Андрей Посняков - Кокон
— Ничего мы тут не выпьем. — Усмехнувшись, Максим выскочил на лыжню, прямо перед бегущими лыжниками. Один за другим они пронеслись сквозь него, словно через пустое место.
— Ну? — Молодой человек сплюнул в снег. — Понятно теперь? Или еще какие-нибудь примеры требуются?
— Иллюзия! — ошарашенно произнес Григорий Петрович. — Оптическая иллюзия! Но, боже мой, какая великолепная! Постойте-ка… — Он присмотрелся к лыжникам, к зрителям, к плакатам… — Господи! Да это ж семьдесят пятый год! Ну да — слет юниоров. Я его прекрасно помню — мне тогда было лет двенадцать. Кстати, я в кружке дельтапланеризма занимался, он у нас только появился тогда… Ой, ой, смотри, Максим, видишь, у пьедестала человек в барашковой шапке? Грузный такой, в пальто?
— Ну, вижу.
— Так это товарищ Лютиков. Секретарь горкома! Боже мой, боже! Ну надо же! Пойти, что ли, поискать знакомых, пока все это не кончилось?
— Некогда нам искать знакомых, Григорий Петрович! — твердо произнес Максим. — Выбираться из этого морока надобно — вот что. И побыстрей. Про девчонок не забывайте и про кровавый след.
— Ага, забудешь тут, как же! И все-таки… Нет, это что-то невероятное!
Инженер все оглядывался, когда шли обратно, до тех пор пока снова не выбрались на полянку с цветиками-семицветиками… и тогда все исчезло и синее небо затянула надоевшая желтая пелена, а доносившаяся с озера музыка смолкла.
— Вон… — Наклонившись, Макс показал на красневшие на папоротниках капли. — Туда их тащили, в деревню.
— В деревню?
— В деревню трехглазых… Помнишь, Петрович, я как-то рассказывал, правда, вы мне все тогда не поверили, смеялись даже… Похоже, Микол нашел-таки дорожку к этим тварям. Поставляет им зачем-то свежее мягкое мясо — детей, молодых девушек… В обмен на что?
— Мясо? Каким-то мифическим трехглазым? — Григорий Петрович недоверчиво покачал головой. — А ты, Максим, часом, не преувеличиваешь? Микол, конечно, не ангел, но и не демон же! А эти трехглазые — честно говоря, не очень-то я в них верю.
— С одним из них я лично встретился как-то в одном подвале нос к носу, — невесело усмехнулся Макс. — Не сказать, чтобы встреча была приятной. Интересно только, как с ними стакнулся Микол? На какой основе у них, так сказать, консенсус?
— И все же — не верится мне ни в каких чудовищ!
— А в кокон этот проклятый — верится? В том, что наш городок, по сути, вещь в себе? Вот что, Григорий Петрович, лучше скажи: вот эти все возчики, охрана — они никаких отличительных знаков не имеют?
— Да нет, кажется, — пожал плечами инженер. — По крайней мере, я не замечал.
— Ясненько. — Тихомиров потер руки. — А рожи ты их замечал? Ну, может, кого из них раньше в городе видел?
— Да нет… Хотя постой-ка! А ведь видал, правда. Один… нет, даже больше.
— Отлично. Значит, не перепутай, Петрович, — вырубишь сначала свет минут на десять, потом, ровно через два часа, еще раз, уже насколько хочешь.
— Да не перепутаю я, помню. — Инженер отмахнулся. — Тебе двух-то часов хватит?
— Вполне. Чай, не Нью-Йорк — деревня в пять домишек.
* * *Как и договаривались, Петрович вырубил свет, как только Максим подобрался к ограде. Перекинув через пущенную поверху колючую проволоку заранее припасенные еловые ветки, молодой человек ловко спустился в снег и скрылся в деревне. Затаился, слушая лай собак… Над головой вспыхнула желтая лампа. Немножко помигала… Погасла… Опять вспыхнула.
За это время Максим успел прошмыгнуть во двор — там, где не слышно было собачьего лая, — и затаиться за высокими перилами крыльца.
На улице, за забором, слышались чьи-то озабоченные голоса:
— И что там такое со светом, Кольша?
— Так провода-то провисли, вот и…
— Я когда еще говорил, надо их от снега чистить!
— Да и вообще хорошо б заменить.
— Да, хорошо бы…
Вот двое вдруг остановились:
— Давай-ка заглянем к Витьку, на жбан. Он, кстати, звал.
— Он-то звал… А Микол что скажет?
— Да Микол спит уже…
— Ага, спит…
— Ладно, заглянем попозже.
Черт!!! В сенях распахнулась дверь, и какой-то пьяный тип едва не споткнулся о затаившегося на ступеньках Макса.
— Кого здесь черти носят?
Позади него, в сенях, послышались голоса. Щелкнул выключатель, и над крыльцом ярко вспыхнула лампочка.
— Здорово, Витек, — поднимаясь, радостно улыбнулся Тихомиров. — А я к тебе! Ты, говорят, на жбан приглашаешь?
