Роман Злотников - Смертельный удар
— О могущественный, куда прикажете подавать обед? Играм вскинул голову. Его личный повар склонился перед ним в почтительном поклоне, нарисовав на откормленном лице свое самое благоговейное выражение. Адмирал почувствовал, что действительно проголодался.
— Накрывайте в адмиральской каюте. Передайте приглашение капитану Смрогу и… Впрочем, идите. — Адмирал, хотевший сначала пригласить и Искарота, решил, что подобный ход пока преждевременен. За его столом обычно обедал и первосвященный Сгрум. И если он настроен к Искароту не очень хорошо, то вполне может отказаться от застолья, и тогда все расчеты адмирала по поводу своего предполагаемого зятя можно пустить на подтирку для гальюнов. Хотя подобный вариант не исключался в любом случае. Адмирал раздраженно искривил лицо.
Жрец был сильно охоч до дожирского, а запасы адмирала изрядно опустели, и у него оставалась всего дюжина бутылок, которые он берег на крайний случай. Уже целую четверть за обедом подавали только имессонское. Адмирал, заметив дюжего офицера с туповатым выражением на лице, жестом подозвал его. Тот выпятил грудь и шагнул вперед, громко ударив подошвой о палубу.
— О м-м-м-могущественный! Скруй, Адмирал поспешно прервал его:
— Благодарю тебя, вознесенный Скруй, не мог бы ты предложить первосвященному Сгруму присоединиться к нам за обедом с доброй бутылкой дожирского.
— Д-да исполнится в-в-в-воля М-м-магр, с р-р-р-радостью. Когда дюжий офицер исчез за занавесью каюты первосвященного, адмирал слегка поморщился. Еще одно чудо на его голову. Племянник Верховного жреца. И этот заика еще смеет мечтать о карьере морского офицера…
Обед начался в молчании. Жрец всем своим видом показывал, насколько большое одолжение он делает всем сотрапезникам тем, что присутствует здесь. Не забывая, однако, регулярно вздымать руку с кубком, который слуга тут же торопливо доливал дожирским. Наконец, когда глаза первосвященного слегка подобрели, адмирал решил, что пора переходить к делу.
— Как вы находите дожирское, первосвященный? Жрец пьяно ухмыльнулся.
— Как всегда, превосходным, мой дорогой адмирал. — Тут его ухмылка переросла в гримасу. — В отличие от ваших капитанов, которые бегут, бросая свои корабли.
Над столом повисла напряженная тишина, а жрец, пьяно хихикнув, продолжил:
— Сегодня вечером я метну бабки с пальцев жертвенного раба. Посмотрим, возможно, Магр смилостивится над ним и дозволит ему быструю смерть.
Адмирал стиснул кулаки и, кивнув слуге, чтобы тот вновь наполнил кубок первосвященного, произнес с плохо скрытым напряжением в голосе:
— Но, как мне кажется, его вина не столь велика. Ведь, по существу, он совершил великое деяние, угодное Магр, доставив нам сведения о неизвестном флоте, угрожающем нам в этих водах.
— Бред! — пьяно взревел жрец. — Он должен был отправить гонца, а не бежать сам.
— Капитан Искарот всю ночь пробирался между вражескими кораблями, стараясь побольше разузнать о враге, — возразил адмирал.
— Чепуха, — возмутился жрец, — все, что нужно, он должен был увидеть во время битвы. А если ему это не удалось, то я не знаю, как он стал капитаном. К тому же достаточно было только сообщения о том, что появился вражеский флот. Ибо я не знаю никого, кто мог бы противостоять силам, находящимся под вашей командой. Три сотни боевых триер — слишком мощная сила. — Жрец икнул, потом с комичной суровостью закончил — Так что я, пожалуй, не буду бросать бабки. Столь вызывающая трусость требует особого искупления.
Адмирал раздраженно сдавил салфетку. Разговор зашел совсем не туда, куда он рассчитывал. Играм решил перевести беседу на какую-нибудь более нейтральную тему, но не успел. С носовой стрелковой площадки раздался звон сигнального колокола. Капитан и адмирал вскочили, едва не опрокинув стол, а жрец с пьяным раздражением уставился на них.
— Ик… что это, адмирал, ик, ваши подчиненные не могут, ик, дать нам возможность, ик, спокойно пообедать, ик?
— Прошу простить, первосвященный, но, похоже, это не подчиненные. — Адмирал отвесил легкий поклон. — Еще раз приношу свои извинения, но сейчас мое место на мостике. — И он вышел из каюты в сопровождении капитана Смрога, бросив на ходу подвернувшемуся по пути Скрую: — Позаботьтесь о первосвященном Сгруме.
Адмирал поднялся на мостик. Дежурный кормчий после почтительного поклона доложил:
— С передовых триер передали, что обнаружены корабли врага.
— Численность?
— Пока передали об обнаружении двух-трех дюжин, но… Адмирал кивнул:
— Это флот. Искарот говорил, что они не отсылают корабли очень далеко от своих основных сил.
Он повернулся и окинул взглядом окружавшие его корабли. На мгновение у него почему-то сжалось сердце, но он волевым усилием задавил столь неподходящее ощущение. Бояться было нечего. По словам Искарота, корабли этого неизвестного врага слишком малы, слабо вооружены и не имеют таранов. А все их преимущество заключается в необычайной маневренности и многочисленной команде, хорошо подготовленной к абордажной схватке. Значит, основной тактикой должен стать отказ от таранного удара и сохранение дистанции. Тогда триеры, пользуясь превосходством в метательной артиллерии, смогут расстреливать вражеские корабли, не давая им завязать абордажную схватку до тех пор, пока сами не будут готовы это сделать. Правда, он до сих пор не мог понять, как столь слабые на вид корабли, если он, конечно, правильно понял описания Искарота, могли столь быстро расправиться с мощными боевыми триерами.
— Новый сигнал с передовых триер. Корабли врага перестраиваются. Видимая численность — около сотни кораблей. Размеры — большая часть не более посыльных ониер и около десятка побольше. Большие корабли идут впереди, в центре линии.
Адмирал кивнул. Десять кораблей побольше. Может, это и есть какое-то тайное оружие, позволившее каким-то посыльным ониерам победить мощные боевые триеры?..
— Золотой эскадре — увеличить ход. — Он сжал поручни ограждения.
Передавать особенности разработанной им тактики на остальные корабли эскадры времени уже не было, поэтому оставалось только показать все личным примером. Золотая эскадра, на кораблях которой стояли самые мощные во всем флоте баллисты и катапульты, подходила для этого как нельзя лучше. К тому же, если противник вывел вперед свои наиболее крупные суда, значит, он желает сразу захватить инициативу. Позволить ему сделать это адмирал никак не хотел. Флагман затихал. Отряды золотоплечих уже стояли на определенных им местах, и только один, состоящий из пяти десятков воинов, растерянно сгрудился вдоль обеих стен каюты первосвященного, которая была возведена как раз на месте их построения. Стрелки из лука заняли свои места, а расчеты баллист и катапульт живо расчехляли свои механизмы. Наконец все успокоилось. Некоторое время был слышен только плеск волн, скрип весел в уключинах и басовитый гул гонга, отсчитывающего темп. И вот послышался протяжный крик артиллерийского офицера:
