Николай Ромашкин - Три билета в Баден-Баден
— Вижу дрезину! — крикнула Руби.
— Понял! Так, занимай оборону вот тут… Гекс! Гексоген!
Гена самозабвенно рубил в капусту двух злых дымящихся бригадиров, лихо прыгая из стороны в сторону, чем лишал Руби возможности поддержать его огнем.
— Гекс, ты мне нужен как мужчина! — рявкнула Руби.
— Чего?! — Гексоген осекся и испуганно глянул на Нэша.
— Пока Руби тут отстреливается, надо поставить дрезину на пути, — пояснил тот. — Быстро, быстро!
Руби, поставив пулемет на сошки, залегла в конце платформы и принялась методично отстреливаться. Парни, спрыгнув на пути, побежали к дрезине и, ухватившись за нее, попытались вернуть агрегат на рельсы.
Поднятие больших тяжестей в виртуалке во многом вопрос упрямства. Если уж предмет сдвинулся с места, значит, параметра силы хватает, вопрос только во времени. Нэш с Гексогеном тужились, пыхтели, а дрезина медленно поднималась, чтобы встать на пути или рухнуть кому-нибудь на ногу…
Стрелочник появился бесшумно, словно тень. Материализовавшись у Нэша за спиной, он тихо зашипел, оскалив зубастую пасть и подняв над головой напоминающий клевец молоток, приваренный к длинной рукоятке из куска арматуры. В свободное время стрелочники бродили в тумане, бесцельно постукивая этими молотками по колесам вагонов, но в бою орудовали ими с потрясающей скоростью.
Гена ничего не успел сказать, но Нэш, только глянув на его перекосившуюся физиономию с выпученными глазами, понял если не все, то вполне достаточно. За неимением других перспектив он отчаянно лягнулся. Судя по всему — попал, так как стрелочник, выдохнув что-то среднее между «Как же так можно, товарищи?» и «Ух ты!», согнулся, выронив молоток. Однако и для Нэша этот номер не прошел даром: гравий у него под ногами поехал, опорная нога подвернулась, и дрезина с грохотом рухнула вниз, увлекая его за собой.
— Нэш, ты в порядке? — неуверенно спросил Гексоген, почувствовав, что пауза затянулась.
— В порядке? — послышался дрожащий голос Нэша. — В порядке?! На меня только что упала дура в полтонны весом, и я… Хм, странно, но я в порядке.
Нэш выбрался из-под дрезины: ее колесо рухнуло на рельсу меньше, чем в сантиметре от его ноги, придавив и порвав штанину. Парень не мог поверить в свое везение. Больше того, дрезина встала точно на рельсы и была готова к использованию. Нэш поднял глаза, чтобы поделиться хорошими новостями с Гексогеном… и чуть не уткнулся носом в дуло маузера. Прежде чем он успел что-то сказать, маузер громыхнул, извергая из своего нутра огонь, копоть и свинец, пуля прожужжала, как показалось Нэшу, прямо возле его уха. Позабытый всеми стрелочник, как раз вознамерившийся покарать обидчика, отлетел назад и растянулся на земле с дырой в голове.
— Хэдшот! — гордо объявил Гексоген. — Однако давай-ка, берем на борт Руби — и ходу отсюда!
Намек от дизайнера
Постукивая колесами, дрезина бежала по рельсам. Мимо проплывали пейзажи здешнего мира, а Нэш все еще постигал, насколько все-таки ехать приятнее, чем идти пешком.
Мир Забытых перекрестков был велик, так как рассчитывался не столько на пешие переходы, сколько на транспортные рейды. Были в нем локации вроде Шелтервиля, вмещающие в себя город и несколько охотничьих зон вокруг него. Были локации промежуточные, лишенные каких-либо достопримечательностей. Были локации пустые и локации, представляющие собой занятые мобами укрепления. Но, глядя на карту, было трудно сообразить, насколько этот мир огромен.
Сейчас, глядя на проплывающие мимо разрушенные поселки, убегающие вдаль рощи, на вьющуюся где-то на горизонте дорогу, Нэш вдруг сообразил, что его пеший марш от Шелтервиля до Баден-Бадена в обход мог растянуться дня на два, даже при самых благоприятных условиях. Так что если авантюра с железной дорогой не выгорит, придется копить денег на билет в караване. Без вариантов.
Пару раз их пытались атаковать какие-то налетчики на мотоциклах и багги. Насыпь не давала им приблизиться вплотную, но Нэшу с Гексогеном пришлось изрядно приналечь на рычаг, чтобы уйти из-под обстрела. Они так и не поняли, были это игроки или мобы, да и не горели желанием выяснять.
— Приближаемся, — сверившись с картой, сообщила Руби и, развернув пулемет по курсу, поставила его на сошки.
