Андрей Посняков - Кокон
Тот хмыкнул:
— А ты сам-то как?
— А у меня свитер теплый, не чета твоему. Черт, скорей бы Олесю отыскать.
Впереди показались огни девятиэтажек — город. Инженер улыбнулся и, снова кашлянув, спросил:
— Ты как хоть все это время жил, Максим?
— Да по-разному. — Тихомиров махнул рукой. — Сейчас придем… Ой! А ведь нельзя ко мне-то!
Максим кратко рассказал о том, что произошло сегодня с его квартирой и с Олесей.
Григорий Петрович слушал внимательно, кивал:
— Этот ваш старший по подъезду, Иван Кузьмич, явно при делах.
— Я тоже так думаю. Может, тряхануть его?
— Ты полагаешь, он знает, куда увозят работников? — Инженер хохотнул. — Ну, положим, то, что их везут на ТЭЦ, он тебе скажет. Так это и без него известно. Лучше за фургонами проследить — надежнее.
— Проследим, — сквозь зубы процедил Макс. — Петрович! Во-он на ту тропку сворачивай.
— Да я бы хотел домой… Взять кое-что.
— Ага, домой! — Быстро схватив инженера за рукав, Максим вместе с ним рухнул в сугроб.
И вовремя — из-за леса как раз выскочили пятеро всадников и, гикая, пронеслись в сторону микрорайона.
— По твою душу! — выбираясь из сугроба, усмехнулся Максим. — Ну, пошли… Здесь, недалеко, моя двоюродная сестрица живет.
— А если и у нее…
— Не думаю. — Молодой человек отрицательно покачал головой. — Вряд ли кто о ней знает. Квартиру я всю жизнь снимал и с соседями особо не роднился… Теперь вот сюда, налево. Ну вот, пришли… Погоди! Проверю на всякий случай.
Осторожно обойдя крыльцо, Тихомиров заглянул в окно, освещенное неровным светом стеариновой свечки — на старый город электроэнергия не подавалась: мало нашлось желающих платить.
На кухне за столом сидели все четверо обитателей дома: Настя с Игорьком и Лена с маленькой дочкой. Ели вареную картошку с квашеной капустой и солеными огурцами — ужинали.
— Все в порядке! — дав знак Петровичу, Макс поднялся на крыльцо и, тщательно обмахнув веником снег, постучал. — Эй, хозяева! Гостей принимаете или как?!
— Гости в такую пору дома сидят… Ой, Максим, ты?
Через пару минут гости уже сидели за столом и, махнув по стопке настойки, закусывали хрустящими огурчиками и разваристой вкуснейшей картошкой.
— Вовремя вы, — улыбалась сестрица. — Мы как раз ужинать сели.
На следующий день, не тратя времени даром, Максим и Петрович, одевшись потеплее, встали на лыжи и ходко пошли в сторону самолета. Тихомиров тащил объемистый рюкзак с припасами, а за плечами инженера поблескивал вороненый ствол охотничьего ружьишка. Ружьишком — мужниным — снабдила заботливая Настя.
Рвался в бой и племянник, но Макс тут же дал ему укорот — мол, охраняй лучше женщин, времена стоят неспокойные. Отговорил… Правда, Игорек смотрел с обидой… уж пусть лучше обижается, чем что с ним случится. Два было сына у сестрицы — теперь один. С младшеньким, Лешкой, доведется ли еще свидеться-то? Хотелось бы, конечно, надеяться…
— Смотри, смотри — фургон!
Путники затаились в лесу у Светлого озера, как раз возле накатанной санями дороги, вблизи деревни.
Показавшийся на повертке запряженный парой гнедых фургон неспешно прокатил мимо. На облучке, кроме возницы, сидел дюжий молодец с ружьецом и в лихо сдвинутой на затылок ондатровой шапке.
У стенки из булыжников и кирпичей — все-таки сложили, сволочи, — повозка остановилось. Двое часовых распахнули ворота… Пропустили фургон. Перекинулись парой слов с возницей. Снова закрыли ворота. Надежные, крепкие, сколоченные из толстых досок.
— В деревне их держат, тут и думать нечего, — прошептал Максим. — Как бы вот только туда проникнуть? Попытаюсь, как стемнеет…
— Так там, верно, фонари… Фаза кинута: вон столбы, линия… — Григорий Петрович вдруг улыбнулся. — Впрочем, с фазой мы как-нибудь справимся, устроим замыкание… Только вот куда ты там пойдешь-то? Девок в любом сарае держать могут.
— Нет, не в любом — ночи-то стоят морозные, замерзнут. Думаю, местные куркули девчонок по домам, в работницах держат. Вот и проверю.
— Я с тобой пойду! Если что… — Инженер многозначительно покачал ружьецом.
Максим скривился:
— Нет уж, Петрович, не надо. Поверь — мне одному лучше будет, спокойнее. Ты уж лучше с ружьецом — тут, в лесочке. Если что, на тебя бежать буду.
