Роман Глушков - Каратель богов
Короче говоря, праздник удался. Пить молодежь умела плохо, а имплантами, какие купировали ей похмельный синдром, парни, в связи с возрастом, еще не обзавелись. Однако о своих пьяных спорах курсанты не забыли. И, как бы ни раскалывались наутро их головы, отправились подтверждать свои вчерашние бахвальства делом.
Я отказался идти с ними, сославшись на занятость в связи с приемкой товара, какой был доставлен из Анапы вместе с охотниками. При этом мне даже не пришлось врать, поскольку работы и впрямь было много. Содержимое всех десяти контейнеров следовало вынуть, разукомплектовать и затем упаковать все это по-новому. А затем разделить контейнеры на две партии и приготовить их к транспортировке по суше. Куда именно, я пока не знал. Это должно было решиться после того, как G.O.D.S. станет известно о прибывшем в «Чауду» грузе.
Если бы Шашкин вдруг блеснул меткостью и выиграл пари, это подпортило бы правдоподобие легенды о его дальнейшей судьбе, которую вскоре предстояло услышать его сокурсникам. Но шансы на победу у Олега были невелики – всего двадцать пять процентов. А с учетом того, что моими стараниями он выпил вчера больше всех, этот процент опустился еще ниже. Поэтому чуда не случилось, и будущая жертва моих интриг возвратилась с охоты в раздосадованном настроении. Которое у Шишкина вконец упало, когда я торжественно вручил обещанный мною приз лучшему охотнику дня – племяннику вице-адмирала Мигульева.
Победитель, надо отдать ему должное, проявил к Олегу великодушие и не стал над ним злорадствовать. Зато его обделенные наградой товарищи на протяжении всего вечера напоминали неудачнику о его вчерашней похвальбе. И предлагали ему назавтра вообще отказаться от охоты, поскольку таким образом у каждого из них появится больше шансов завоевать себе вторую премию. Разумеется, нынешний ужин также не обошелся без выпивки. И обильно заливший свое горе Шашкин ушел спать вусмерть пьяным и разозленным…
А наутро он исчез. Вместе со своим оружием и экипировкой. Из всех его вещей остался лишь включенный мини-комп, который пришедшие будить Олега товарищи обнаружили на смятой кровати. Но вспомнили они о мини-компе уже после того, как выяснились все подробности Олегова побега. Он был не столько хитроумным, сколько дерзким. Зная, что беглеца не выпустят ночью с территории «Чауды», перед рассветом он оглушил дежурившего в ЦУПе оператора и, сообразив, как отключить один из секторов периметра, открыл ворота и ушел в пустошь.
Видеокамеры охранной системы исправно зафиксировали его уход, но поскольку во избежание недоразумений я приказал присвоить всем гостям статус «свой», тревога не включилась. А оглушенный оператор так и провалялся без сознания до тех пор, пока мы, бросившись на поиски Олега, не примчались на пульт и не увидели, что тут произошло.
Само собой, сафари было отменено, и мои бойцы, опекавшие вчера охотников, отправились в погоню за Шашкиным по его следам. Но тот будто в воду канул. Пройдя пару километров, Вектор, Гаер и местный проводник потеряли следы Олега, напрочь смытые очередным ливнем, которые разражались в Крыму чуть ли не ежечасно.
Пока эти трое гонялись за курсантом, его озадаченные приятели догадались-таки изучить оставленную им улику – мини-комп. И обнаружили на нем краткое видеообращение, в котором пьяный Шашкин объяснял причину своего внезапного поступка, слезно каялся перед сокурсниками за ожидающие их теперь неприятности и прощался с ними, а также со своей прежней жизнью.
«Меня неодолимо влечет к себе Зона! И скоро я докажу ей и всем вам, что больше никто и никогда на этом свете не посмеет надо мной насмехаться!» – таковы были последние слова юноши, которыми он завершил свою эмоциональную речь, отправляясь в неизвестность…
Да, тяжелая у меня выдалась ночка, что ни говори! Труднее всего было, разумеется, избавиться от трупа Шашкина, который нам с Вектором и Гаером пришлось аккуратно расчленить и по частям уничтожить. Смерть парня была чертовски болезненной, зато быстрой. Он скончался от «сушняка», но не от того, который возникает у человека с перепоя в глотке (да Олег и не дожил до своего последнего похмелья), а от отравляющего вещества, носящего такое название. Естественно, оно было названо так неспроста. Введенный в вену пьяному человеку, «сушняк» мгновенно вступал в реакцию с растворенным в крови алкоголем. Отчего вся кровь до последней капли за полминуты сворачивалась в сосудах до консистенции сырой резины. Это не только убивало жертву, но и позволяло палачу затем разрезать ее труп, не оставив на полу ни единого кровавого пятнышка.
