины Оки, и всем стала понятна причина стрельбы. Авангард остановился на реке напротив Мурома. Вода вдоль берега, на котором располагался город, была забита челнами. Над городом поднимался дым. Горел город или это были просто костры – из-за городской стены было не видно. Зато было видно, что ворота в городской деревянной стене отсутствуют. И пространство перед ними усеяно телами. Убитые это или раненые – с этого расстояния разобрать было невозможно. Скорее всего, там были и те, и другие. Но вот по скученности тел Александр заключил, что именно они были целью пулеметных установок. Об остальном можно было только догадываться.

Пароход повернул и медленно двинулся к берегу. Точнее к челнам, потому как свободного места, чтобы пристать к берегу, не было. Позади раздались шаги. Романов обернулся. Подошел начальник конвоя.

– Александр! Я сейчас сойду на берег. Нужно разобраться, что тут случилось. Исходя из доклада командира авангарда, он отдал команду на открытие огня, увидев, что неизвестные штурмуют Муром, выбили ворота и прорываются в город. А им там, мягко говоря, были не рады. Некоторые, как видишь, уничтожены или выведены из строя, многие сбежали мимо города в лес. Но и защитники попрятались. Ты и твои люди меня сопровождают. Технику тут, пока с плавсредствами напавших не разберемся, не выгрузить. Поэтому пойдем с тобой пешком. Готов? Как рука?

– Как пионер, Владимир Викторович! Рука зажила.

– Хорошо, командуй!

Пароход, раздвинув насколько возможно пустые челны, остановился. На ближайший челн матрос перебросил мостик, и через него сошли на берег. Восемь бойцов со скутумами взяли начальника конвоя в «коробочку», закрыв его от возможных злобных лучников. Александр, Леон и Досифей шли впереди, внимательно осматривая окрестности.

Дошли до попавших под пулеметный огонь. Действительно, убиты были далеко не все. Часть раненых уже пришли в себя, пытаясь в меру возможностей отойти или отползти в сторону с их пути. И таких было немало. Но и тех, кто уже умер или умирал, хватало. Процессия петляла, обходя лежавших. Подошли к городским воротам. Точнее к проему в стене, где раньше они были. Неподалеку стоял брошенный таран, с разгорающейся от горящей смолы крышей. Крыша из кожи, обильно политая водой, горела плохо. За остатками сломанных ворот поодаль виднелась жидкая баррикада. Можно сказать, подобие баррикады. Правильнее было назвать это завалом из частей заборов и бревен спешно разобранных ближайших строений. Видимо, у защитников города было слишком мало времени. Где-то на забрале одной из воротных башен мелькнуло и исчезло чье-то лицо.

– Стой! Черепаха! – скомандовал десятник, остановив группу шагах в двадцати от взломанных ворот. Хотя из десятка воинов «черепаха» была, скажем прямо, так себе. Однако доспех плюс имеющиеся ростовые щиты обеспечивали достаточную степень защиты и самим воинам, и прикрытому ими человеку.

– Мы посмотрим. Движение – по команде! – И махнув рукой Леону с Досифеем, осторожно двинулся вперед.

В самих воротах уже пришлось перешагивать через убитых. Обойти возможности не было. Эти погибли от ран, сделанных холодным оружием. В телах некоторых торчали стрелы.

За баррикадой виднелись головы сбившихся в нечто похожее на строй защитников. Романов с подчиненными, осторожно ступая, перебрались через завал и остановились перед ними. Строй состоял примерно из сотни бойцов разного возраста от юнцов до стариков. По оружию и доспеху профессиональными воинами были два десятка человек в центре построения. Остальные – явно городское ополчение, одетое в то, что было, и вооруженное тем, что нашлось. Правда, на стенах виднелись и лучники, внимательно следящие за спускавшимися с баррикады чужаками. При виде их, по строю раскатился вздох то ли облегчения, то ли удивления. Смотрели на них, как на чудо – во все глаза. Некоторые даже забыли, зачем они здесь, опустив щиты и оружие. Помедлив, Александр воткнул меч в землю, показывая, что они пришли с миром. Глядя на него, Досифей убрал палаш в ножны, щит закинул за спину, а Леон просто положил меч на плечо.

– Я – десятник князя Вяземского. Это мои люди. Кто у вас старший? – задал вопрос Александр, сняв шлем.

– Погибли. И старейшина, и воевода, – после паузы последовал ответ от крепкого темноволосого воина в центре построения. На нем была кольчуга, на голове обычный нурманский шлем и большой круглый щит. А вот в качестве оружия в руках держал не типичную для образа викинга саблю. Но он им и не являлся – Александр уже мог отличить морских разбойников от жителей сухопутья.