Роман Глушков - Каратель богов
Короче говоря, оставлять свергнутого хозяина «Ласточки» в живых было не только бессмысленно, но и опасно. Единственная польза, какую он еще мог нам принести, – это помочь Башке избавиться от досадного недоразумения – чистой тринадцатой графы в его полевом допуске. Ради чего Башка должен был в буквальном смысле собственными руками избавить нас от Барклая…
Было заметно, что экзаменуемый нервничает, хоть и старается всеми силами не подавать виду.
– Соберись! – вполголоса порекомендовал я ему, бросающему нервозные взгляды на сидящую к нам спиной жертву. – Не забивай голову лишними мыслями. Думай о том, что до сегодняшнего дня на твоем счету было три тысячи отнятых жизней, а теперь будет три тысячи одна. Тоже мне, достижение: увеличить свои смертные грехи на какие-то жалкие три сотых процента!
– Я в порядке, – кивнул усиленно храбрящийся мамлюк. – Дело в другом: просто вы так сильно на него похожи, что это немного сбивает меня с толку.
– Ну тогда иди и побыстрее устрани помеху, какая мешает тебе сосредоточиться на работе!.. Нож или пистолет?
– Что, простите?.. Ах да, понял, о чем вы! Думаю, лучше все-таки пистолет. Или это э-э-э… не по правилам?
– Почему же? Твое право, – ответил я. – Было бы нельзя, я бы не предлагал… И я когда-то начинал с пистолета. Стандартный выбор новичка. Редко кто соглашается вписать себе в тринадцатую графу первый пункт ножом. А особенно такие, как ты, чистоплюи.
Я вынул из кобуры «Страйк», взвел его, после чего извлек магазин и, оставив в пистолете всего один патрон, передал оружие Башке. Тот взял его слегка подрагивающей рукой – вполне естественная реакция, за которую на экзамене не начисляют штрафные баллы, – затем кивнул не то в знак благодарности, не то согласившись с моими последними словами, развернулся и целеустремленной походкой направился к Дровосеку.
Завидев это, Вектор отступил от него в сторону, дабы дать Башке больше места и не попасть случайно под его выстрел.
Любое, даже короткое промедление играло сейчас не в пользу испытуемого. Поэтому он решил не ходить вокруг да около, а действовать быстро, с ходу пустив Барклаю пулю в голову. Да не в затылок, а в лоб, чем, видимо, надеялся заработать себе дополнительный балл за храбрость. И заработал бы – все-таки не каждый на его месте осмеливается стрелять, глядя жертве в глаза, что тоже отмечается экзаменатором, – если бы Дровосек вдруг не подал голос.
– Стойте! – взмолился он, сгорбившись, вжав голову в плечи и испуганно заморгав. – Стойте, погодите! Не стреляйте, прошу вас!
Башка, который уже вскинул «Страйк», сбился с шага и замешкался. Похоже, он уповал на то, что приговоренный к смерти умрет, не успев ничего понять, и потому был обескуражен этим внезапным и несвоевременным прозрением жертвы. Вместо того чтобы спустить курок, палач-новичок застыл в двух шагах от пленника с пистолетом в вытянутой руке и растерянно оглянулся на меня.
Я хотел было прикрикнуть на него, чтобы он не стоял, а действовал, но передумал и жестом велел Башке повременить с расправой. Несмотря на звучащее в мольбе Барклая отчаяние, я тем не менее не расслышал в ней никакого унижения. Что и пробудило во мне закономерное любопытство.
О чем мы говорили с Башкой вполголоса на балконе холла, Дровосек не слышал, но чутье параноика подсказало ему, что должно вот-вот произойти. И все же он просил нас не о пощаде, ибо осознавал, что это бесполезно, а, похоже, хотел напоследок что-то нам сказать.
Я не сентиментален и обычно не трачу время, позволяя своим жертвам толкать предсмертные речи. Но, поскольку сегодня палачом выступал не я, мне показалось, что не будет ничего зазорного в том, если Барклай получит перед казнью маленькую поблажку.
– Чего тебе еще? – поинтересовался я, приблизившись и встав рядом с замешкавшимся экзекутором. – Давай, говори. Только покороче. Сам понимаешь, нам с тобой возиться совершенно недосуг.
– Да, я… все прекрасно понимаю – не вчера родился, – ответил Барклай, сглотнув подступивший к горлу комок. – И даже в какой-то степени рад: все-таки для Зоны такая смерть – лучшая из всех возможных. Ни о чем просить вас не собираюсь – много будет чести мне перед вами унижаться! Только один вопрос задам, и на этом все. Договорились?
– Ладно, задавай, – разрешил я.
– Спасибо… – Дровосек вновь судорожно сглотнул, шумно вздохнул и, волнуясь от того, что произносит последние слова в своей жизни, осведомился: – Картина, которую вы принесли… «Вирсавия»… Она подлинная?
– Разумеется, нет, – ответил я, не видя смысла скрывать от приговоренного правду. – Обычная высокотехнологичная подделка. К чему нам было тратить время на розыск настоящей картины лишь для того, чтобы проникнуть к тебе в крепость? Для этого вполне хватило и фальшивки.
– Что ж, неудивительно… Я именно так и думал, – пробормотал Барклай, потупив взор. Его голова и плечи также безвольно поникли, но страха он по-прежнему не испытывал: – И все равно досадно, поскольку я до последнего надеялся, что мои предчувствия меня обманули… Очень жаль! А было бы здорово взглянуть сейчас на настоящего Брюллова, ведь картины – единственное в моей жизни, что я по-настоящему ценил.
Больше он не проронил ни слова. Я – тоже. Толкнув Башку в бок, я кивком указал ему на понурившуюся жертву, после чего тот, поняв намек, вновь вскинул пистолет и завершил испытание. Сделал он это с явной поспешностью – видимо, пытался таким образом загладить передо мной свои прежние экзаменационные огрехи. Но теперь его рука не дрогнула, и выстрел получился точным. Лишь отвращение, появившееся на лице у коротышки, когда он превратил голову Дровосека в кровавые ошметки, выдавало, что он в действительности думает о проделанной им грязной работе. Впрочем, брезгливость, как и легкий мандраж, тоже была простительна для новичка и не влияла на итоговую оценку, которую мне предстояло ему вынести.
– Достаточно неплохо для чистоплюя, – резюмировал я, одобряюще похлопав Башку по плечу и забирая у него разряженное оружие. – Будем считать, что ты справился с задачей. И я непременно занесу это в протокол, как только мы разгребем здесь бардак и обрадуем нужных людей, что лавочка Дровосека не пострадала и торгует в прежнем режиме.
– Мы использовали Дьякона, чтобы выйти на Барклая, это ясно. Но я все еще не пойму, зачем мы затратили столько трудов, чтобы отвоевать у него бизнес, – проговорил Башка, утирая со лба заслуженный трудовой пот.
– Резонный вопрос, юноша, – заметил я и решил выдать ему очередной фрагмент моего стратегического пазла, который я по-прежнему держал целиком лишь у себя в голове. – Сегодня, благодаря в том числе и тебе, мы наконец-то заняли нужную диспозицию для атаки на G.O.D.S., Умника и их Исгор. И теперь впереди у нас назревает настоящее веселье, потому что я намерен сунуть в их муравейник палку и хорошенько его разворошить. Так что пускай они радуются последним спокойным денькам, отсыпаются впрок и нагуливают жирок, ведь очень скоро мы напрочь отобьем им и сон, и аппетит!..
Глава 7
Крупно заблуждается тот, кто думает, будто распространять слухи – легкое и необременительное занятие. Не спорю, возможно, на бытовом уровне так оно и есть. У сидящих возле подъездов всеведущих бабушек и точащих лясы о житье-бытье подружек распускание сплетен и впрямь не отнимает много сил. Но когда подобным делом приходится заниматься по долгу службы, тут уж поневоле работаешь в поте лица. Ведь целенаправленное производство слухов рассчитано не только на шумиху и обман противника. Они – всего лишь подкормка, разбросав ее, я баламучу воду и стараюсь привлечь к себе рыбину, которую хочу изловить.
И если эта подкормка вдруг окажется сырой или тухлой, я могу рассыпать ее хоть вагон, но так и не добиться желаемого результата. На самом деле для его достижения достаточно порой лишь щепотки подобного варева. Но непременно высококачественного и брошенного в нужное время в нужном месте.
Главные условия, какие обязан соблюдать профессиональный изготовитель сплетен: они должны выдерживать проверку на правдивость и не казаться чересчур фантастическими для объекта, на который изначально нацелены. Способ, каким они дойдут до него, также имеет значение, но в нем уже нет строгой рецептуры. Следует лишь помнить, что для подачи дезинформации адресату не всегда самый прямой путь является самым эффективным. Крупная рыба, как правило, крайне осторожна. И она скорее выхватит лакомство из пасти уже треплющей его мелкой рыбешки, чем из рук бросающего приманку в воду рыболова.
Впрочем, после того, как я научился менять свою личину, посредник в этой работе мне больше не требовался. Сегодня я сам мог прикидываться любой рыбешкой, что позволяло мне подплывать вплотную к своему будущему улову. И пусть при этом мой риск быть сожранным вместе с подкормкой также возрастал, он того стоил. Чем меньше оставалось посредников между мной и моей целью, тем надежнее была гарантия, что мой план в итоге не сорвется.