Пока мои подельники скармливали останки Шашкина наноботам кухонного утилизатора отходов, я принял личину покойного. После чего нарядился в его одежду и, используя весь свой актерский талант, сфабриковал на мини-компе Олега его прощальное обращение к товарищам. Затем отправился в ЦУП, вырубил оператора, вколов ему заодно для гарантии дозу снотворного, отключил нужный сектор периметра и удалился, изображая перед видеокамерами неуверенную, полупьяную походку.
Маршрут моей прогулки по предрассветной Зоне еще днем проверил Вектор, так что мой риск был сведен к минимуму. Отойдя от базы и хорошенько запутав следы, я возвратился на нее другим путем и первым делом подчистил видеозапись, которая зафиксировала мой повторный переход через периметр. Потом припрятал вещи Олега и, вернув себе облик Барклая, стал дожидаться, когда меня разбудят напуганные исчезновением товарища гости…
Весь оставшийся день и половину следующего я отправлял охрану прочесывать округу, наказывая отыскать если не живого Шашкина, то хотя бы его останки. Связался даже с Цитаделью Ордена и лично попросил Командора Хантера, если, конечно, это его не затруднит, выслать патруль к тамбуру, чтобы перехватить возле него человека, чье описание и фото я присовокупил к своей просьбе. Само собой, никто ничего не обнаружил, что, впрочем, никого и не удивило. Олег канул без вести, а такое в Зоне в порядке вещей…
Вечером третьего дня скорбящие по сокурснику горе-охотники, забрав его мини-комп, погрузились на катера и отчалили восвояси. Меня же ожидал трудный разговор с Мигульевым по поводу произошедшей трагедии. А ему в свою очередь предстояло объясняться с семьей Шашкина, которую он, по словам племянника вице-адмирала, очень хорошо знал.
Мигульев, как и предполагалось, сильно расстроился, но все же не стал возлагать вину за случившееся целиком на меня. Причиной тому была не столько честность вице-адмирала, сколько немалые деньги, которые он потерял бы, испортив со мной отношения. Я, в благодарность за его великодушие, немедленно перевел внушительную денежную компенсацию родным пропавшего без вести курсанта. И высказал надежду, что парень все-таки не погиб, ведь он много знал о Зоне, ее порядках и был неплохо экипирован. Мигульев, правда, моего оптимизма не разделял. Но заверил меня, что подергает за нужные ниточки, чтобы работающие в Пятизонье чистильщики поглядывали, не попадется ли им на глаза сталкер, похожий на молодого и заносчивого Олега Шашкина…
Я мог бы поспорить на что угодно, что такой сталкер очень скоро объявится, но, естественно, не стал заключать с вице-адмиралом подобное пари. А Шашкин возник в Выгребной Слободе спустя пять дней после своего исчезновения. И держался он, надо заметить, очень уверенно для новичка, не отходившего по Зоне и недели.
Как вел бы себя на моем месте реальный Шашкин – так же раскованно или поскромнее, – являло собой загадку, непроверяемую в принципе. Но мне прикидываться робким неофитом было не резон, ведь за тем я и приперся на Обочину, чтобы привлечь к себе внимание нужных людей.
Вечерело, и околачивающиеся на рынке сталкеры, а также торговцы еще только начали разбредаться по здешним злачным местам. Наиболее популярным среди них считался бар «Пикник», чья хозяйка, склочная калека, безрукая Кали, вывела с годами свое заведение в разряд элитных (по непритязательным сталкерским меркам, естественно). А это значит, что в нем ежедневно собиралась большая часть здешнего сурового бомонда. Иными словами, и для меня, и для пасущихся на Обочине осведомителей G.O.D.S. «Пикник» являлся тем пресловутым местом встречи, которое изменить никак нельзя.
Вколов себе загодя лошадиную дозу нейтрализатора алкоголя и прочей инородной химии, я ввалился в бар Кали и с порога отсалютовал рукой всем покосившимся на меня посетителям: дескать, привет, бродяги, рад вас видеть! Само собой, никто из них до сих пор меня ни разу не встречал, и поэтому ответного приветствия я не дождался. Однако мои армейские доспехи, с которых были тщательно, но все же грубовато стерты знаки отличия, дали понять местной публике: я – новичок. Вдобавок не слишком умный и пренебрегающий осторожностью, а такие редко доживают до того дня, когда поумнеют и наберутся опыта.
Сталкер мог носить подобные доспехи по двум причинам: либо он дезертировал из армии, либо снял экипировку с мертвого чистильщика, которого, вполне вероятно, сам же исподтишка прикончил. В пустошах ходить с такими компрометирующими уликами еще можно – главное, не попадаться на глаза военным и все. Но в многолюдной Выгребной Слободе, где кишели армейские наблюдатели всех мастей и скрытно, и в открытую, военное облачение без опознавательных знаков могло оказать сталкеру медвежью услугу…