— Ладно. — Григорий Петрович нехотя согласился и, взяв у Максима бинокль, припал к окулярам.
Смотрел он, впрочем, не на деревню, а на провисшие от снега провода.
— Славно, славно, — ухмыляясь, бормотал про себя инженер. — Тут и делать-то ничего не надо. Кусачки есть… Слушай, Максим, я ведь могу им хороший фейерверк устроить… отвлечь!
— Отвлеки. — Тихомиров согласно кивнул. — Только не сразу… Сначала попробуем мягко… по-тихому. Тсс!!!
Он вдруг приложил палец к губам: невдалеке, за елками, слышались чьи-то голоса и конское ржание.
— Едет кто-то… Ох ты ж, господи!
На дороге показался целый обоз — в санях сидели мужики и молодые парни, все с ружьями, охотничьими карабинами, топорами.
— Да уж, — покачал головой инженер. — Видать, не судьба нам с тобой сегодня…
— Все равно попробую! — упрямо стиснул губы Максим. — Ты, главное, свет вовремя потуши.
— Уж в этом будь уверен!
До наступления темноты еще оставалось довольно много времени, и напарники немного перекусили салом с луком, выпив для сугреву прихваченной в дорогу настойки. Хоть день и стоял теплый, а все же замерзли — чай, не май месяц.
Прошло, наверное, часа два или два с половиной, как вдруг ворота открылись, и на дороге вновь показались сани… с девушками — Олеси среди них Тихомиров не разглядел — и охраной; сидевшие в санях парни были как-то необычно серьезны, никто не орал, не шутил, не пел песен.
— Микол! — заметив на облучке знакомую фигуру, хмуро прошептал Макс. — Куда это их черти понесли? Ого! Кажись, сюда сворачивают! К Светлому. Ну точно — сюда.
И в самом деле, немного не доехав до убежища Максима и Петровича, сани круто повернули в лес… Переглянувшись, напарники встали на лыжи и быстро заскользили следом.
И чуть было не столкнулись с парнями! Те уже ехали обратно… Хорошо, Максим вовремя услыхал топот копыт.
Напарники едва успели нырнуть в лес — сани промчались мимо, сидевший на облучке ездовой что есть силы нахлестывал лошадь. Никаких девчонок на этот раз в санях видно не было.
— Что ж эти сволочи с ними там, в лесу, сделали? — тихо пробормотал инженер.
Пропустив сани, оба переглянулись и, не сговариваясь, побежали в ту сторону, откуда только что выехали люди Микола.
Бежать пришлось не так уж и далеко — метров через сто показалась небольшая поляна с росшей посередине высокой корявой сосной… Весь снег под ней был красным от крови.
— Господи… — Застыв как вкопанный, Петрович растерянно перекрестился. — Это что же тут делается-то, а? Убили, видать, девчонок, а тела спрятали. Выбросили куда-нибудь в сугроб… во-он, волокли, ироды!
Максим проехал по кровавому следу, резко обрывавшемуся на краю поляны, у проталины, поросшей желтой прошлогодней травой. Никаких истерзанных трупов поблизости видно не было.
— Проталина, — с удивлением выговорил инженер. — Ну надо же! Что-то рановато…
Максим нервно расхохотался:
— Так, может, тут теплоцентраль?
— Ага, как же. — Григорий Петрович присел на корточки. — Ишь ты — и цветики какие-то расцвели. Подснежники что ли?
Он сорвал цветок — разноцветный, переливающийся морок, цветик-семицветик, тот самый.
— А ну-ка посмотрим, — отцепив лыжи, тихо сказал Макс.
Осторожно прислушиваясь, они зашагали по узкой, вьющейся посреди папоротников и сосняка, тропке, вернувшей их обратно в зиму. На залитую солнцем поверхность Светлого озера, полную лыжников!!! И гомонящих зрителей!
А еще — тут же, на сколоченных деревянных прилавках, продавали чай с блинами, какие-то коржики, лимонад и пиво. Над прилавками сиял белыми буквами по кумачу лозунг: «Привет участникам спортивного слета юниоров!»
Люди смеялись, кричали, пили пиво и чай. Ветром проносились лыжники. Надрывался укрепленный на ближайшей сосне репродуктор:
Колышется сердце,
Сердце волнуется,
Почтовый пакуется груз!
Мой адрес не дом и не улица,
Мой адрес — Советский Союз!
А в небе, ослепительно синем, залитом ярким солнцем, небе пролетал дельтаплан.
— Черт побери… — Григорий Петрович удивленно похлопал глазами. — Это еще что здесь?
Тихомиров ничего пока не говорил — он уже догадался. Морок! Опять это проклятое наваждение.
— Мой адрес — Советский Союз, — с удовольствием подпел репродуктору инженер. — Слушай, Максим, может, сходим, чайку выпьем?
— Ничего мы тут не выпьем. — Усмехнувшись, Максим выскочил на лыжню, прямо перед бегущими лыжниками. Один за другим они пронеслись сквозь него, словно через пустое место.
