Алексей Молокин - Блюз «100 рентген»
На деньги Лешке было наплевать, зачем они ему, деньги? С рюкзаком за плечами, в котором постукивали консервные банки и позвякивали бутылки с самогоном, он почувствовал себя уверенней и быстрым шагом отправился на бережок, чтобы искупаться и привести себя в порядок перед поездкой в Припять.
Чуть повыше пристани-дебаркадера обнаружился небольшой аккуратный песчаный пляжик. Узенькая, шага два длиной, полоска мелкого речного песка, укрытая с боков ивняком, выходящая на покрытую тонкой, словно сияющей изнутри свежей травой лужайку. Красноватые прутья ивняка тоже были щедро сбрызнуты яркой зеленью, пахнущей терпко и свежо. Здесь было просто чудо как хорошо! Стаи мальков паслись на мелководье, время от времени делая поворот «все вдруг», словно иголки в магнитном поле.
Лешка разделся до трусов и, ежась и вставая на цыпочки от холода, полез в чистую прозрачную воду. Если бы вчера кто-нибудь предложил ему искупаться в Припяти, Звонарь, пожалуй, воспринял бы данное предложение не иначе как пожелание поскорее отправиться на тот свет, и здорово бы обиделся. А сегодня — пожалуйста! Впрочем, в Лешкином случае понятия «вчера» и «сегодня» потеряли свой изначальный смысл.
Лешка намылился, чувствуя, как привыкшее к затхлости защитного комбинезона тело начинает дышать, впитывая в себя солнце, весеннюю свежесть и горьковатый запах ивы. Он побрился, морщась, потому что вода была холодная, а лезвия «Аврора» хотя по остроте соответствовали форштевню знаменитого крейсера, но для бритья годились весьма условно. Потом сталкер собрался с духом, ухнул в ледяную воду с головой и поплыл размашистыми саженками прочь от берега. Оказывается, плавать он не разучился, и это Звонаря почему-то очень обрадовало.
Выбравшись на берег, он как мог прополоскал и проветрил пропахший потом бронекостюм, почистил берцы, переоделся в свежее белье, купленное в том же магазине, наскоро перекусил и расположился на отдых, ожидая, пока «СЕВА» просохнет.
Он сидел у маленького костерка в синих трикотажных тренировочных штанах и дурацкой голубой майке, жевал отварную картошку с пахучим постным маслом, посыпанную лучком и укропом, поддевал ножом коричневых бычков из открытой банки и чувствовал, насколько же это хорошо — жить! Мир был открыт во все концы, казалось, у него не было пределов в пространстве и во времени, но это только казалось. Предел во времени у этого чудесного мира существовал, и до этого предела оставалось уже меньше десяти часов. Всего-то ничего по меркам мироздания. Лешка посмотрел на часы — два часа дня. Сталкер, ежась от прикосновения мокрого подбоя, влез в непросохший комбинезон, зашнуровал берцы, упаковал остатки провизии в рюкзак, привычно проверил, на месте ли нож и артефакты, и бодрым шагом направился к пристани. Чего-то все-таки в его экипировке не хватало, что-то было не так, Лешка сначала не понимал чего, а потом понял — не хватало гитары и оружия. Особенно гитары, без нее сталкер чувствовал себя незащищенным.
Что же, придется потерпеть, подумал Звонарь. Терпеть-то недолго, а там — или — или. Или катастрофы не случится и сталкер-музыкант Лешка-Звонарь перестанет существовать, или она все-таки случится, а поскольку я буду находиться в самом эпицентре, то результат получится тот же самый. Да ладно, лучше Зона снаружи, чем Зона внутри. В любом случае после мне будет все равно. Может, оно и к лучшему, вырастет шестилетний пацан Лешка каким-нибудь знаменитым музыкантом, будет играть свою музыку на стадионах и площадях, а то и в концертных залах, и люди будут ему благодарны. Это будет совсем другая музыка, другая жизнь и другая судьба. Бей-Болт так и останется учителем, он ведь очень хороший учитель, а хороших учителей мало… А Ведьмак — кем станет Ведьмак, Лешка так и не додумал, потому что не знал, кем был Ведьмак в той, другой жизни, а еще потому, что пора было идти на дебаркадер покупать билет.
Окошечко кассы на дебаркадере было уже открыто, у кассы даже скопилась небольшая очередь. В основном здесь стояли люди пожилые, среди которых выделялась девушка в джинсах и кедах. На девушке была синтетическая дутая куртка красного цвета, в руках у нее болтался полиэтиленовый пакет с изображением молодой Аллы Пугачевой. Судя по всему, в пакете были книги. С девушкой следовало познакомиться, хотя бы потому, что города Звонарь не знал, а ему непременно нужно было попасть на местное радио или хотя бы в редакцию газеты. К девушке подошел высокий длинноволосый парень с дешевенькой семирублевой гитарой за плечами, приобнял и что-то шепнул на ухо. Девушка засмеялась, а Лешка подумал, что хорошо бы, если бы удалось хоть на пять минут заполучить гитару. Гитара всегда выручала Лешку. Когда нечего было сказать или кончались патроны и нечем становилось стрелять — он брался за гитару.