Гексоген, приладив к маузеру кобуру-приклад, всем своим видом дал понять, что готов обороняться на дальней дистанции. Таким образом, у рычага остался только Нэш со своим дробовиком — оружием смертоносным в ближнем бою и фактически бесполезным уже на средней дистанции.
Впереди показалась станция. Небольшой приземистый вокзал, какие-то хозяйственные постройки. Нэш отпустил рычаг, предоставив дрезине ехать по инерции, и нервно положил руку на дробовик. Вокруг было подозрительно тихо.
На очередной стрелке дрезина ушла влево, впереди показался тупик. Нэш плавно притормозил, остановив экипаж в метре от бетонной подушки.
— Ну что, вернемся и переключим стрелку? — нервно поежившись, предложил Гексоген.
— Нет. Давайте сначала осмотримся и разведаем, куда нам, собственно, дальше, — покачала головой Руби.
— Точно, — согласился Нэш. — Давайте найдем водонапорную башню, с нее далеко видно. Гекс, ты куда?
— Знаешь, что бы сейчас сказал настоящий экстремал? — внезапно осипшим голосом спросил Нэш.
— Хочу глянуть, что там на вокзале, — рассеянно сообщил подрывник.
— На твоем месте я бы туда не совался, — мягко сказал Нэш.
— Да? Почему? — удивился Гена.
Руби молча ткнула стволом пулемета куда-то в сторону двери вокзала, туда, где под висящими на столбе часами виднелась большая куча какого-то хлама. Приглядевшись, Гексоген вдруг понял, что это кости. Оптимист мог бы еще поспорить насчет их принадлежности, но для особо легкомысленных рядом с кучей валялось несколько человеческих черепов.
— Я думаю, это дизайнеры нам как бы намекают, что тут небезопасно, — едко сообщила Руби.
— Где небезопасно, — рассудительно заметил Гена, — там запрятано что-нибудь интересное. Закон природы. Пошли, глянем хоть одним глазком, все равно нам в ту сторону!
Петляя между вагонами и внимательно оглядываясь, друзья осторожно приблизились к главному перрону. Взобравшись на него, они еще раз огляделись. Наконец Гексоген рискнул заглянуть в одно из окон.
— Ну что там?
— Не знаю, темно тут… Кажется, зал ожидания. Слева какие-то киоски, справа кассы. А на полу что-то… Что-то…
Нэш, не вытерпев, тоже сунулся в окно и посветил туда фонариком. С полминуты они зачарованно разглядывали то, что покрывало пол зала.
— Вот черт, — только и сказал Нэш.
Весь зал ожидания был забит собаками. Точнее — кошмарными тварями, напоминающими собак; впрочем, многие больше напоминали гиен или шакалов, а некоторые вообще никого не напоминали. Мохнатые и лысые, покрытые какими-то язвами и струпьями, слепые и с мутными, налитыми кровью глазами — кажется, среди них не было и двух одинаковых. Двухголовые и трехголовые, точно Цербер, поджарые доберманы, мускулистые ротвейлеры, все они были уродливы и зубасты. И почти все сейчас подняли головы, уставившись на Нэша с его фонариком.
— Знаешь, что бы сейчас сказал настоящий экстремал? — внезапно осипшим голосом спросил Нэш.
— Эм-м… «мяу»? — предположил Гексоген.
В следующий миг вокзал, кажется, взорвался. Лай, гавканье, хрип и рычание десятков собачьих глоток слились в один кошмарный рев. Свора всколыхнулась, точно живой ковер, и устремилась к окнам, выплескиваясь на перрон.
Выход есть
Как они отыскали водонапорную вышку и как на нее взобрались, Нэш не помнил. В себя он пришел уже наверху, на круглой железной верхушке вышки с ржавым люком в центре. Все были целы и невредимы — и можно было бы засчитать команде игроков техническую победу, если бы не бесновавшаяся внизу свора.
От идеи произвести сверху бомбардировку зажигательными снарядами пришлось отказаться.
От идеи произвести сверху бомбардировку зажигательными снарядами пришлось отказаться. На всех бы все равно не хватило. Стрелять тоже было бесполезно. Оставалось только одно: ждать. Рано или поздно мобы должны были вернуться к «месту прописки», ну а до этого времени оставалось только сидеть, смотреть по сторонам в бинокль и скучать.
— А еще говорят, «собака — друг человека», — вздохнул Гена, угрюмо глядя вниз.
— Так то собака, а не эти уроды. Вон, гляди, гляди на ту, мелкую… Ну, вот эту адскую чихуахуа. У-у, зверюга, я таких больше всего не люблю.
У самого основания вышки заходилась писклявым лаем крошечная собачонка, состоявшая, казалось, из четырех тонких лап и огромной пасти, усеянной сотнями мелких, как у пираньи, зубов. Временами лай переходил в тошнотворный визг, и она принималась остервенело кидаться на стену башни, а то и на других собак. Твари покрупнее с опаской обходили ее сторонкой, не желая связываться.
