Михаил Кликин - Личный враг Бога
— Не шуми так, — бросил назад Глеб, и сам поразился, до чего изменился его голос. Звуки были глухими, какими-то севшими, сиплыми. Казалось, что уши плотно забиты ватой.
Туман исчез внезапно. Над головой посветлело, шаг, другой — и вдруг глазам открылся мир во всем своем предрассветном великолепии и раздолье. Овраг, по самые края заполненный шевелящимся облаком, остался внизу.
Из тумана вынырнула голова Епископа, мгновение — и он встал рядом с Глебом, на берегу оврага. Глянул под ноги, удивленно сказал:
— Неужели мы были там?
У их ног ворочалась клубами серая мгла. Бездонная, беспроглядная, жуткая. Казалось — шагни в нее, и тут же захлебнешься, утонешь, и тело будет медленно погружаться, уходить вниз, в трещину разлома, в исходящую дымом и паром преисподнюю…
— Ладно, хватит стоять, — прервал созерцание Глеб. — Ты, кажется, торопился.
4Еще не пришло время обедать, когда путники увидели вдали кроны деревьев. Еще через полчаса они разглядели под кронами крыши домов.
Впереди была деревня. И друзья повеселели, взбодрились, прибавили шагу. Не то что бы они сильно нуждались в чем-то, но кружка прохладного пива и нормально приготовленная пища пришлись бы как нельзя кстати.
Селение приближалось. Уже можно было рассмотреть, что высокие деревья — это тополя, что деревня небольшая и не обнесена защитной стеной, а дома все одинаковые, одноэтажные, с крышами, крытыми соломой. Стала видна дорога, что прибегала откуда-то с севера и убегала на юго-восток.
Где-то там, среди домиков, протяжно и жалобно выла собака.
— Как раз успеем к обеду, — сказал Глеб. — Немного отдохнем и двинем дальше.
— Чего там с ней делают? — спросил Епископ, имея в виду собаку.
И вой прекратился, оборвавшись внезапно на высокой ноте…
На первое тело путники наткнулись, когда до селения оставалось метров триста. Сперва им показалось, что в траве лежит груда тряпья, и только приблизившись вплотную, они увидели, что никакая это не куча тряпок, а труп крестьянина. Он лежал на спине, широко раскинув руки. Согнутые в коленях ноги странно вывернулись вбок и казались чужими, отторгнутыми телом. Мертвец уставился в небо открытыми глазами, слегка приоткрыл рот, и если бы не его странная вывихнутая неподвижность и не рваная рана в животе, то можно было бы подумать, что человек этот просто прилег на лугу полюбоваться бегущими облаками…
— Кажется, отдыха не будет, — сказал Епископ.
Вновь в деревне взвыла собака, продолжая оборванную ноту.
Глеб достал меч. Взглядом внимательно обшарил окрестности.
— Вроде, все тихо. Слишком тихо. Как думаешь, может в деревне засада?
— На кого? На нас? — Маг фыркнул. — Нас здесь никто не ждет. Думаю, какие-нибудь разбойники разграбили деревню и убрались прочь.
— Кровь только начала сворачиваться. Его убили совсем недавно. — Глеб присел перед трупом, внимательно осмотрел страшную рану. Из живота словно вырвали кусок. Серыми петлями вывалился на траву разодранный кишечник.
— Это не меч, — заключил Глеб. — Я даже не знаю, чем можно нанести такую рану.
— Совершенно не разбираюсь в оружии, — признался Епископ. Он повернулся лицом к деревне, привстал на цыпочки, вытянул шею, развел руки, направив ладони к земле и замер. В этот момент он походил на охотничью собаку, делающую стойку.
— Явной опасности нет, — сказал он неуверенно через несколько секунд.
— Тогда пойдем. Может, кому-то требуется помощь.
— Нам бы самим помощь не помешала, — пробурчал маг.
Глеб двинулся первым. Он выставил обнаженный клинок перед собой и был готов к любым неожиданностям. Епископ пошел следом, внимательно оглядываясь по сторонам и что-то негромко шепча себе под нос.
На дороге перед самой деревней лежали еще два безжизненных тела. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что помощь им уже не требуется.
Плечом к плечу товарищи вошли в селение.
— Черт возьми, — прошептал Глеб. Всюду — на дороге, на огородах, во дворах — везде были одни трупы. Из-за последнего дома на дальнем конце деревни выбежал хромающий ободранный пес, сел на тропе, ведущей к дому, вздернул голову к небу и завыл.
— Заткнись! — крикнул маг и ткнул пальцем в сторону собаки. Глебу показалось, что на движение Епископа воздух ответил едва слышимым свистом. Пес взвизгнул и убежал, поджав хвост.
— И без тебя тошно, — буркнул маг вслед собаке.
Товарищи прошли по страшной улице. Везде было одно и то же — мертвые тела. Глеб зачем-то стал пересчитывать их, но сбился со счета на третьем десятке.
— Неужели никого не осталось?
И вдруг маг крикнул:
— Берегись!
Из-за ствола могучего тополя выскочило небольшое уродливое существо. Глеб не успел как следует его рассмотреть, но заметил, что у того в руках длинное копье. Существо двигалось на удивление быстро, глаз едва успевал отслеживать его перемещение. Рефлекторно, еще не успев ничего понять, Глеб шарахнулся в сторону, чудом избежав молниеносного удара копья. Тварь выскочила из тени на свет, мелькнула, оказалась вдруг за спиной, и вновь Глеб едва успел увернуться. Он попытался сам атаковать стремительного противника, но лишь нарвался на копье. Наконечник пробил плотную кожу куртки и вонзился в плечо. Глеб отпрянул, но поздно — раненая рука ослабла. Он перехватил меч, и яркое солнце блеснуло на стали клинка. Существо внезапно остановилось, уставившись на кулак человека, на пальцы, держащие рукоять меча. И Глеб воспользовался этой непонятной секундной оторопью неведомого врага, обрушив мощный удар на уродливую голову. Существо коротко вскрикнуло и рухнуло на землю. Копье вывалилось из его руки.
— Гоблин, — сказал Епископ, склоняясь над убитой тварью, и Глеб вспомнил, где он видел такую голову. Три таких головы. — Странно, он один. Я слышал, что гоблины всегда ходят группами.
— А ты уверен, что больше здесь никого нет? — спросил Глеб, с опаской осматриваясь по сторонам.
— Остальные ушли, — уверенно заявил маг. — Если бы тут еще оставался хоть один, то мы с тобой сейчас не разговаривали бы. Кстати, ты на удивление легко с ним справился.
— Да уж, — Глеб стащил куртку, осмотрел рану, легко касаясь ее кончиками пальцев и морщась. Впрочем, сильной боли не было. Рана оказалась неглубокой.
— Как думаешь, копье может быть отравленным? — спросил Глеб с опаской.
— Вполне.
— Успокоил, нечего сказать, — Глеб скривил губы в невеселой ухмылке.
— Дай посмотрю… Присядь…
Глеб опустился на землю. Маг навис над ним, заводил руками над раной. Плечо закололо мелкими иголочками, кожа покрылась мурашками, по мышцам разлилось тепло. Неудержимо захотелось спать, глаза сомкнулись, голова стала бессильно клониться к груди…
— Вот и все, — бодро сказал Епископ, и Глеб очнулся. — Жить будешь.
Глеб глянул на плечо и поразился. Рана исчезла. На коже розовел свежий шрам — аккуратное клеймо воина. Знак отличия. Повод для гордости.
— Здорово! — восхитился Глеб и подвигал рукой. Не было ни боли, ни какой-либо скованности. Плечо казалось совершенно здоровым.
— Пустяки, — маг отмахнулся. — На твое счастье, яда на наконечнике не оказалось. Отравления я пока лечить не умею.
Глеб взял в руки копье убитого гоблина, внимательно его осмотрел. Сказал негромко:
— Теперь я понимаю, каким оружием были убиты все эти люди…
Хоть и светило яркое полуденное солнце, было жутко и мрачно. Кругом лежали безжизненные тела, раскинувшись в нелепых позах, окрасив землю под собой кровью. Мертвая деревня молчала, словно тихое кладбище. Лишь угрюмо каркали в кронах тополей охрипшие обожравшиеся вороны.
Вновь взвыл пес.
Путники торопливо покинули селение мертвецов, но плач одинокой собаки еще долго преследовал их.
5Наконец-то скучный однообразный ландшафт начал меняться. Степь слегка всхолмилась, на пути попадались высокие курганы — не то искусственного, не то естественного происхождения. Встречались редкие перелески, насквозь прозрачные, какие-то нездоровые. Зато трава росла, не зная удержу. Местами путники с головой скрывались в колышущемся под ветром ковыле. Иногда дорогу преграждали балки и неглубокие, но длинные овражки, поросшие высокой крапивой, и, преодолевая эти жгучие досадные препятствия, Глеб доставал меч и врубался в заросли травы, оставляя после себя широкую просеку. Магу было проще: спрятав и лицо и руки в складках бесформенного балахона, он мог запросто войти в самую гущу крапивной чащобы…
Поднимаясь на вершины холмов, выбираясь из высокого разнотравья, вскарабкиваясь на курганы, товарищи замирали на некоторое время и внимательно осматривали горизонт, окутанный туманной дымкой. Они выглядывали опасность, намечали очередную точку маршрута, пытались заметить вдали признаки человеческого жилья.