Он купил билет и еще с полчаса простоял на дебаркадере, поджидая «Ракету», глядя на мутноватую после паводка воду и стараясь ни о чем не думать. Прежде чем налаживать контакты с этим миром и городом, с ним следовало слиться. Вот Лешка и сливался. Только не очень-то, честно говоря, получалось.
Маленькая белая соринка показалась из-за речной излучины, потом соринка стала похожа на паучка, бегущего по воде, паучок рос, обретая хищные очертания стремительного судна, и наконец «Ракета», погасив скорость, мягко ткнулась боком в кранцы пристани.
Матросы с молодецким грохотом сбросили на палубу дебаркадера деревянные сходни, и посадка началась.
Наконец судно отвалило от причальной стенки, выбралось на фарватер, разогналось, напряглось, преодолевая пик сопротивления, и поднялось на крылья. Лешка стоял в открытом проеме в средней части судна и смотрел на проплывающие мимо зеленые берега. Вода упругими прозрачными струями обтекала погруженные в нее белые плоскости, за кормой вытянулся длинный зеленовато-пенный бурун, а впереди виднелся город Припять.
На ветру во влажном комбинезоне Лешка озяб и отправился отогреваться в носовой салон. Здесь шум двигателей ощущался скорее как ровный низкий фон, он не мешал разговаривать и слышать друг друга. Парень с девушкой сидели у панорамного окна, парень играл на гитаре и пел. Песня была смутно знакома, кажется, «Поворот» «Машины времени», девушка и немногочисленные пассажиры слушали и даже подпевали.
Лешка присел неподалеку, хода до Припяти осталось всего ничего, так что если он хотел наладить какие-то контакты, то следовало поторапливаться.
— Можно? — дождавшись, когда песня закончилась, спросил он у парня, протягивая руку к потертому грифу.
Парень пожал плечами, мол, валяй, дядя, чего там, тряхни стариной, что там пели в твое время? Сбацай, посмеши народ!
Лешка взял гитару и быстро проверил строй. Конечно же, инструмент не строил, в некоторых позициях аккорды звучали немного фальшиво, но выбирать было не из чего.
Парень посмотрел на Звонаря с интересом и даже некоторой опаской. Этот странный дядя в камуфляже, судя по хватке, играть умел. И откуда он такой взялся?
Лешка некоторое время просто наигрывал какую-то простенькую блюзовую импровизацию, привыкая к чужому инструменту и размышляя, что же такое можно спеть этим людям, чтобы их ненароком не спугнуть. Потом решился-таки и спел «Гадину».[12]
— Круто, — честно сказал парень. — Панк-рок в чистом виде! А чья это песня?
А девушка промолчала, и Лешке стало немного обидно, хотя чего там обижаться, старый стал Звонарь, уже под сорок скоро, да и Зона лет прибавляет, а не наоборот. Плюс сто рентген, это же сколько будет, если пересчитать в годы?
— А другое что-нибудь можно? — спросил парень.
Лешка решился и заиграл блюз «100 рентген», песню, время которой еще не наступило и, дай Бог, никогда не наступит.
— Какие страшные у вас песни, — неожиданно сказала девушка. — Как будто потемнело все вокруг. Вы воевали в Афганистане? Хотя о чем я говорю, Чернобыль — это же не Афганистан, это здесь, но я чувствую, вы все равно где-то воевали… Я прошу вас, не пойте больше!
— Хорошо, — ответил Лешка. — Но знаете, я никогда не был в Припяти, а мне непременно надо попасть на местное радио. Мне необходимо выйти в эфир. Сегодня, потому что завтра будет уже поздно. Вы мне не поможете?
— Я там работаю, — девушка повернула к нему юное пухлогубое лицо, — только ваши песни все равно никто в эфир не выпустит, впрочем, можете поговорить с главным редактором. Только я думаю, это все бесполезно. Мы недавно получили последний альбом Виктора Цоя, так наш редактор даже его в эфир не выпустил. Вот Аллу Пугачеву или Валерия Леонтьева можно. Но вы же не Валерий Леонтьев?
Она неохотно улыбнулась.
— Да уж, — обращаясь неизвестно к кому, пробормотал Лешка. — Не Леонтьев, это точно! Знать бы еще, кто он такой, этот Валерий Леонтьев.
4
Редакция местного радиовещания располагалась на первом этаже типовой «брежневки» неподалеку от кафе «Восток» в одной секции с редакцией газеты «Чернобыльская правда». У подъезда несколько молодых людей, по виду явно журналистов, смолили ядреную погарскую «Приму» и взахлеб обсуждали последнее выступление генерального секретаря КПСС.