— На жбан? — Витек — здоровенный, метра под два детина с круглым, каким-то простодушно-детским лицом и крупным, с красными прожилками, носом — похлопал глазами. — Ну, заходи. Что-то я тебя не припомню… Новенький что ли?
— Ага. С ТЭЦ.
— Понятно… Ну заходи, заходи, там накрыто. Парни! А ну, налейте-ка новенькому!
* * *Из чего только они ее гнали, эту табуретовку? Такое впечатление — из навоза!
Максим едва выпил — аж глаза на лоб полезли. Даже закашлялся с непривычки:
— Ух, хороша!
— Ха! То-то же! — довольно ухмыльнулся вернувшийся с улицы хозяин. И, заглянув на кухню, громко распорядился: — Валюха, тащи яичницу! Готова уже?
— Да готова, готова, ирод!
— Я вот тя за ирода ухватом-то приласкаю!
— Ой, гляди! Приласкал уже один такой…
— Ладно, неси, неси…
Валюха — несмотря на весь свой грозный бас — оказалась маленькой востроносенькой женщиной с хитрым взглядом, этакой лисичкой-сестричкой, впрочем, ничуть не боявшейся своего грозного мужа — или кем ей там приходился громила Витек.
Поставив на стол сковородку, она неожиданно улыбнулась Максу:
— Вы что-то в первый раз у нас.
— Говорю же тебе — новенький.
Ухмыльнувшись, Витек вновь разлил табуретовку по стопкам:
— Ну, за знакомство… Тебя, кстати, как звать-то?
— Ма… Михаил. Пушкин.
— Хорошо — не Лермонтов! — громко расхохотался верзила.
Дружки его — один такой же здоровенный, другой, наоборот, маленького росточка, тщедушный, с прищуренным нехорошим взглядом, — тоже засмеялись.
Выпили. Закусили.
— Слышь, Лермонтов, ты в карты играешь? — занюхав выпивку рукавом, поинтересовался Витек.
Тихомиров кивнул:
— Играю. В «Кинга» там, в «тысячу»…
— А в «козла» умеешь?
— Спрашиваешь!
— Ну, садись тогда… С Михеем в паре будешь. — Витек кивнул на тщедушного мужичка. — У него напарник, вишь, в карауле сейчас… Только чур, Михей, не мигаться!
— Да ладно, — закуривая, протянул тщедушный. — Что за игра без миганий? Неинтересно даже.
— Неинтересно ему… Что ставите, парни?
— Девок! — сразу же бухнул Макс. — Сколько хотите — двух, трех?
— Мо-ло-дец… — Все, даже тщедушный, посмотрели на нового гостя с нескрываемым уважением. — И без обмана?
— Зуб даю! — Тихомиров тут же поклялся и пояснил: — У нас там есть кое-какие возможности…
— Знаем мы ваши возможности, — неожиданно помрачнел Витек. — Уж извини — наслышаны…
— Вы-то что ставите? Давайте тоже — девок. — Максим сладострастно ухмыльнулся. — А то я что-то тут без них… устал.
— Хха! Устал он! Ладно, приведем на выбор… Постой! — Хозяин помотал головой. — Это мы, значит, тебе приведем… а если ты проиграешь, то когда расплатишься? Потом?
— Так я ж их с собой не таскаю, — пожал плечами гость. — Не верите, тогда могу не девками, могу… вот… — Он вытащил из кармана куртки бинокль.
— Вот это — дело! — одобрительно кивнул Витек. — Под это давай играть…
Тихомиров, конечно, игрывал в «козла» и раньше, но так, на любительском уровне, здесь же собрались профессионалы, пусть даже и в дупель пьяные, но не потерявшие ни осмотрительности, ни куража, ну, может, так, самую малость осоловевшие.
Первую партию Макс проиграл вчистую — несмотря на то что напарник его, Михей, оказался парнем битым — играл расчетливо, покуда присматриваясь к напарнику. И, надо отдать ему должное, за проигрыш не упрекнул ни словом.
Посчитав очки, Тихомиров молча положил на стол бинокль:
— Берите!
— Вот это — молодец! — Витек снова набулькал стаканы. — Вот это — уважаю. Сказал — сделал. Ну что, пойду до ветра да продолжим…
Его напарник, верзила тоже вышел на двор, и тут Михей, оглянувшись, быстро зашептал:
— Теперь мигаемся наоборот — трефы пусть будут черви, а крести — бубны. Ну и вальты — на правой руке, а дамы — на левой.
— Догадаются!
— Да. Только не сразу. — Михей подмигнул и осклабился, показав целый рот гнилых зубов.
И эту партию они и в самом деле выиграли! Михей откровенно радовался, даже, сам того не осознавая, помог Максиму, громко заорав:
— А ну! Ведите сюда девок! Ведите, ведите — что сидите-то?
— Ну, ты это. — Витек опасливо покосился на кухню. — У меня ведь тут это… жена.
— Так это у тебя жена, — скривил губы Михей. — А у нас с Михой — нету! Верно, Миха?
